мере, внести какую-то ясность в мое положение.
- Что бы там ни было, во всем виноват только ты.
меня! Ты можешь сколько угодно играть им, но себя я не дам водить за нос!
Хочешь говорить - говори, не хочешь - не надо, как тебе угодно, но я не
желаю, чтобы ты делала из меня дурака!
на нем свою злость. Потом он схватил пиджак, который снял, чтобы удобнее
было собираться, взял перчатки и двинулся к выходу.
Я тебе не мальчишка.
этим внезапным взрывом ярости. Она не верила своим ушам: Друэ всегда был
такой добродушный и покладистый. Где ей было разбираться в источниках
человеческих страстей! Истинная любовь - вещь очень тонкая. Ее пламя
мерцает, как блуждающий болотный огонек, и, танцуя, уносится в сказочные
царства радостей. Оно же бушует, как огонь в печи. Увы, как часто оно
питается ревностью!
24. ОСТЫВШАЯ ЗОЛА. ЛИЦО В ОКНЕ
бара вернуться к себе, он отправился в отель "Палмер", где снял номер. Его
мозг работал с лихорадочной быстротой; поведение жены ставило под удар все
его будущее. Он точно не знал, какую силу имеют ее угрозы, но в то же
время нисколько не сомневался, что жена способна причинить ему множество
неприятностей, если она будет продолжать свою линию. Очевидно, она приняла
какое-то твердое решение и к тому же в стычке с ним сумела одержать весьма
серьезную победу. Что будет дальше? Об этом-то и размышлял Герствуд, шагая
взад и вперед сперва по своей маленькой конторе, а потом по комнате в
отеле, и не мог прийти ни к какому выводу.
сидеть сложа руки. Теперь, когда она как следует запугала мужа, ей легко
будет диктовать ему условия, а это, в свою очередь, приведет к тому, что
ее слово станет законом. Отныне он вынужден будет давать ей столько,
сколько она потребует, не то - берегись! Как Герствуд будет себя вести, -
до этого ей не было никакого дела. Ее очень мало интересовало, вернется ли
он домой. Жизнь в доме будет протекать без него даже более приятно. Она,
миссис Герствуд, может теперь поступать как ей угодно, ни у кого не
спрашивая совета. Вместе с тем она решила повидаться с адвокатом, а также
нанять сыщика. Она должна, не мешкая, выяснить, каких преимуществ она
может добиться.
записано на имя жены!" - не переставал он твердить себе. Как это было
глупо с его стороны, черт возьми! Как он мог быть таким ослом?
баром.
держать меня, если мое имя попадет в газеты. А друзья... ох!"
вызовет поведение его жены. Что будут печатать газеты? Все знакомые будут
любопытствовать. Он должен будет что-то объяснять, отрицать, - словом,
станет центром всеобщего внимания. А потом явится мистер Мой, выразит
желание "побеседовать" с ним, и черт знает во что это выльется.
морщинок, а на лбу выступила холодная испарина. Он не мог себе
представить, чем кончится эта передряга, и не видел для себя ни малейшей
лазейки.
субботу. Как ни запутаны были теперь его дела, обещание, данное Керри,
нисколько не тревожило его. Свидание с ней было единственным просветом на
темном фоне неприятностей. Вопрос об их отъезде он уладит к обоюдному
удовлетворению - ведь она охотно подождет, если ему понадобится.
Посмотрим, что покажет завтра, а там можно будет и поговорить с нею... Они
условились встретиться в обычном месте. Герствуд видел перед собой
хорошенькое личико Керри, ее изящную фигурку и с горечью спрашивал себя,
почему так нелепо устроена жизнь, что радость, которую он испытывает в
присутствии этой женщины, не может длиться вечно. Насколько приятнее было
бы тогда жить!.. Но тут же он снова вспоминал об угрозе жены, и лоб его
опять покрывался испариной, и около глаз появлялись морщинки.
корреспонденцию, но почта не принесла ему ничего необычного. Почему-то у
него было предчувствие, что он должен получить что-то с этой почтой, и он
облегченно вздохнул, не найдя ничего подозрительного. К нему даже вернулся
аппетит, которого не было, когда он встал, и он решил перед встречей с
Керри зайти в кафе "Гранд-Пасифик" и выпить кофе со сдобными булочками.
Опасность, правда, не миновала, но она и не приняла пока что никакой
определенной формы, а для Герствуда отсутствие новостей было равносильно
хорошим новостям. Если бы только у него было время как следует все
обдумать, тогда, несомненно, нашелся бы какой-то выход. Нет, нет, не может
быть, чтобы все это вылилось в катастрофу и чтобы он так и не нашел пути к
спасению!
а Керри так и не пришла. Час с лишним сидел он на обычном месте, потом
встал и принялся нервно расхаживать по аллее. Что могло задержать Керри? А
вдруг его жена добралась до нее? Нет, этого не может быть! Что касается
Друэ, то Герствуд не принимал его в расчет; ему даже в голову не пришло,
что тот может что-нибудь узнать. Чем больше думал Герствуд, тем сильнее
нервничал, но в конце концов решил, что ничего, вероятно, не случилось, а
просто Керри почему-либо неудобно было уйти сегодня из дому. Поэтому от
нее и письма не было утром. Но письмо, наверное, еще будет, возможно даже,
что оно уже ждет его в конторе. Надо сейчас же сходить туда.
и уныло поплелся к конке на Медисон-стрит. Вдобавок ко всему ясное до сих
пор небо покрылось пухлыми облаками, скрывшими солнце. Ветер изменил
направление, и к тому времени, когда Герствуд достиг бара, уже собрался
дождь, угрожавший затянуться на весь день.
хорошо еще, что не нашлось ничего и от жены.
приходилось ничего решать сейчас, когда нужно было о стольком подумать. Он
снова заходил взад и вперед по комнате, внешне спокойный, но в душе
чрезвычайно встревоженный.
вернувшись, застал мальчика-посыльного, дожидавшегося его в конторе.
ничем не выказывая своих чувств. Письмо было написано самым официальным
тоном и притом в крайне холодных и резких выражениях.
для выполнения моих планов. Можешь, если хочешь, не жить дома, - это меня
нимало не интересует. Но деньги мне нужны немедленно. Поэтому не
откладывай и пришли с мальчиком".
него перехватило дыхание. Он был разгневан и глубоко возмущен. Первым его
порывом было написать в ответ лишь четыре слова: "Убирайся ко всем
чертям!" Но он вовремя овладел собой и, избрав полумеру, сказал мальчику,
что ответа не будет. Затем он опустился на стул и, глядя перед собой
невидящим взглядом, стал думать о том, к чему приведет этот шаг. Что
теперь сделает жена? Какая гадина! Неужели она думает, что ей удастся
запугать его и добиться полной покорности? Он сейчас же поедет домой и
объяснится с ней, да! Слишком уж она зазналась!
предпринять. Близится минута развязки: жена, надо полагать, не будет
сидеть сложа руки. Он достаточно хорошо знал ее и не сомневался, что,
задумав что-либо, она уже ни перед чем не остановится. Возможно даже, что
она сразу передаст дело в руки адвоката.
ее, если только она вздумает мне вредить. Пусть даже силой, но я заставлю
ее заговорить другим тоном!
дождь и, очевидно, затяжной. Пешеходы подняли воротники пальто, некоторые
подвернули брюки. У тех, кто шел без зонтов, руки были засунуты в карманы.
Над головами остальных реяли зонты, и улица напоминала собой колышущуюся,
извивающуюся реку круглых черных матерчатых крыш. По мостовой с грохотом
тянулась вереница телег и фургонов; и всюду люди старались возможно лучше
укрыться от дождя. Но Герствуд почти не замечал этой картины. Перед его
глазами неотступно стояла сцена его будущего разговора с женой. Он