Харитоньевский и что есть духу помчалась вперед, размахивая сумочкой из
стороны в сторону. Остановилась только через двести метров, оглянулась.
Горло схватило, в грудной клетке что-то квакало. Улица была абсолютно пуста.
родители уже там".
здесь нужно свернуть налево, во двор, впереди и чуть слева виден ресторан на
Чистых прудах, бульвар. Ей показалось, что по тротуару вдоль бульвара ей
навстречу идет тот же самый контролер. Сердце оборвалось. Она юркнула за дом
и вдруг услышала чьи-то семимильные шлепающие прыжки. Времени на раздумье не
было, Юля побежала вдоль подъездов, только бы успеть влететь в подъезд тети
Нонны так, чтобы этот ненормальный ее не увидел, чтобы не увидел, в каком
подъезде она укрылась.
вжих-вжих, вжих-вжих. Она добежала, она улизнула от него. Теперь на второй
этаж и вызвать лифт оттуда. Ну и придурок! А вдруг это показалось все, вдруг
стечение обстоятельств? Она уже взлетела на два пролета выше.
открыли на первом этаже. Надо бежать наверх, пока этот маньяк не подкатил на
лифте прямо сюда. Она снова взвилась, прыгая через четыре ступеньки, почти
шпагатом шагая через них. Но силы покинули ее, ноги сковала боль. Лифт
остановился на четвертом этаже. Из него кто-то вышел, дверцы лифта
автоматически сдвинулись и лифт поехал вверх. Кто-то спускался навстречу ей,
она уже видела человека, ее все еще несло вверх, но, узнав контролера, Юля
развернулась и, громко взвыв каким-то бессильным утробным воем, стала
сползать, а затем и падать вниз.
догнал ее и положил руку на ее плечо. Она зажмурилась, почти как тогда в
троллейбусе.
человек, -- стой.
во сне, ты надрываешься, хочешь кричать от ужаса, но не получается, не дает
сознание, и вдруг просыпаешься и понимаешь, что ты все еще мычишь.
веревку. Вдруг он сделал выпад и захватил чулком подбородок Юли.
Богдановны. -- Я еще вчера на вечере в Доме литераторов хотела вам сказать,
что если взрослые люди не сообщили раньше королю, что он голый, они просто
бестактны и достойны того правителя, который у них есть. И еще один вопрос у
меня к вам как к представителю "клиторатурной" элиты: Иволгин, автор книги
"Сукин сын", это что, тот самый поэт, руководитель вашего семинара? Хорошие
кадры готовит ваш Писинститут...
"Контролер" выпустил чулок из руки и, не восприняв литературного урока,
дернулся вниз, отбросив от себя Юлю к перилам.
перилам и заорала в голос, благо он к ней вернулся.
ОТВАЖНЫЕ
компанию отпаивали всей командой. Михаил Иванович Буянов крутился рядом,
делая успокаивающие жесты руками и па ногами: посылал флюиды. Серафимова не
позволила ввести маньяка, угробившего за последние два месяца пятерых
женщин, в свою квартиру. Нестеров и Данилов, сторожившие его внизу,
до-ждались наряда, отправили поэта и висельника в СИЗО. Дежурный наряд так и
поехал, отдавая честь генералу госбезопасности, как принимающие на параде.
Решили, что шпиона везут.
поработаю, и все пройдет, даже помнить не будет, какая опасность ей
угрожала...
руку, дай я тебя обниму.
отважными.
сразу отъехал на заправку. Евдокия Григорьевна увидела, как в подъезд,
пробежав вдоль дома, шмыгнула девушка. Огляделась. А за ней громила
какой-то, прям мертвец. Она смело вошла в подъезд почти одновременно с
мужиком, он ее еще вперед пропустил. Она-то думала, что их двоих он с
девушкой не тронет, а девчушка пешком побежала наверх.
на зуб с перепугу не попадает. По одному у нее на каждой челюсти: один
сверху -- справа, один снизу -- крайний слева. Вот они как-то друг за друга
зацепились со страху: перекосило, словом. А мужик-то выбрал четвертый этаж,
нажал кнопку. Евдокия Григорьевна -- пятый нажала, ей ведь на пятый. Сама
краем глаза мужика рассматривает.
Ноннину племяшку не придушил. Серафимова подошла к Нестерову, когда он
вернулся, и грустно-сосредоточенно произнесла:
сердце. Хотя и не была еще сутенершей.
сигарету Вазгена.
курит. Бросила?..
СЕАНС
что пара оперативников, ведущих наблюдение в Одинцове, и Братченко поедут с
ним на электричке. Машина оперов больше не нужна, Серафимова, Нестеров и
желающие приедут на Ярославский и будут ждать Губарева на перроне. Братченко
должен дать сигнал: пустить красную ракету, нет, лучше помахать шапкой.
Шапок уже никто не носит -- теплынь. Тогда он должен идти за Губаревым и
громко кричать шепотом: это он! это он! Но ни в коем случае не обнаруживать
себя. Шутка. Словом, у Братченко есть ровно сорок минут, чтобы
придумать, как объявиться в толпе и показать Серафимовой Губарева. Нестерова
на перрон брать опасно, Губарев его узнает.
и доехать до Комсомольской площади. По сравнению с другими событиями ночи,
результаты гипноза, проведенного-таки М.И.Буяновым, были лишь щадящим
массажем конечностей по сравнению с гусеницами танка.
называется, но то, что с нею произошло, было именно трансом.
женщина с матовым лицом и высоким черным пучком, и добавила: -- Учись,
Юльнара, это сейчас -- золотое дно.
Зиновьевич должен вернуться с работы, вы ждете его?
на психиатра удивленным взглядом амнистированного. -- У меня рабочий день до
шести.
это про наследство...
как она выругалась про себя, что не дают спокойно фильм посмотреть, как
пошла к нему после "Рокового наследства", как увидела его труп и позвонила в
милицию, а потом ушла. И как позвонил в дверь этот Жырдана Бруна патлатый, а
она уже к "Санте-Барбаре" готовилась.
отдала, он попросил на минутку, пошла с ним, вошли в квартиру Финка. Они
стали рыскать, много их было, человек пять, а меня все спрашивали, где
деньги и документы. Я показала. Они все взяли и ушли. Сказали, что в ванной
еще один труп, а папок нигде нет. Меня домой отправили и ключ отдали. Я на
них в окно посмотрела, они далеко не поехали, за угол завернули и напротив
дома встали. Рядом с желтым автомобилем.
гипнотизер повторил вопрос.
окнам поворачивал.
кулак, после чего из него можно доставать километры носовых платков. Евдокия
Григорьевна очнулась и тяжело вздохнула: