светлыми глазами, которые не выдавали ни одной его мысли. Скаурус
предположил, что это, вероятно, великий барон Дракс, включенный, возможно,
в число участников церемонии для того, чтобы показать: наемники все еще
нужны Империи, хотя повелитель у нее теперь другой. Зигабенос между тем
продолжал церемонию. Сняв с пояса золотой обруч, он протянул его Гаврасу.
Следуя обычаю, Туризин отказался принять его. Зигабенос снова предложил, и
Туризин снова отказался. В третий раз Гаврас наклонил голову в знак
согласия. Зигабенос возложил золотой обруч на голову Туризина и громко
провозгласил:
подняли щит вместе со стоящим во весь рост Императором на свои плечи.
Затихшая было в ожидании толпа взорвалась криками:
ногу, когда офицеры медленно опускали Туризина на землю, но стоявшие рядом
Дракс и Марк приняли щит на свои плечи гак мягко, что он даже не
шелохнулся.
спускаясь со щита на землю.
которые обычно недолюбливали друг друга и часто и зло спорили, наконец
проявили вежливость. Это казалось хорошим предзнаменованием.
одежды, спустился вниз, чтобы приветствовать его. Патриарх не встал перед
Императором на колени - в Великом Храме его власть была почти такой же,
как власть Императора. Он низко поклонился Туризину, и его седая борода
коснулась золотого обруча - второй положенной по церемонии императорской
короны, которую он держал на голубой подушке из мягкого шелка. Когда
патриарх выпрямился, его живые глаза бросили на сопровождающих Туризина
быстрый взгляд из-под черных бровей. Взгляд этот, иронический и веселый,
на мгновение задержался на Скаурусе. Трибун вздрогнул от неожиданности -
неужели Бальзамон подмигнул ему? Он уже ловил этот взгляд как-то раз в
Храме, во время литургии Бальзамона в прошлом году. Но нет, этого не могло
быть, ему, вероятно, только почудилось... И все же... И все же он, как и
прежде, не мог быть полностью уверен. Патриарх быстро отвел глаза, полез в
карман и вынул маленький серебряный флакон.
мягкий тенор заполнил пространство. Молодой жрец стоял рядом с патриархом,
чтобы в случае надобности громко повторять его слова народу, но в этом не
было необходимости.
повиновался. Патриарх открыл серебряный флакон и вылил несколько капель
священного масла на голову Императора. Они были золотистыми в лучах
солнца. Скаурус уловил сладкий и пряный аромат, напоминающий запах алоэ.
и благодать его коснется тебя вместе с этим маслом.
Туризина. Он произносил слова молитвы видессиан, толпа многократно
усиливала и множила их, повторяя за ним:
защитник и покровитель, простирающий свою длань над нашими головами и
глядящий на нас с милосердием. Ты следишь за тем, чтобы добро всегда
побеждало. Пусть же вечно будет длиться твое могущество и сила.
удивленно посмотрел на него - неужели барон принял веру Империи? Он видел
как губы Дракса беззвучно повторяют те же слова, и подумал, почему барон
делает это: из вежливости к патриарху, из чувства повиновения? Всеобщий
"аминь", к счастью, затопил эти проявления ереси, не хватало еще испортить
коронацию религиозной склокой, подумал Марк.
сапфирами, жемчугом и рубинами - и возложил ее на склоненную голову
Туризина Гавраса поверх первой, возложенной Зигабеносом. Толпа внизу
глубоко вздохнула. Коронация свершилась. Новый Автократор правил теперь
Видессосом. Шепот быстро стих, и народ приготовился слушать речь
Бальзамона.
исправить. Престол - это всего лишь несколько позолоченных досок, покрытых
бархатом, но сказано ведь, что он возвышает и делает повелителем любого,
кто сидит на нем. Престол обладает магией еще более могущественной, чем
та, которую изучают в Академии. Так гласят древние манускрипты, хотя,
садясь на мой собственный престол, я этого не ощущаю. - Он слегка поднял
одну из своих густых бровей, как бы намекая слушателям, чтобы они не
отнеслись слишком серьезно к его последним словам. - Но иногда приходится
выбирать - не между злом и добром, а между злом и злом, еще более худшим.
Без Автократора, каким бы он ни был, Империя оказалась бы подобием тела,
лишенного головы.
из республиканского Рима и сильно сомневался в правоте патриарха, но
Видессос, напомнил себе трибун, был Империей достаточно долгое время,
чтобы все его жители уверовали в необходимость императорской власти.
независимо от того, насколько неуклюж новый повелитель, - продолжал
Бальзамон - Ведь советники могут стать его мозгом, помочь ему в управлении
страной и таким образом придать форму тому, что без них было бы пустым
местом.
кто-то в толпе.
по лезвию ножа, пытаясь оправдать перед народом свои действия - и, что еще
более важно, стремясь обелить себя в глазах Туризина Гавраса.
ней. Но, к счастью, не слишком поздно. Мы попытались исправить сделанную
ошибку, и плоды этих трудов перед нами.
только одно: как убегать с поля боя, а о власти - только то, как украсть
ее, пока законный повелитель отсутствует. Если бы Сфранцез оставался на
престоле еще хотя бы несколько лет, то даже старый Стробилос показался бы
вам в сравнении с ним прекрасным человеком. В том случае, разумеется, если
проклятые казды не захватили бы город, что представляется мне значительно
более вероятным.
красотой. Как и Маврикиос, он говорил прямо и просто, как привык говорить
в походах и сражениях. Для жителей столицы, слышавших немало длинных и
продуманных речей, это, однако, было непривычным и дало положительный
эффект.
сейчас в большой куче грязи. Я сделаю все, что смогу, чтобы вытащить нас
оттуда в целости и сохранности. Но я скажу вам вот что, и пусть Фос
услышит мои слова, - вам не придется бранить меня всякий раз, когда вы
увидите мое лицо на золотой монете.
Ортайяса не принесли юному Сфранцезу всенародной любви. Скаурус, однако,
подумал о том, что Туризину трудно будет выполнить свое обещание. Если
чиновники, чернильные души Видессоса, обладавшие огромной властью, не
сумели сделать качество императорских денег высоким, то как сделает это
обыкновенный солдат, каким в действительности был Гаврас?
город принял Ортайяса за неимением ничего лучшего, а потом вы шли за ним
по принуждению, поскольку у него были солдаты. Хорошо. Я не желаю слушать
тех, кто станет обвинять людей, поддерживавших не того, кого "нужно".
бывших в Риме во время гражданской войны между Марием и Суллой, о
репрессиях, которые устраивали обе враждующие стороны. Он с одобрением
подумал о здравом уме Гавраса и ждал уже, что Император сейчас предупредит
возможных заговорщиков, но Гаврас сказал только:
если вы хотите услышать пустые, ничего не стоящие речи, что же - в таком
случае Ортайяс подходил вам больше.
удовлетворенной речью Туризина, Гай Филипп сказал:
головой. Ряды вооруженных солдат на ступенях Великого Храма были куда
более серьезным предупреждением заговорщикам, чем самые свирепые слова.
Прямая угроза со стороны нового Автократора могла вызвать недовольство, и
Гаврас был достаточно умен, чтобы понимать это. Он куда хитрее, чем
кажется на первый взгляд, подумал Скаурус с удовольствием.
Шилова Юлия
Никитин Юрий
Зыков Виталий
Херберт Фрэнк
Шилова Юлия
Сертаков Виталий