колония покидала их и строила новые жилища на оставленных.
Частично замок поднимался на десять уровней и больше. Прочность
дому придавали не прозрачно-тонкие стены, а каркас из прозрачных
перекладин, они были толщиной с запястье Сирокко, но твердые и
прочные. Если даже в замке разбить все стены, каркас останется.
предположила Габи,- кто-то поселился здесь и внес значительные
изменения, если только эти существа не являются гораздо что-то более
сложные, чем мы о них думаем. Но как бы то ни было, все это в далеком
прошлом.
не вышло. Разочарование постигло ее. Они все еще были далеко от
вершины, и похоже, что им придется с трудом преодолевать каждый
метр.
уже одиннадцать часов,- подумала она.
голосом, но у Сирокко рука замерла на полпути. Лицо Джина было
оранжевым в отблесках догорающего костра. Он стоял на коленях.
позволить ей смотреть, ведь так?
обнаженный Джин, Габи лежит лицом вниз, голая и без признаков
дыхания, у Джина эрекция. На его руках была кровь. Все ее чувства
сосредоточились на остром лезвии. Ей казалось, что даже дыхание его
пахнет кровью и яростью.
это таким образом, но ты заставила меня.
второй нож - Габи.- Если ты подумаешь об этом, то должна винить
себя. Ты что, думаешь, я сошел с ума? Ты женщина. Это мать научила
тебя быть эгоистичной, да?
очевидно, не ждал ответа. Он отодвинулся от нее и приставил конец
ножа ей под подбородок. Сирокко вздрогнула; Джин вдавил кончик в
мягкое тело. Он был холоднее, чем его глаза.
животу. Ее взгляд остановил его. Сирокко облизнула пересохшие губы.
человеку? - Он поискал ее взгляд, чтобы найти в нем понимание, и не
найдя его, с обреченным видом сказал:
внутренней части бедра. По лбу у нее тек пот.- Ты не должен делать это
таким образом. Отложи ножи в сторону, и я дам тебе все, что хочешь.
делающая укоряющий жесть пальцем.- Я не глупый мужчина. Знаю я
вас, женщин.
это не справедливо. Ты все время мучила меня. Мы всегда грубые, а вы
всегда говорите нет,- он презрительно усмехался, но это выражение
опять быстро сменилось спокойствием. Насмешка нравилась Сирокко
больше.
темноте, я решил, что буду делать то, что мне нравиться. Я заимел
друзей на Рее. Вы не собираетесь их сильно любить. С этого времени - я
капитан, так как я должен быть на первом месте. Ты будешь делать то,
что я тебе скажу. Ну а теперь не делай глупостей.
штаны. Она думала, что знает, для чего он держит нож, и спрашивала
себя, что лучше - быть оцепеневшей и мертвой, или изувеченной и
живой. Но когда со штанами было покончено, он больше не резал. Она
опять сосредоточилась на ноже под подбородком.
Было дьявольски больно, но это было не важно. Что имело значение, так
это судорога, исказившая щеку Габи, ее рука, тянувшаяся в пыли к
топорику, ее наполовину прикрытый глаз и свет в нем.
голосе:
и Сирокко рискнула взглянуть на Габи, которая, казалось, все поняла. Ее
глаз закрылся.
надругательству, только нож под ее подбородком был реальностью, пока
он не станет уставать.
Правильно. Он не может ослабеть. Надо выбрать момент, когда его
внимание будет отвлечено, но она не была уверена, что такой момент
появится. Она начала двигаться под ним. Это было самой
отвратительное, что она когда-либо делала.
Джин.
Он отодвинул нож? Она осторожно проверила свою мысль, стараясь не
выдать себя, и убедилась, что так оно и было. Чувства ее были
обострены до предела. Малейшее облегчение давления воспринималось
как будто с нее снимали огромную тяжесть.
снова.
подозрительного. В нормальной жизни из нее была паршивая актриса,
но нож вдохновлял ее.
Сирокко нанесла рубящий удар по его горлу, намериваясь раздробить
его, но Джин вовремя увернулся. Она извивалась, билась ногами,
почувствовала, как лезвие ножа распороло ей плечо. Потом она
вскочила...
секунды она ожидала удара ножа.
оттолкнулась от земли, нанеся одновременно сильный удар ногой и
побежала. Еще в прыжке она оглянулась через плечо и увидела, что удар
ее оказался сильнее, чем она представляла. Он оторвал Джина от земли,
и он только сейчас приземлился опять. Габи все еще была в воздухе. При
низкой гравитации адреналин бешено действовал на мышцы землян.
не бросился так безоглядно в погоню за Сирокко, если бы видел в это
время ее лицо.
строение никогда не разделялось. Костер был в двадцати метрах от
первой галереи комнат. Сирокко все еще бежала с ускорением, когда
врезалась в первую стену. Она пролетела через десяток комнат, пока не
ухватилась за перекладину. Она перевернулась на девяносто градусов,
встала и полетела через три потолка, пока не схватилась за следующую
перекладину. Она слышала грохот пробиравшегося за ней Джина, не
понимающего ее маневров. Она поставила ноги на перекладину и опять
оттолкнулась, облако стекол поднялось вместе с ней, медленно крутясь и
переворачиваясь словно во сне. Она прыгнула в сторону и прежде чем
остановиться, пролетела через три стены. Она прорвалась через стены
слева от нее, поднялась на следующий ярус, затем то вверх, то вниз
промчалась еще два яруса.
слышался звон бьющегося стекла. Было темно. Сирокко была в центре
огромного лабиринта, который бесконечно простирался во все стороны:
вверх, вниз, вправо, влево. Она не знала, где находится, но также не
знала, где находится он, а это ей знать очень хотелось. Треск стал
сильнее, и Сирокко увидала Джина, поднимающегося слева от нее. Она
пикировала вниз, в правую сторону, цепляясь за перекладины двух
ярусов, по инерции продолжая отклоняться вправо. Она остановилась
отдохнуть, упершись босыми ногами в другую перекладину. Вокруг нее
медленно оседало разбитое стекло.
дождь не выдал его. Он подбирался к ней вдоль перекладины, но он
оказался слишком тяжелым для неразбитого стекла, которое уже и так
выдерживало осколки, образовавшиеся после прорыва Сирокко. Оно
разлетелось в осколки и посыпалось вниз, как хлопья снега. Сирокко
крутанулась вокруг перекладины и оттолкнулась ногами.