Чтение 49–й страницы книги ~Осмотр на месте~

- Ну что ж, тогда бывает по-разному... не могу сказать точно, что
произошло бы, - я ведь и сам не знаю. Если б можно было знать, не
исключено, что удалось бы обойти уморы, то есть усилители морали... прошу
обратить внимание, что фильтром агрессии является все окружение, а не
только одежда...

- А если бы здесь, где-нибудь в укромном месте, я бросил камень вам в
голову?

- Предполагаю, он отклонился бы в полете или рассыпался в момент
удара...

- Как же он может рассыпаться?

- За исключением немногих мест - например, резерватов, - нигде уже
нет необлагороженного вещества...

- То есть как - и плиты тротуаров тоже? И гравий на дорожках? И
стены? Все искусственное?

- Не искусственное. А ошустренное. И только в этом смысле, если
хотите, искусственное, - говорил он терпеливо, старательно подбирая слова.
- Это было необходимо.

- Все-все из логических элементов? Но ведь это требовало невероятных
расходов...

- Расходы были значительные, безусловно, но все же нельзя сказать,
чтобы невероятные. В конце концов, это наша основная продукция...

- Шустры?

- Да.

- А тучи? А зимой, когда вода замерзает? И можно ли вообще ошустрить
воду?

- Можно. Все можно, уверяю вас.

- И съестные продукты тоже? Этот кофе?..

- Да и нет. Быть может, я, не желая того, ввел вас в заблуждение
относительно технологии. Вы полагаете, что все состоит из ОДНИХ шустров.
Только из них. Но это не так. Они просто находятся повсюду, как, скажем,
стальная арматура в железобетоне...

- Ах, вот оно что! Значит, скажем конкретно, - в этом кофе? плавают в
нем? Но я, когда пил, ничего не почувствовал...

Должно быть, на моем лице появилась гримаса отвращения, потому что
люзанец сочувственно развел руками.

- В таком количестве кофе могло быть около миллиона шустров, но они
меньше земных бактерий и даже вирусов - чтобы их нельзя было
отфильтровать... Так же обстоит дело с тканью вашей одежды, с кожей
туфель, со всем.

- Значит, они непрерывно проникают вглубь организма? С какими
последствиями? Неужели они у меня в крови - и в мозгу?

- Да что вы! - он поднял руку, словно защищаясь. - Они выходят из
организма, никак не изменяя его. Тело для них неприкосновенная территория,
в соответствии с нашими основными законами. Существуют, правда, особые
антибактериальные шустры, но их применяю только врачи, в случае занесенной
извне болезни, ведь в воздушном пространстве Люзании уже нет никаких
болезнетворных микроорганизмов... Ну как, продолжим наши эксперименты?..

Он подошел к столу и выдвинул ящик. Там лежало несколько гвоздей -
больших и поменьше, молоток и плоскогубцы.

- Не угодно ли вбить гвоздь в столешницу? - он постучал пальцем по
палисандровой крышке стола.

- Не хотелось бы портить вашу мебель...

- Да что вы, это пустяк.

Я взял полукилограммовый молоток и несколько крупных гвоздей. Звякнул
одним гвоздем о другой, а затем несколькими сильными ударами молотка вбил
четырехдюймовый гвоздь в дерево до половины так, что политура брызнула в
стороны блестящими щепочками. Я ударил по гвоздю сбоку - он зазвенел как
камертон. Директор протянул мне плоскогубцы, и я с усилием, так как гвоздь
сидел глубоко, вырвал его; он почти не погнулся.

- И что же, теперь я должен вбить его вам... в голову? - догадливо
спросил я.

- Да, будьте любезны...

Чтобы мне было удобнее, он сел, слегка наклонившись, а я не спеша
снял туфли, носки - мне не улыбалось еще раз очутиться на полу, -
приставил гвоздь к его черепу и обозначил удар молотком, легонько, но так,
что директор вздрогнул. Я застыл в нерешительности; он поспешил ободрить
меня:

- Прошу вас, решительнее... смелее...

Тогда я трахнул молотком по шершавой шляпке, и гвоздь исчез. Просто
исчез - лишь в ладони у меня осталась щепотка пепельной пыли.

Тахалат встал, выдвинул другой ящик, там лежали иголки, булавки и
бритвы. Он взял пригоршню этого добра, положил себе в рот и, медленно
двигая челюстями, принялся жевать, пока наконец не проглотил целиком.
Прямо как на сеансе фокусника.

- Хотите попробовать?.. - предложил он мне.

Что ж, я взял бритву, провел по ней кончиком пальца - острая! - и
положил на язык, соблюдая надлежащую осторожность.

- Смелее, смелее...

На языке ощущался металлический привкус, и было трудно отделаться от
мысли, что я сейчас страшно покалечусь; однако астронавтика порою требует
жертв. Я надкусил бритву, и она рассыпалась у меня во рту в мелкий
порошок.

- Не угодно ли гвоздь? или иголку? - потчевал он меня.

- Нет, благодарю вас... пожалуй, хватит...

- В таком случае побеседуем...

- Как это делается? - спросил я, снова взяв свою чашку. Я заметил,
что, хотя времени прошло много, кофе такой же горячий, как при первом
глотке. - Это все из-за шустров? Но ведь шустры - всего лишь логические
элементы... а это, - я указал на разбросанные по столу гвозди, - должно
быть, настоящая сталь?..

- Да, одни лишь шустры ничего не сделали бы без нашей технологии
твердых тел... Вам, несомненно, известно, как возникает телевизионное
изображение?

- Разумеется. Его рисует на экране луч развертки, пучок
сфокусированных электронов...

- Вот именно. Изображение возникает как впечатление глаза; на снимках
с очень короткой выдержкой будут видны лишь отдельные положения светового
пятна. Как раз этот принцип положен в основу нашей технологии твердых тел.
Гвоздь или любой другой металлический объект существует лишь как известное
число атомных облачков, которые двигаются внутри формы, задаваемой особой
программой. Эти атомы образуют что-то вроде микроскопических опилок и,
мчась по своим траекториям с громадной скоростью, создают впечатление
гвоздя. Или другого предмета из стали и вообще какого угодно металла.
Впрочем, это не только впечатление, иллюзия, как изображение в телевизоре,
- с таким гвоздем можно делать в точности то же, что и с обычным гвоздем,
кованым или штампованным, понимаете?

- Это как же? - ошеломленно спросил я. - Значит, движущиеся опилки...
атомы... а с какой скоростью они движутся?

- Смотря какой объект надо создать. Вот в этих гвоздях - что-то около
270.000 км/сек. Они не могут двигаться медленнее: предмет казался бы
слишком легким; а при больших скоростях релятивистские эффекты проявились
бы в чрезмерном возрастании массы, и вам казалось бы, что гвоздь весит
много больше, чем должен... Имитация естественного положения вещей должна
быть безупречной! Эти атомные облачка мчатся по точно заданным орбитам - и
тем самым "обрисовывают" форму нужного нам предмета, как, - если
воспользоваться примитивным сравнением, - горящий кончик сигареты рисует
круг в темноте...

- Но ведь это требует постоянного притока энергии!

- Разумеется! Энергию доставляет нуклонное поле, расширенное при
помощи гравитации. Его нельзя экранировать, как нельзя экранировать
гравитацию. А если бы вы взяли что-нибудь отсюда, - он описал рукой круг,
- к себе на корабль, все это рассыплется в прах, как только корабль
покинет наше стабилизирующее поле.

- Значит, все здесь - и мебель, и ковер, и пальмы?..

- Все.

- Стены тоже?

- В этом здании - да. Но есть еще сколько-то старых, неошустренных
строений...

- А в случае аварии энергоснабжения все это здание рассыплется?

- Видите ли, авария невозможна.

- Почему? Разладиться может все.

- Нет. Не все. Это предрассудок старой эпохи. Существуют силы
абсолютно безотказные, если только вызвать их к жизни. Атомы не знают
аварий, не так ли? Электрон никогда не упадет на ядро...

- Но атом в состоянии покоя не поглощает энергии.

- Да, поэтому здесь все устроено по-другому. Приток энергии
необходим.

- Следовательно, может и прекратиться.

- Нет, потому что мы черпаем ее прямо из гравитационного поля нашей
планетной системы. Вам понятно? Тем самым мы, конечно, притормаживаем
движение планеты вокруг солнца, но замедление, вызванное такой
эксплуатацией, - порядка всего лишь 0.2 секунды в столетие...

- Но все же какие-нибудь машины или агрегаты должны вырабатывать эту
энергию, а значит, могут и отказать, - настаивал я.

Он покачал головой.

- Это не машины, - сказал он. - У них нет снашивающихся механических
частей. Точно так же, как нет таких частей в атомах. Это результат
интерференции особым образом наложенных друг на друга полей. Энергия в
космосе есть повсюду, нужно лишь знать, как до нее добраться...

- А ваше лицо - не обижайтесь, пожалуйста, - выглядит человеческим