read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



тростник и с рассеянной задумчивостью позволил консульше заключить себя в
объятия.
Он сохранил тот же рассеянно-задумчивый вид и на следующее утро, когда
вся семья отправилась на кладбище у Городских ворот, чтобы возложить венок
на могилу консула. Они стояли друг подле друга на заснеженной дорожке
перед большой плитою, где высеченный в камне фамильный герб окружали имена
тех, что почили здесь, у подножия мраморного креста, водруженного на
опушке маленькой, по-зимнему обнаженной кладбищенской рощи, - все, кроме
Клотильды, уехавшей в "Неблагодатное" ухаживать за больным отцом.
Тони положила венок на то место, где свежими золотыми буквами было
запечатлено имя ее отца, несмотря на снег, опустилась на колени у могилы и
начала молиться; черная вуаль ее развевалась на ветру, и широкое платье -
что и говорить - очень живописно драпировалось вокруг ее склоненной
фигуры. Одному богу известно, чего больше было в ее позе - тоски,
религиозного экстаза или самолюбования красивой женщины. Томас не был в
настроении размышлять об этом. Христиан же искоса посматривал на сестру со
смешанным выражением иронии и опаски, словно говоря: "Посмотрим, как ты
сумеешь выпутаться! Смутишься ты, когда встанешь, или нет? Неприятное
положение!"
Тони, поднявшись, поймала на себе этот взгляд, но отнюдь не смутилась.
Она закинула голову, поправила вуаль, юбку и горделивой поступью пошла по
дорожке. Христиан облегченно вздохнул.
Если покойный консул с его сентиментальной любовью к господу богу и
спасителю был первым из Будденброков, познавшим и культивировавшим в себе
такие небудничные, некупеческие и сложные чувства, то его сыновья - первые
из Будденброков - нервно съеживались при открытом и наивном изъявлении
этих чувств. Томас, бесспорно, острее и болезненнее пережил кончину отца,
чем, например, его дед смерть своего родителя, - и все же он не преклонял
колен у могилы, не разражался, подобно своей сестре Тони, рыданиями, как
ребенок, уронив голову на стол, и воспринимал как нечто весьма
неподобающее, когда мадам Грюнлих между жарким и десертом начинала в
восторженных выражениях говорить о покойном отце. Он противопоставлял этим
бурным проявлениям ее чувств благопристойную серьезность, молчаливую
сдержанность и только едва заметно покачивал головой. Когда же никто не
упоминал о покойном консуле и даже не думал о нем, глаза Томаса
увлажнялись слезами, хотя лицо его и сохраняло неизменно спокойное
выражение.
По-другому вел себя Христиан. Во время наивных и ребяческих излияний
сестры ему никак не удавалось усидеть спокойно: он низко склонялся над
тарелкой, готов был, казалось, провалиться сквозь землю, время от времени
даже прерывал ее тихим, страдальческим: "О, господи, Тони!..", и его
длинный нос весь собирался в бесчисленные морщинки.
Да, он выказывал беспокойство и замешательство, когда речь заходила о
покойном отце, избегая и страшась, по-видимому, не только неделикатных
проявлений глубоких и серьезных чувств, но и самих этих чувств.
Он не пролил ни единой слезы по отцу. Объяснить это только долгой
разлукой было невозможно.
Но самое удивительное, что, вопреки своей обычной неприязни к подобным
разговорам, он то и дело отводил в сторону Тони и заставлял ее во всех
подробностях пересказывать события того страшного дня, - из всей семьи
мадам Грюнлих была самой лучшей рассказчицей.
- Так, значит, он весь пожелтел? - в пятый раз допытывался Христиан. -
А что крикнула горничная, когда вбежала в ландшафтную? Пожелтел, значит,
весь... и слова уже не выговорил до самой смерти? А что рассказывает
горничная? Какие-то звуки ему все-таки удалось выдавить из себя: уа, уа...
так?
Потом он замолкал, замолкал надолго, и в его маленьких, глубоко сидящих
круглых глазах, быстро перебегавших с предмета на предмет, отражалась
напряженная работа мысли. "Ужасно!" - внезапно восклицал он, вставая, и
видно было, что дрожь пронизывает его; потом он начинал ходить взад и
вперед все с тем же тревожным и задумчивым выражением в глазах. А Тони
удивлялась, как это ее брат, конфузившийся, когда она вслух оплакивала
отца, начинал вдруг с повергавшей ее в трепет старательностью
воспроизводить те предсмертные звуки, о которых ему поведала - и не раз -
горничная Лина.
За последние годы Христиан отнюдь не похорошел. Он был тощ и бледен.
Кожа туго обтягивала его череп, между выдававшихся вперед скул торчал
острый, костистый и горбатый нос, волосы на голове уже приметно поредели.
Шея у него была тонкая и слишком длинная, а ноги кривые. Жизнь в Лондоне,
бесспорно, наложила на него свой отпечаток, а так как он и в Вальпараисо
общался главным образом с англичанами (*32), то вся его внешность стала
явно энглизированной, что, впрочем, даже шло к нему. Эта энглизированность
давала себя знать в удобном покрое его костюма из прочной шерстяной
материи, в солидной элегантности широконосых башмаков, а также и в манере
носить густые рыжеватые усы, - они как-то кисло свешивались вниз. Даже в
его руках с овальными, опрятными, коротко подстриженными ногтями и
прозрачной матовой и очень пористой кожей, как у людей, долго живших в
жарком климате, было что-то неуловимо английское.
- Скажи, пожалуйста, - внезапно спросил он Тони, - знаешь ты такое
чувство... мне трудно описать... вот когда проглотишь слишком твердый
кусок и начинает болеть вся спина, сверху донизу? - При этих словах его
нос опять собрался в неисчислимое множество морщинок.
- Подумаешь, какая невидаль! - отвечала Тони. - Надо выпить глоток воды
- вот и все.
- Ах, так! - отвечал он, явно неудовлетворенный. - Нет, мы,
по-видимому, говорим о разных вещах. - Тень беспокойства и тревоги опять
пробежала по его лицу.
Христиан, первый из всей семьи, стал позволять себе вольности в
поведении и забывать об уважении к семейному горю. Он не разучился еще
подражать покойному Марцеллусу Штенгелю и часами говорил его голосом.
Как-то за столом он осведомился о Городском театре, хорошая ли там труппа
и какие играют пьесы.
- Не знаю, - отвечал Том, преувеличенно равнодушно, чтобы скрыть свое
раздражение. - В настоящее время меня это не интересует.
Но Христиан, точно и не слыша его слов, начал говорить о театре:
- Не могу вам сказать, как я люблю театр! Уже самое это слово делает
меня счастливым. Не знаю, знакомо ли кому-нибудь из вас это чувство... Я,
например, мог бы часами сидеть без движения и смотреть на закрытый
занавес. При этом я радуюсь, как радовался ребенком, входя вот в эту
комнату за рождественскими подарками... А чего стоит минута, когда в
оркестре начинают настраивать инструменты! Этого одного достаточно, чтобы
полюбить театр! Но самое лучшее - это любовные сцены... некоторые артистки
так удивительно умеют сжимать обеими руками голову первого любовника!..
Вообще артисты... в Лондоне, да и в Вальпараисо, я много встречался с
ними. Сначала я даже гордился, что в обыденной жизни запросто разговариваю
с этими людьми. Ведь в театре я слежу за каждым их движением... Это очень
интересно! Человек кончает свой монолог, спокойнейшим образом
поворачивается и уходит медленно, уверенно, не смущаясь, хотя знает, что
весь зал смотрит ему вслед... Как это они могут?.. Когда-то я только и
мечтал попасть за кулисы, да, а теперь, признаться, я чувствую себя там
как дома. Представьте себе, как-то раз в оперетте, это было в Лондоне,
подняли занавес, когда я стоял на сцене... я разговаривал с мисс
Уотерклоз... некой Уотерклоз... прехорошенькой особой! И вдруг - передо
мной разверзается зал! Бог ты мой! Не помню, как я и ушел со сцены!
Мадам Грюнлих, единственная из всех, прыснула, но глаза Христиана
блуждали, и он не унимался. Он рассказывал об английских кафешантанных
певичках, об одной даме, выступавшей в пудреном парике, которая, ударив
пастушеским посохом об пол, начинала песенку "That's Maria".
- Мария, это, знаете ли, самая что ни на есть пропащая... Ну, например,
совершила какая-нибудь женщина тягчайший грех: That's Maria! Мария -
последняя из последних... олицетворенный порок... - При последнем слове
лицо его приняло брезгливое выражение, он опять сморщил нос и поднял
правую руку с конвульсивно согнутыми пальцами.
- Assez, Христиан, - сказала консульша. - Нас это нисколько не
интересует.
Но Христиан отсутствующим взором смотрел куда-то мимо нее. Он,
вероятно, прекратил бы разговор и без ее оклика: хоть его маленькие,
круглые, глубоко сидящие глаза и продолжали без устали блуждать по
сторонам, но сам он погрузился в тяжкое, неспокойное раздумье, видимо, о
Марии и пороке.
Неожиданно он воскликнул:
- Странно... иногда я вдруг не могу глотать! Ничего тут смешного нет;
по-моему, это очень даже печально! Мне вдруг приходит в голову, что я не
могу глотать, и я действительно не могу. Кусок уже во мне, где-то там
глубоко, но вот здесь все - шея, мускулы - просто отказываются служить...
отказываются повиноваться моей воле, понимаете? Более того, я даже не
решаюсь энергично захотеть проглотить.
Тони вышла из себя:
- Христиан! Боже мой! Что за нелепица! Ты не решаешься захотеть
проглотить!.. Смех, да и только! Ну можно ли городить такую чепуху?..
Томас молчал, но консульша сказала:
- Это все нервы, Христиан. Тебе уже давно следовало вернуться домой:
тамошний климат мог бы окончательно расстроить твое здоровье.
После обеда Христиан уселся за фисгармонию, стоявшую в столовой, и стал
изображать виртуоза. Он делал вид, что откидывает со лба длинные волосы,
потирал руки, исподлобья оглядывал публику: беззвучно - не приводя в
движение мехи, ибо он совершенно не умел играть и вообще был немузыкален,
как большинство Будденброков, - низко склонившись над клавиатурой, он
вдруг обрушивался на басы, словно разыгрывая безумные пассажи, откидывался
на стуле, подымал взоры ввысь, отрывал руки от клавишей и мощным,



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 [ 49 ] 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.