них "Парма" и нарисовали солнце, встающее из-за лесистых сопок.
ее раскаленное нутро, в последний раз взглянули на Пяткое.
сказал Рудик. -- Даже я некоторое время был в сомнении.
догораешь своим прощальным огнем! Прощай, тайга, прощай, речка Вымь! Почему
ты такая туманная? Тоже грустно? Ничего, все еще, может быть, повторится.
Только ты не шали весной. Говорят, в прошлом году ты посмывала и унесла в
Белое море столько добра! Прощайте, ссыльные! Конченые и неконченые! Жизнь
вам судья!
Пидор сошел на берег первым.
Огненная полоса пробегала по воде, на повороте выбиралась на берег и сжигала
производственные строения, штабеля леса и лица "дикарей".
рикошетом по воде, возвращались обратно.
"Факториал". Отряд занимался тем, что вылавливал плывущие по реке бревна,
бревнотасками их поднимал на берег, загружал в вагоны и отправлял к себе на
родину. Слово за слово -- студенты разговорились и познакомились.
Выяснилось, что командир у "Факториала" непробивной и что денег ростовчане
за лето вряд ли получат столько, сколько не стыдно привезти с севера. В
самом начале работ они три недели добывали кровати, телевизор и прочее
культурное оборудование, и, пока устраивали никому не нужный быт, ушло
драгоценное время. Поэтому "Факториал" не имеет денег даже на обратные
билеты.
командирским обязанностям -- отправились в контору. Они пробыли там
непредвиденно долго и вернулись только к обеду в сопровождении директора,
который сообщил, что наличности для расплаты за работу в кассе на данный
момент нет и надо немного подождать. А пока, чтобы не терять времени даром,
можно по другому наряду поработать на очистке Приемной запани. Совсем
недолго, недельку-другую.
запань находилась прямо в тюремной зоне, река разрезала ее пополам.
осталось бы только выдать полосатую форму да пришить номерки.
сплавляли зекам бревна с привязанными под водой ящиками спирта.
Солдаты-охранники останавливали бревна багром, вынимали две-три бутылки в
качестве пошлины за транзит и отпихивали дальше. Все было отлажено и шло как
по маслу. Говорили, что кто-то проиграл в карты тысячу кубов леса и теперь
этот штабель горел.
берега от бревен. Для ускорения процесса решили поработать ночью и
отправились с крюками в темноту. Через час, каким-то образом прознав об
этом, примчался на катере Зохер с Пидором.
в водомет. -- Вас же перестреляют, как гусей! На вышках одни чурки! Увидят,
что кто-то там в темноте ковыряется-копошится, и пришьют без всяких
предупредительных выстрелов, под маркой беглых! И еще по тридцать суток
отпуска получат за каждую вашу тушку! Нет, ребята, как хотите, а литрушу
спиртяги мне завтра поставьте!
дорогу перебегают, на пригорке, через минуту здесь будут! В лагере уже
тревогу объявили, наверное.
спирте. Никакого алкоголя в обороте "дикарей" на текущий момент не
оказалось, поэтому сразу за всех отблагодарила Зохера Татьяна. Они на пару
долго о чем-то пили чай с сухарями на жестком кухонном диване. И не одну
ночь.
что с собою делать в сентябре. Погода была непонятна, как женщина. Только
что была жарынь, и, пожалуйста, зарядили дожди. День, другой, третий. Словно
нарушился водный баланс Земли. Берег вовсе раскис, и работать стало просто
невозможно. Ветры вперемешку с водой заметались по заколдованному кругу.
Бревна, прибиваемые к берегу, иначе, как по циклоиде, двигаться не хотели.
Толкнешь ее, эту деревяшку, она опишет дугу и снова к берегу -- опять нужно
отталкивать. От ледяной мороси коченели руки. Ждать погоды в такой ситуации
было все равно, что читать "Обломова". Ну, думаешь, наконец-то он набросает
планчик переустройства именьица, но тут подворачиваются Алексеевы и прочие.
Ну, думаешь, проснется Обломов -- и все изменится. Но не тут-то было --
дожди все идут и идут. Превалируют, фаворируют, преобладают. И чем больше
веришь в Обломова, тем они нуднее и безысходнее. Как страницы безутешного
эпилога, листала осень день за днем и тащила отнекивающуюся и продрогшую
насквозь тайгу в судорожный танец. "Дикари" то сидели в бараке, то очищали
грязь от бревен. Не бревна от грязи, а наоборот, как в стране дураков, --
грязь от бревен.
грязнейшие потоки. Но сколько бы чистой воды ни добавляло небо, река не
становилась прозрачней.
на западе произошло что-то непоправимое, и, несмотря на все усилия природы,
рассвет там никак не мог наступить. Такой формы небесных явлений не знал
даже Решетнев. Окрестная флора затихла, как перед грозой.
словно сорвавшись с цепи, заорал, тыча руками к горизонту:
запань медленно надвигался огромный плот леса. Края и конца ему не было
видно.
Опомнившись, он выскочил из катера и побежал по берегу навстречу
надвигающемуся лесу, закидывая ногами себе на спину огромные комья грязи.
"Дикари" бросились вслед, не зная, зачем и что из этого должно получиться.
-- Раскручивайте лебедки!
просторе. Приемная запань была последней преградой на пути к морю. Внизу лес
уже было не поймать ничем.
его.
тросов привязали к катеру, и водомет затарахтел, разматывая крепеж. Рудика,
Решетнева и Климцова Зохер затолкал в катер. Как самых близкостоящих.
было не сделать этого -- управлять катером, кроме него, никто не мог.
Шум был всепроникающим. Сразу становилось понятно, что порожден он чем-то
мощным и нечеловеческим.
Решетнев. Он намотал под водой на бревна конец троса и, стуча зубами, влез в
катер. Второй трос обвязал Рудик и тоже вымок до нитки.
кажется, и этих двух тросов вполне хватит!
трех!
повторно.
заскрипели, сдерживая натиск сбежавших от хозяина бревен. Такая силища!
Он вяло посопротивлялся, потрещал и вмиг сделался плоским.
затих. Течение, уплотняя массу, выгнуло боны в форме арфы и, словно
непутевый музыкант, беспорядочно задергало то один трос, то другой. Такая
игра не могла родить музыку, но что-то от нее в этом общем гаме
прослушивалось.
бревнам к берегу. Белое море, облизнувшись, клацнуло вдалеке голоднющей
пастью. Все мокрые, спасатели двинулись к баракам. Гул не затихал. Он
вызывал какое-то чувство. Гордостью его назвать не поворачивался язык. Но
что-то похожее на это угадывалось.
восьмое отделение. Пусть со своим лесом как хотят, так и разбираются! Ловко
получилось -- мы на их промашку свой старый катер спишем! И отхватим себе
новенький!
больше, чем туда мог вместить любой другой, или мужество на севере -- дело
Контровский Владимир
Василенко Иван
Василенко Иван
Круз Андрей
Акунин Борис
Шилова Юлия