не должно меня касаться.
- Она не одобряла то, чем я занимаюсь.
- Вы хотите сказать - для Фирмы?
- Не только.
Кэсл понимал, что игра почти подошла к концу. Дэйнтри исподтишка
взглянул на свои часы. Интересно, подумал Кэсл, это действительно часы или
скрытый микрофон. Возможно, подумал Кэсл, у него кончилась пленка. Как же
он теперь поступит - попросит разрешения пойти в ванную, чтобы сменить ее?
- Выпьете еще?
- Нет, лучше не стоит. Мне ведь надо доехать до дома.
Кэсл вышел с Дэйнтри в холл, и Буллер - тоже. Буллеру явно не хотелось
расставаться с новым другом.
- Спасибо за угощение, - сказал Дэйнтри.
- Спасибо вам за эту возможность поговорить о столь многом.
- Не выходите. Погода ужасная.
Тем не менее Кэсл вышел вслед за ним под холодный моросящий дождь. Он
заметил ярдах в пятидесяти от своего дома, напротив полицейского участка,
хвостовые огни стоящей машины.
- Это там ваша машина?
- Нет. Моя стоит выше по улице. Мне пришлось пройти немного пешком, так
как из-за дождя я не мог разглядеть номера домов.
- В таком случае до свидания.
- До свидания. Надеюсь, все утрясется - я хочу сказать, у вас с женой.
Кэсл постоял под холодным, медленно падавшим дождем и помахал Дэйнтри,
когда тот проезжал мимо. Он заметил, что машина Дэйнтри, не останавливаясь
у полицейского участка, свернула направо и выехала на Лондонское шоссе.
Дэйнтри, конечно, всегда может остановиться у "Королевского герба" или
"Лебедя" и позвонить оттуда по телефону, но Кэсл сомневался, все ли ему
ясно для отчета. Они наверняка захотят сначала прослушать пленку с записью
их беседы, - а Кэсл теперь уже не сомневался, что у Дэйнтри в часы
вмонтирован микрофон, - и лишь тогда примут решение. Железнодорожная
станция наверняка уже поставлена под наблюдение, а в аэропортах
предупрежден паспортный контроль. Одно со всею очевидностью вытекает из
визита Дэйнтри. Младший Холлидей, должно быть, начал говорить, иначе они
никогда не прислали бы к нему Дэйнтри.
Прежде чем войти в дом, Кэсл посмотрел вдоль улицы - вверх и вниз.
Наружного наблюдения заметно не было, но огни машины напротив полицейского
участка продолжали светиться сквозь пелену дождя. На полицейскую машину
она не была похожа. Полиция - даже ребята из спецслужбы, как он полагал, -
вынуждена довольствоваться английскими машинами, а эта... он, конечно, не
мог сказать наверняка, но похоже, это была "тойота". Он вспомнил, что на
дороге в Эшридж тоже стояла тогда "тойота". И попытался определить цвет
машины, но мешал дождь. Под моросью красное не отличишь от черного, а тут
еще пошла крупа. Кэсл вернутся в дом и впервые за это время впустил в свое
сердце надежду.
Он отнес стаканы на кухню и тщательно их вымыл. Словно хотел стереть
отпечатки отчаяния. Затем поставил два новых стакана в гостиной и впервые
позволил надежде пустить ростки. Это было нежное растение, и за ним надо
было как следует ухаживать, но ведь та машина, сказал себе Кэсл,
безусловно, "тойота". Он не разрешал себе думать о том, сколько "тойот" в
округе, а терпеливо ждал, когда зазвонит звонок. Интересно, кто явится и
будет стоять вместо Дэйнтри на пороге. Не Борис - в этом Кэсл был уверен -
и не младший Холлидей, которого только что отпустили под залог на поруки и
к которому, скорее всего, теперь уже напрочь привязалась спецслужба.
Кэсл вернулся на кухню и дал Буллеру тарелку с печеньем - возможно,
пройдет немало времени, прежде чем собака снова поест. Часы на кухне шумно
тикали, отчего казалось, что время идет медленнее обычного. Если в той
"тойоте" действительно сидит друг, что-то слишком долго он не появляется.
Полковник Дэйнтри въехал во двор "Королевского герба". Во дворе, кроме
него, была еще только одна машина, и он какое-то время посидел за рулем,
не зная, звонить ли ему, и если да, то что сказать. Во время обеда в клубе
"Реформа" с шефом и доктором Персивалом он весь внутренне кипел от
возмущения. Минутами ему хотелось отодвинуть тарелку с форелью и заявить:
"Я подаю в отставку. Не желаю я больше иметь ничего общего с вашей
чертовой Фирмой". До смерти он устал от всей этой секретности и ошибок,
которые надо было покрывать, никогда в них не признаваясь. Из уборной во
дворе вышел мужчина, что-то немелодично насвистывая и застегивая под
покровом темноты ширинку, и прошагал в бар. Дэйнтри подумал: "Они убили
своей секретностью мой брак". В войну все было просто, - куда проще, чем в
ту, где пришлось побывать его отцу. Кайзер ведь не был Гитлером, а вот
сейчас, во времена "холодной войны", как и в ту войну против кайзера,
возникали вопросы - что правильно, а что - нет. И не было сейчас ничего,
что могло бы оправдать убийство по ошибке. Мыслью Дэйнтри снова перенесся
в мрачный дом своего детства - вот он пересекает холл, входит в комнату,
где - рука в руке - сидят отец с матерью. "Богу виднее", - сказал бы отец,
вспоминая бой за Ютландию и адмирала Джелико [Джеллико Джон Рашуорт
(1859-1935) - главнокомандующий британским флотом в первую мировую войну].
А мать сказала бы: "Дорогой мой, в твоем возрасте трудно найти другую
работу". Дэйнтри выключил фары и под крупным, медленно падавшим дождем
прошел в бар. Он думал: "У жены моей достаточно денег, дочь замужем, я
вполне мог бы прожить и на пенсию".
В этот холодный сырой вечер в баре сидел всего один человек - перед ним
стояла пинта горького пива. Он сказал: "Добрый вечер, сэр", точно они с
Дэйнтри были хорошо знакомы.
- Добрый вечер. Двойное виски, - заказал Дэйнтри.
- Если о нем можно так сказать, - заметил мужчина бармен же,
повернувшись к ним спиной, уже подставил стакан под бутылку с "Джонни
Уокером".
- О чем именно?
- Да о вечере, сэр. Хотя такой погоды в ноябре, я думаю, и надо ждать.
- Можно воспользоваться вашим телефоном? - спросил Дэйнтри у бармена.
Бармен пихнул стакан через стойку, как бы отторгая его от себя. И
кивнул в направлении телефонной будки. Он был явно из немногословных -
слушать посетителей был готов, сам же общался с ними лишь в крайней
необходимости до той поры, пока с несомненным удовольствием не произнесет:
"Время закрывать, джентльмены".
Дэйнтри набрал номер доктора Персивала и, слушая частые гудки, мысленно
прикидывал, что он ему скажет: "Я видел Кэсла... Он дома один...
Поссорился с женой... Больше сообщить нечего..." И хлопнет трубкой, как
хлопнул ею сейчас, а затем вернулся к своему виски и к человеку, которому
непременно хотелось поговорить.
- Угу, - мычал бармен, - угу. - А один раз сказал: - Верно.
Посетитель обратился к Дэйнтри, включая и его в разговор.
- Да они нынче простой арифметике не учат. Я спросил племянника - ему
девять лет, - сколько будет четырежды семь думаете, он смог мне ответить?
А Дэйнтри пил виски и, поглядывая на телефонную будку, все еще пытался
решить, в какие слова облечь свое сообщение.
- Я вижу, вы согласны со мной, - заметил мужчина, обращаясь к Дэйнтри.
- А вы? - спросил он бармена. - Да вы же мигом разоритесь, если не сможете
сказать, сколько будет четырежды семь, верно?
Бармен вытер со стойки пролившееся пиво и сказал:
- Угу.
- А вот вы, сэр, легко могу догадаться, что у вас за профессия. И не
спрашивайте, каким образом. Есть у меня интуиция. Она приходит, наверно,
от изучения человеческих лиц и натур. Потому я и заговорил про арифметику,
пока вы ходили к телефону. Это, сказал я мистеру Баркеру, предмет, в
котором джентльмен силен. Такие я произнес слова?
- Угу, - изрек мистер Баркер.
- Я бы выпил еще пинту, если не возражаете.
Мистер Баркер наполнил его стакан.
- Друзья иной раз просят меня продемонстрировать мое умение. Даже
понемножечку делают ставки. Это - учитель, говорю я про кого-нибудь в
метро, или аптекарь, а потом вежливо спрашиваю - никто не обижается, когда
я объясню, в чем дело, - и в девяти случаях из десяти я прав. Мистер
Баркер видел меня тут за этим делом, верно, мистер Баркер?
- Угу.
- Вот вы, сэр, если позволите мне проявить мое умение и позабавишь
мистера Баркера в холодный сырой вечер... вы - на государственной службе.
Я прав, сэр?
- Да, - сказал Дэйнтри. Допил виски и поставил стакан. Пора было еще
раз попытаться позвонить.
- Тепло, тепло, да? - Посетитель впился в него своими
глазками-булавками. - Пост ваш связан с вещами конфиденциальными. Вы
знаете обо всем куда больше, чем мы, грешные.
- Мне надо позвонить, - сказал Дэйнтри.
- Одну минуту, сэр. Я только хочу показать мистеру Баркеру... - Он
вытер платком пиво с губ и приблизил к Дэйнтри лицо. - Вы работаете с
цифрами, - сказал он. - В Налоговых сборах.
Дэйнтри направился к телефонной будке.
- Вот видите, - сказал посетитель, - обиделся. Не любят они, когда их
узнают. Наверно, инспектор.
На сей раз телефон не был занят, и вскоре Дэйнтри услышал голос доктора
Персивала, вкрадчивый и успокаивающий, словно он сохранил манеру
разговаривать с больными, хотя давно перестал их посещать.
- Да? Доктор Персивал у телефона. Кто это?
- Дэйнтри.
- Добрый вечер, дорогой друг. Есть новости? Где вы?
- Я в Беркхэмстеде. Я видел Кэсла.
Нортон Андрэ
Адамов Григорий
Сертаков Виталий
Свержин Владимир
Доценко Виктор
Роллинс Джеймс