лесок, где Алексей сказал ей о своей любви.
ему хотелось, тем более что у него появился аппетит - это был отрадный
признак.
день, который он жил, казался победой над смертью.
только спать.
руку отца в своей, он не закрывал глаз, а тоже улыбался ей.
было у нее, только отец, который столько страдал в последний год... этот
последний год...
приемной в кресле, углубленный в синьки, которые разложил на коленях. Он
умел так сидеть в людной и шумной приемной, не замечая ничего вокруг, не
отрывая глаз от своих бумаг. Она даже не разглядела его лица, видела
только эту позу, эту поглощенность. Наверно, он дожидался, чтобы пройти с
докладом к председателю. Она успела еще увидеть, как он провел рукой по
волосам, рассеянно поднял глаза и не увидел ничего. Этот жест был знаком
Тасе и потряс ее. Она выбежала из приемной.
занятый своими мыслями.
33
нему в Комитете по химии. Если бы она встретила его еще раз, она бы
подошла. Зачем? Просить "прощения"? Простить можно, нельзя забыть. Ему,
наверно, уже давно нет никакого дела до нее. Может быть, другая женщина.
Но почему она думала об этом? Она мучилась, осуждала себя. Что же она
такое, почему так, чего она ищет, чего хочет? Боится одиночества, ищет
возможности пристроиться, приткнуться, не вышло с одним, стала снова
мечтать об Алексее? Так или не так, спрашивала она себя с ожесточением. Не
так, и все равно она не имела права думать об Алексее.
неистребимая надежда оставалась в ее душе.
Саша, вернувшийся из-за границы, и его жена.
ее пустой комнате было так уныло, и ей не хотелось ничего менять,
исправлять, трогать. Она застилала постель, смахивала пыль, подметала пол
и уходила.
Позвонила и еще на площадке услышала смех и крики. "Молодцы, - подумала
она, - так и надо жить". Она-то не умела. Дверь открыл Саша, похудевший,
заметно постаревший, но веселый как всегда.
голосом, вдруг вспомнив, что на улице ей было холодно.
правильно! Вся Европа худеет, весь мир худеет. А я похудел?
мужа.
что, сплошная порнография. Но какая!
не стала ни о чем спрашивать.
примитивную музыку раздеваются перед вами. Но не до конца, не до конца. В
этом весь эффект. Вот как разлагается капитализм.
похлопывает жену по руке и улыбается ей, Тасе, как бы отдавая дань
восхищения ее суровости. Она вспомнила, как в этой комнате сидел Алексей,
отгородившись от всех презрительным спокойствием, и хотел только одного -
поскорее уйти отсюда. И ей тоже захотелось поскорее уйти и больше уже сюда
не приходить. Почему она считала Сашу блестящим человеком? Почему ее
раньше тянуло сюда? Почему она дружила с. Сашей и всей компанией? И
гордилась тем, что это была "наша компания", ездила к ним и никогда не
приглашала их к себе, в скромную темноватую комнату в коммунальной
квартире на Таганке.
компании единодушно считали дурой, поняла ее настроение и сказала:
гуляет перед сном.
прочим.
заводе в незнакомом городе вдали от Москвы все было легче и проще. Там он
решил, что должен пойти к Тасе. Полтора года прошло с того дня, с того
письма. Срок порядочный. Теперь уже можно, даже нужно. Убедиться. В чем?
Он не знал.
человек, жива надежда в его душе. Он должен ее увидеть.
чемоданом. Он шел быстро и не смотрел по сторонам, но видел, как люди
обнимают друг друга, видел новые синие тележки носильщиков, поздние
осенние цветы в руках у женщин. Он забыл название этих цветов.
загородкой.
ожидал увидеть так скоро.
стопка книг. Старые добрые глаза внимательно посмотрели на Алексея.
коробочки.
просто собираю коробочки. Потом отдам какому-нибудь мальчику.
Он сидел здесь целыми днями в кресле у окна и ожидал ее.
принесла. На диване платье, знакомое Алексею. Глобус на полу. Алексей
волновался все сильнее.
глазами. "Я знаю, что ты не придешь", - казалось, хотел он сказать.
вспомнить никогда.
Он очень изменился за это долгое время. Только чем? Резкие скулы. Лицо
темное, опаленное. Глаза, далеко расставленные. Или она забыла?
Прозоров Александр
Посняков Андрей
Свержин Владимир
Соломатина Татьяна
Лукин Евгений
Каменистый Артем