он вновь обрел драконьи чувства и ощущения. Будучи человеком, он порою уж
слишком давал волю воображению, а став драконом, Джим приструнил свою
буйную фантазию, и страх перед местью Мелюзины значительно поуменьшился;
кроме того, громадное тело дракона прибавило Джиму уверенности в том, что
не так уж он и беззащитен. В драконьем облике, подумал Джим, он куда ближе
к мироощущению средневекового человека, нежели в те часы, когда он вновь
становится человеком. Словом, пора улетать. Он взмыл в воздух, расправил
крылья и стал набирать высоту.
расправил крылья, и поток понес его по направлению к Амбуазу и дороге на
Орлеан, туда, где находился замок Мальвина.
быть иначе: уж больно долго он провалялся в постели Мелюзины, да еще эта
прогулка по дну озера. И все же он поймал себя на том, что инстинктивно
чувствует: из озера он должен был выйти ни на секунду не позже того
момента, когда Мелюзина утащила его, то есть в полдень.
вычеркнуто из его жизни, этого как бы не было. Но все же он знал, что
потерял уже две ночи: одну в замке Сорпила и Майгры и одну - с Мелюзиной.
От дороги, где он расстался с сэром Жилем, до Амбуаза было не очень
далеко, и путь никак не мог занять двое суток. Сейчас Жиль уже наверняка
добрался до города и устроился на постоялом дворе. Однако что касается
города, то ночь только усугубляла положение Джима и несла дополнительные
проблемы.
Да и без него Джим был уверен, что город, как и почти все другие
средневековые города, обнесен стеной. Как правило, речь шла не столько о
настоящей стене, сколько об обычной высокой ограде вокруг самой важной
части города да россыпи домишек, рискнувших занять место вне этой ограды.
удержать жителей в городе, а также регулировать поток гостей. На закате
ворота запирались. Это означало, что если кто-то захочет незаметно
выскользнуть из города, не попавшись на глаза стражникам, то ему придется
ждать утра.
подозрительный, он будет взят под стражу привратниками, разоружен и
отведен в город, где предстанет перед судом. Ворота, помимо этого,
позволяли собирать городу налоги с ввозимых и вывозимых товаров, что было
немалым подспорьем для городской казны.
Жиль по дороге. Тем не менее до заката солнца оставалось совсем немного, и
если ворота закроют, с его стороны было бы глупо пытаться проникнуть в
город, тем паче в драконьем обличье. Ведь кто-нибудь мог увидеть его. А
входить в человеческом теле, дав взятку привратникам, чтобы они на минутку
открыли ворота или нашли какой-то другой способ пустить его, он не хотел
просто потому, что стражники могут запомнить того, кто вошел в город при
таких обстоятельствах.
разумнее всего переночевать снаружи в теле дракона. Затем, обернувшись
человеком, он легко смешается с людьми, входящими в город и выходящими из
него при свете дня. На этот случай он уже придумал историю. Для простого
воина Джим был одет слишком хорошо, но можно заявить, что он - рыцарь,
лошадь его сломала ногу или пала под ним, а его вассалы уже в городе. Он
даже может назвать имя сэра Жиля, хотя, возможно, в этом не будет
необходимости. Эта байка плюс небольшая взятка (надежды обойтись совсем
без взятки не было), несомненно, позволят ему преспокойно войти в город.
не войти. С помощью денег он легко проскользнет в город, а охранники
быстро позабудут о нем. Остается только найти Жиля.
новый повод для беспокойства. Он летел уже над дорогой на Амбуаз, полагая,
что на такой высоте снизу он выглядит как птица и не представляет ничего
интересного для тех, кто идет по дороге. Но тут ему пришло в голову, что
если кто-то с земли присмотрится, то легко поймет, что видит не птицу, а
дракона. На птицу внимания не обращают, на дракона - напротив. Так как
шансы его попасть в Амбуаз до закрытия ворот были равны нулю, наверное,
правильнее опуститься на землю, превратиться в человека, одеться и идти
дальше пешком, пока не наступит ночь.
драконы без особых неудобств могут ночевать под открытым небом: такие
мелочи, как перепады температуры или внезапный дождь, их не волнуют. Так
что Джим как следует выспится и, проснувшись на рассвете, снова
превратится в человека, оденется и в первых рядах пройдет в город.
привратников будет много работы, много народу, который нужно проверить.
Скорее всего, они захотят разобраться с людьми как можно быстрее - собрать
с них налоги, взятки или еще что-нибудь и впустить.
двухдневная щетина, что вполне соответствует байке о рыцаре, потерявшем
лошадь где-то по дороге. Может, рассказать историю о том, как он увлекся
погоней за каким-нибудь диким животным, решил догнать его верхом и убить
мечом или пикой? Пока он гонялся за зверем по полю или лесу, его лошадь
сломала ногу, и пришлось ее убить.
Там он превратился в сэра Джеймса Эккерта, Рыцаря-Дракона, и теперь уже
пешком направился к дороге на Амбуаз, до которого было еще, на драконий
взгляд, миль пять.
пыльная в это время года, вся изборожденная глубокими колеями и
колдобинами; пеший путник легко мог их обойти, всадник - объехать, а вот
на телеге, верно, тут нелегко. Тем не менее телег было немало, ведь вела
дорога в Париж.
расстался с надеждой достигнуть ворот до того, как их закроют. Самое время
высматривать место для ночлега дракона; он занялся этим и увидел, что
дорога уходит в густой лесок. К удивлению Джима, дорога стала лучше. По
всему видно, что за ней кто-то ухаживает.
вот тут ему и свернуться клубочком на ночь, когда до него донесся звон
вроде бы церковного колокола.
донесся до леса. Заинтригованный, Джим слегка прибавил шаг. К счастью,
поверхность дороги выровнялась, иначе Джиму пришлось бы туго: в густой
тени высоких деревьев, да еще в сумерках, из рытвин и колдобин выбираться
было бы куда сложнее, чем при дневном свете в открытом поле.
потихоньку редели. Спустя минуту Джим вышел на лесную поляну, озаренную
светом заходящего солнца. Красноватые косые лучи позолотили целый комплекс
огромных зданий, сложенных по большей части из какого-то коричневого
камня. К крылу одной из этих построек с остроконечной крышей тянулась
цепочка фигур в коричневых балахонах; руки участников процессии прятались
в рукавах.
мужчина в таком же коричневом балахоне с капюшоном, собранным в складки на
спине. Он следовал за монахом, несшим шест, увенчанный распятием; в
последних кровавых лучах заходящего солнца оно казалось золотым и пылало
на фоне темных каменных стен.
монахов, идущих в церковь на какую-то особую службу в час повечерия.
проема, группа неспешно движущихся фигур и тяжелый звон над головой,
задевший в его душе какую-то неведомую ему самому струну. Та дорога, что
привела Джима к монастырю, вновь уходила прочь от него, в лес. В одном
мгновении и в одном беглом взгляде будто бы запечатлелся образ того приюта
для ушедших от кровавого внешнего мира, который давала в ту пору
средневековая церковь.
фигурам и зданиям. Ему никогда не хотелось стать монахом, но он впервые
понял, что в средние века человек мог отвернуться от внешнего мира и уйти
целиком в тот мир, куда битвам, рыцарям, принцам и Темным Силам вход
заказан.
последняя фигура не скрылась внутри и дверь не захлопнулась. Колокол
отзвенел. Солнце уже опустилось за горизонт слева от него. Джим сошел с
дороги, которая все еще вела к монастырю, и, срезав угол, вновь оказался
на пути, ведущем во внешний мир.
некоторое время дорога сохраняла ухоженный вид, но потом снова появились
рытвины и колдобины, и Джим вновь оказался на прежней, такой же
запущенной, как и давеча, дороге.
через новый перелесок на открытое, расчищенное от деревьев пространство.
Обычно так делалось всегда: замки, да и вообще любые дома стояли на таких
искусственных полянах. Амбуаз лежал перед ним как на ладони.
Буджолд Лоис
Земляной Андрей
Орлов Алекс
Жюль Верн
Майер Стефани
Лукьяненко Сергей