Чтение 49–й страницы книги ~Иное царство~

- Мы уедем сегодня? - спросила она.

Он смотрел на поляну. Между деревьями висел туман, как тюлевые
занавески. В воздухе пахло дождем, все тело у него ныло от ран и слабости.
Он чувствовал себя старым, непозволительно старым, изношенным, как рваный
башмак. Ему хотелось снова укутаться в меха и проспать до конца серого
утра.

- Нет. Останемся на день. Лошадям надо отдохнуть.

- Ах, лошадям! - протянула она насмешливо. - Ну конечно.

- Заткнись, - устало буркнул он.

На завтрак были лепешки с медом - лакомство, соблазнившее даже Котт.
Неньян отвернулся, чтобы прочесть молитву над своей порцией, а Котт уже
уписывала лепешку за обе щеки. Майкл попытался есть медленнее, но и он
кончил задолго до того, как брат дожевал последний кусок. Ни слова не
говоря, Неньян протянул им обоим еще по лепешке и налил в их кружки пенной
пахты. Вкус ее вызывал в памяти шумные завтраки у теплой плиты в Антриме,
стук сапог входящих и выходящих работников. Но виделись они смутно, будто
сквозь грязное стекло.

- Я взял на себя смелость осмотреть твой меч, покуда ты спал, - сказал
Неньян, берясь за вторую лепешку.

- Зачем?

- Края потемнели и отливают синевой. Его надо закалить. Железо в нем
размягчилось.

- Ну и?

- Ну, так я закалю его для тебя. У меня есть кузница, и я могу развести
жаркий огонь.

Майкл осмотрел Ульфберт. Красивые волнистые линии, оставленные ковкой
на его поверхности, были точно струящаяся вода. Когда-то он читал об этом.
Железные прутья скручивались и раскалялись снова и снова, чтобы как можно
лучше очистить металл от углерода, сделать его похожим на сталь. Но, чтобы
железо сохраняло твердость, его надо было время от времени вновь
закаливать.

- Ладно, - сказал он.

Котт не пожелала даже подойти к кузнице, и бродила по поляне,
разговаривая с козами и курами, пока Майкл помогал святому человеку
разжечь древесные угли. Затем Неньян полчаса нагребал кучу мокрой глины,
благо после дождя это было просто, и измерял ее мечом.

- Зазубрину эту я выправлю, а клинок чуть искривился. Этот меч видал
виды - он одобрительно провел пальцем по лезвию, на мгновение став просто
мастером. Кожаный фартук прятал сутану, лицо от холода разрумянилось, как
у Санта-Клауса.

- Это был меч рыцаря. Я убил его, - сказал Майкл, не в силах дольше
вести игру.

- Я знаю.

Неньян положил меч на угли, и Майкл принялся раздувать грубые кожаные
меха. Каменный горн превратился в крохотное солнце красного и белого жара
в тумане холодного утра, и вскоре Майкл вспотел, лоб у него горел, куртка
все сильнее нагревалась. Котт напевала по ту сторону поляны. На углях
плясали языки пламени.

- Достаточно.

Неньян извлек меч из огня и бросил на каменную наковальню, взял на
удивление небольшой бронзовый молоток и принялся легонько им постукивать,
наклонив лицо к раскаленному добела лезвию. Взлетали искры, но он словно
не замечал их. Он щурился, вглядывался, его лицо залоснилось от испарины,
а потом он вновь положил меч на угли и вытер виски. Майкл снова заработал
мехами.

- Откуда ты знаешь?

Брат улыбнулся. (Майкл уже решил, что это наиболее естественное
выражение его лица.)

- Такое прекрасное оружие есть лишь у рыцарей и знати. Ульфберт умер,
когда нынешние старики еще не родились. И его мечи стали семейными
сокровищами, переходили от отца к сыну. Я могу назвать тебе от силы три
семьи, владеющие подобным оружием.

- Тебя как будто не тревожит, что я убил рыцаря твоей церкви.

- Кровопролитие тревожит меня всегда, но ты не кажешься мне закоренелым
убийцей. Наши рыцари порой бывают излишне усердны. Судя по вашему виду, ты
и твоя дама жили среди племен. Думается мне, вы могли быть втянуты в то,
что вас не касалось.

- Может, так и было, - признал Майкл.

Вновь меч был извлечен из огня, но теперь брат Неньян вонзил его в кучу
собранной им глины. Она зашипела, запузырилась, и поднялись облачка пара.
Брат следил за ними с одобрением.

- В воде частенько образуется прокладка из пара, и металл остывает
медленнее, чем надо бы. Глина куда лучше, ну и моча. А некоторые
утверждают, что лучше всего закаляет кровь.

Майкл вытер залитые потом глаза. Горн дышал жгучим жаром, воздух над
ним колебался.

- Почему все-таки ты пришел в Волчий Край?

- Я мог бы задать тебе тот же вопрос. И мог бы спросить еще и о том,
откуда ты пришел.

- Насколько мне представляется, - на этот раз улыбнулся Майкл, - я
оттуда же, откуда явились вы, братья. Из места, которое зовется Ирландией.

Понял он это не сразу, но теперь уже был убежден, что так оно и
произошло. Эти монахи (или священники) действительно пришли из его мира и
из его родной страны. Доказательством служила тонзура, более правильная,
чем у английских монахов той же эпохи. Вскормил их давно прошедший век,
быть может, век набегов викингов, но они проскользнули сквозь дверь так же
легко, как и он, - целая община, вероятно, спасаясь от северных язычников.
Все, что ему довелось услышать о них в Диком Лесу, свидетельствовало о
бегстве от кого-то или от чего-то.

Брат Неньян долго переваривал его слова в молчании. Он вытащил меч из
глины и вновь положил в горн. Он постукивал бронзовым молотком по
наковальне, его круглое лицо оставалось непроницаемым.

- Чего ты надеешься добиться в его замке?

- Я ищу женщину из моего мира. Он забрал ее туда, я уверен. У него ее
душа.

Взгляд брата вспыхнул, но он только молча взял меч и вновь вогнал его в
глину. А Котт все еще пела, прохаживаясь среди кур, которым бросала горсти
ячменя.

- Значит, ты не питаешь любви к Всаднику? Ни ты и ни твоя дама?

- Конечно, нет. А кто его любит? - Майкл посмотрел на него с
недоумением.

Неньян смотрел на тоненькую черноволосую девушку, которая пела у самых
деревьев. Она сняла тяжелую верхнюю одежду, и руки у нее были обнажены. В
ней было сходство со стройным длинноногим животным, с изящной газелью.
Откинутые назад волосы прикрывали заостренные кончики ушей, а при дневном
свете огонь в ее глазах был почти невидим.

- Она, твоя дама, рождена двумя мирами, и чем дальше будет она
углубляться в этот лес, тем сильнее будет затягивать ее мир деревьев и
Всадника. Я много видел в памяти леса. Вирим и гримирч сражались бок о
бок, волки и древесный народ - плечом к плечу, чтобы покончить с тем, что
было первым походом. Тут, вблизи от средоточия сущего все различия
исчезают. Как сказала она: они - дети одного отца. Думается, это и
охраняло вас обоих.

- Я не принадлежу к ним. Я даже не могу пить воду в этом лесу.

Неньян улыбнулся обычной теплой улыбкой, но чуть снисходительно.

- И все же кровь вирим течет в твоих жилах тоже. Она еще не обрела
полной власти, но она там.

Вирогонь! Майкл беспомощно покачал головой.

- Что ты хочешь сказать? Что, добравшись до замка, мы станем всего лишь
прислужниками Всадника? Уподобимся гоблинам?

- Нет. Не ты. В тебе, как я уже говорил, глубоко коренится старое
благочествие, но твоя дама...

Майкл ухватил его за фартук, встряхнул, но святой человек и глазом не
моргнул.

- Чего ты хочешь, брат?

- Пойти с вами.

Майкл отпустил его почти без удивления.

- Почему?

- Мы можем помочь друг другу, ты и я. Кровь вирим в твоей даме
поспособствует нам добраться до замка, а моя вера - сохранить ее
человеческую часть, когда мы будем там. Мы восстанем на Дьявола в его
логове.

- Вот, значит, что. Ты пришел в Волчий Край, чтобы переведаться с
Всадником.

- Да. Но у одного меня не достанет сил, а мой послушник был юным
дурнем, трусом, лишенным веры.

- Он погиб.

- Я так и думал.

- Для священника ты мне что-то не кажешься очень святым.

- Я настолько святой, что выжил в этом лесу. И я знаю дорогу к замку. И
могу проводить тебя туда. Без меня ты будешь бродить по лесу, пока не
умрешь от старости или пока Всадник не будет готов принять тебя. Он
управляет путями всех, кто ходит здесь, кроме тех, кто уповает на веру.

- Вера!

- Да, вера. Она позволила мне оставаться в живых здесь двенадцать лет,
иногда надломленная, хромающая, и все же могучая. _Позволь мне пойти с
вами_. Вреда не будет никакого, а польза может оказаться очень большой.

- Ты выступишь против него, так? Такая гордыня... Котт не согласится,
чтобы ты пошел с нами.

- Скажи ей, что я буду вашим проводником и только.