что она не понравится _л_ю_д_я_м_.
только мы перебросили его по мультилинии, миллионы других ИскИнов,
работающих в реальном времени, тут же получили копии. Этому кремниевому
дерьму начхать на межзвездный копирайт.
мне быть?
автостраду Старой Земли.
края. Ее комби-поле мерцало, как заряженное масло на поверхности воды.
величайшим дрочилой Сети.
наконечники. - Контракт позволяет нам вернуть аванс любым способом. Мы
можем забрать твои вклады в Интербанке. Можем конфисковать золото, которое
ты припрятал на Передышке. Можем пустить с молотка твой дурацкий нуль-дом.
Мы все можем. А тебе после этого останется только одно - присоединиться к
сборищу дилетантов, неудачников и психов, которых в своем захолустье
коллекционирует Печальный Король Билли.
можем просто забыть эту временную неудачу, а ты сядешь и начнешь писать
следующую книгу.
служила как бы продолжением "Умирающей Земли", но написана была чистой
прозой, а длина предложений и содержание глав были тщательно выверены на
основе нейробиомониторинга референтной группы из 638 типичных потребителей
кристаллодисковой продукции. Это был роман, причем роман достаточно
короткий, дабы не отпугнуть потенциального покупателя от контрольных стоек
Пищевого Рынка. На обложке был размещен двадцатисекундный голофильм:
высокий, смуглый, диковатого вида субъект (подозреваю, что его сыграл
Амальфи Шварц, хотя на самом деле Амальфи был невысок, бледен и носил
корректирующие контактные линзы) раздевает отчаянно сопротивляющуюся
женщину; он успевает стащить с нее лиф примерно до линии сосков, и тут
протестующая блондинка оборачивается к зрителю и задыхающимся шепотом
порнозвезды тривидения Лиды Сванн умоляет спасти ее.
раз в столетие. А то и реже.
целая сеть забегаловок. В них мясо дохлых коров жарили на топленом сале,
добавляли немножко канцерогенов, потом заворачивали в пленку,
синтезированную из нефти, и продавали по девятьсот миллиардов порций в
год. А люди это жрали. Вот так.
рабыня Винона, со временем становящаяся владелицей фибропластовой
плантации (и плевать, что на Старой Земле отродясь не выращивали
фибропласта), неудержимый прорыватель блокады Артура Редгрейв (какая, к
чертовой бабушке, блокада?!) и Инноцента Сперри, девятилетняя телепатка,
которая загибается от загадочной болезни Крошки Нелл. Инноцента
продержалась аж до "Умирающей Земли-9", и когда "Транслайн" позволил мне
наконец прикончить засранку, я отметил это событие шестидневной
вакханалией на двадцати мирах. Очнулся я в вентиляционной трубе на
Небесных Вратах, весь в блевотине и аэрофильтрате, с дикой головной болью
и с сознанием неизбежности десятого тома "Умирающей Земли".
Землей-2" и "Умирающей Землей-9" - прошли относительно безболезненно.
Изучение материала я похерил, сюжеты были штампованные, герои - картонные,
язык - чуть посложнее, чем у питекантропов, но зато мое свободное время
принадлежало мне. Я путешествовал. Еще пару раз женился. Расставался я со
своими женами с легким сердцем (правда, оба раза мне пришлось расстаться
еще и с солидной частью очередного гонорара). Я снова стал заглядывать в
церковь и в бутылку (на самое донышко) и пришел к выводу, что религия
проигрывает алкоголю в продолжительности и качестве даруемого утешения.
произведениями искусства. Я устраивал приемы. Среди моих знакомых
преобладали литераторы, а публика эта во все времена ведет себя одинаково:
мы сплетничали и злословили, вылавливали друг у друга "блох" и втайне
завидовали чужим успехам. Каждый был уверен, что именно он - истинный
художник слова, а халтурой занялся лишь по воле случая; все же остальные -
прирожденные халтурщики.
спальне, покачивавшейся на ветвях Древа Мира; проснулся, поглядел в
холодное серое небо и вдруг осознал, что Муза меня покинула.
башне-кабинете на Денебе-3 на столе лежала рукопись "Песней", и за все
время со дня выхода книги в ней прибавилось лишь несколько страниц. Обычно
я писал свои романы с помощью ментопроцессоров и сейчас, когда я вошел в
кабинет, один из них вдруг включился и напечатал: "ЧЕРТ ПОБЕРИ, ЧТО Я
СДЕЛАЛ СО СВОЕЙ МУЗОЙ?"
покинула, а я этого даже не заметил! Тому, кто никогда не писал, кто не
знал вдохновения, может показаться, что мы говорим о музах скорее из
тщеславия и в некоем фигуральном смысле. О, нет! Для нас, живущих Словом,
музы столь же реальны и необходимы, как мягкая глина языка, из которой мы
лепим наши творения. Писать - писать _п_о_-_н_а_с_т_о_я_щ_е_м_у_ - это все
равно что находиться на прямой мультисвязи с богами. Каждому истинному
поэту знакомо необъяснимое радостное чувство, охватывающее тебя в тот
момент, когда твой мозг превращается в _и_н_с_т_р_у_м_е_н_т_, такой же,
как перо или ментопроцессор, который улавливает и воплощает в слове
НЕВЕДОМО ОТКУДА СНИСХОДЯЩИЕ ОТКРОВЕНИЯ.
увешанные картинами стены и пустые комнаты. Я снова оседлал нуль-Т и
облетел все свои любимые места - любовался закатами в бескрайних прериях
Лужайки и ночными туманами, плывущими меж эбеново-черных скал Невермора -
но даже очистив свой ум от тягучей словесной каши "Умирающей Земли",
шепота Музы я не услышал.
золотые дни на Небесных Вратах, когда вдохновение тараторило мне прямо в
уши, пробуждая ото сна, отрывая от рутинной работы... Но сейчас, когда я
вновь возвращался туда, голос моей Музы звучал невнятно и фальшиво - точно
затертая аудиопластинка давно минувших веков.
получила повышение и возглавляла уже не отдел кристаллодисков, но все
издательство. Ее новый кабинет занимал самый верхний этаж Транслайн
Билдинга, и, выйдя из портала, я оказался как бы на покрытой ковром
вершине высочайшего и тончайшего горного пика Галактики: лишь невидимый
купол слабополяризованного защитного поля над головой да ковер под ногами,
обрывающийся в шестикилометровую пропасть. Не знаю, как других авторов, а
меня сразу же так и потянуло нырнуть туда.
господствующие высоты в мире моды. Кстати, мой воинственный лексикон
отнюдь не случаен: на сей раз редактриса была облачена в доспехи из
металла и кожи. На шее и запястьях торчали ржавые шипы, через плечо,
прикрывая левую грудь, струилась пулеметная лента. Патроны выглядели
совсем как настоящие.
пользоваться линией связи? Ну к чему тратить время, печатать, таскать эти
рукописи?..
сейчас.
всегда нервничаю, когда читаю новую книгу в присутствии автора.
страниц.
она открыла папку. Глянув на первую страницу, она нахмурилась еще сильнее
Шилова Юлия
Жюль Верн
Жюль Верн
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия
Роллинс Джеймс