АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
Один раз наткнулись на солдат, но те ребят не заметили Они возились с
машиной, которая невесть каким образом сползла на обочину и там застряла.
Солдаты матерились, кляли горы, кляли чеченцев и свою машину в придачу.
Колька следил за ними из-за кустов, с горки, которая была над ними. Он
прошептал Алхузуру:
- Хочешь, я к ним спущусь? Попрошу поесть? А? Алхузур задрожал весь,
как тогда в колонии.
- Нэт! Нэт! - закричал он, двое из солдат оглянулись Едва успели
мальчики пригнуться, как раздалась автоматная очередь Но солдаты пальнули и
снова занялись машиной, стреляли они, видно, на всякий случай. Эхо разносило
выстрелы по горам. Так что могло показаться, палят со всех сторон.
Ребята отползли от края и пошли в противоположную сторону.
К ночи пришли они к ветхому сарайчику, кошаре, в котором обычно живут
пастухи. Так пояснил Алхузур. Около кошары был небольшой садик и огород,
сейчас они оказались в полном забросе. И все-таки ребята отрыли несколько
морковин, почистили их о траву и съели. И орехи доели.
Ночь была холодной, горы давали о себе знать. Они спали, обнявшись, на
соломенной подстилке, но все равно мерзли, а накрыться им было нечем. Под
утро стало невмочь, оба дрожали и даже говорить не могли: языки позастывали.
Тогда Алхузур стал бегать вокруг кошары и петь свои странные,
булькающие песни.
Колька тоже побежал, заорал изо всех сил свою песню. "От края до края
по горным вершинам, где гордый орел совершает полет, о Сталине мудром,
родном и любимом, прекрасные песни слагает народ..." Но песня о Сталине его
не согрела. Он стал вспоминать песни о Буденном и Климе Ворошилове... Они
все скаковые, под лошадиный ритм бегать удобней. А потом пришла на ум та,
которую они орали в спальне: "Бродили мы с приятелем вдвоем... Бродили мы с
приятелем по диким по горам, по диким по горам..."Он стал учить Алхузура
этой песне. Вдвоем они кричали что есть мочи, прыгали, бегали, толкали друг
друга плечами... А потом вышло солнце, пробилось сквозь густой туман, стало
чуть теплее.
Они легли прямо на траву и снова заснули, счастливые оттого, что не
надо им больше дрожать от холода.
Алхузуру снился родной дом, и мать ругала его, что он не выучил уроков.
А Кольке приснился брат Сашка, который пришел к кошаре и спрашивал: "Зачэм
спыш? Смытры, хоры кругом, а ти спыш? Да?" И все дергал за плечо.
Колька проснулся и не мог понять, что же происходит. Над ним стоял
Алхузур и еще какой-то мужчина, в рыжей бараньей шубе, в зимней шапке и с
ружьем в руках.
- Спыш, да? - кричал мужчина странным переливчатым голосом, который шел
прямо из горла. - С рускым свиным спыш? Да? А сам чычен, да?
Алхузур тянул его за руку, державшую ружье, это ружье он направлял на
Кольку.
Спросонья Колька ничего и не понял. Он глаза протер и хотел подняться,
но мужчина пхнул ногой, и Колька полетел наземь, больно ударился плечом.
- Лыжат! - закричал мужчина громко. - Стрылат буду!
Он опять наставил на Кольку ружье, и Колька лег, глазами в землю. Так
он лежал и слышал, как кричал мужчина и кричал Алхузур. Но Алхузур громко
говорил по-своему, а мужчина отвечал ему по-русски, наверное, чтобы слышал
Колька. Чтобы ясно ему было, что его сейчас убьют.
Мужчина гремел:
- Мой зымла! Он на мой зымла приходыт! Мой дом! Мой сад! А я стрылат за
то... Я убыват...
- Ма тоха цунна! - кричал Алхузур. - Не убей! Он мынэ от быэц спысат...
Он мынэ брат называт... Мужчина посмотрел на Кольку:
- Хан це хун ю? Разбырат? Нэт? Как зыват?
Колька повернулся. Мужчина посмотрел на Кольку холодно, жестко, и цвет
его глаз был такой же стальной, как дуло его ружья, направленного на Кольку.
Колька хотел опять приподняться, но мужчина прикрикнул:
- Лыжат! Отвечат! Хан це хун ю? Хо мила ву?
- Ну, Колька, - сказал Колька, лежа и глядя на мужчину. Он опустил
глаза от ружья и увидел, что на ногах у мужчины обмотки и галоши,
крест-накрест повязанные лыком. А тулуп у него драный, видать, долго ходил
по колючкам. На голове папаха, такая же драная, а тулуп перепоясан блестящим
серебряным ремешком... Ну, точно таким, какой был у них с Сашкой. Странно,
но именно папаха и ремешок поразили Кольку, который и думать о них не
должен, его убивать собирались...
- Колка? - переспросил мужчина. - А зачэм пры-шел? Хор - зачэм? Чычен
слыдыш зачэм?
- Я не слежу, - сказал Колька. - Я вот с ним...
- Ми брат! Ми брат! - выкрикнул Алхузур.
- Со кхеру хех, - сказал горец, повернувшись к Алхузуру.
- Ма хеве со, - отвечал тот.
Горец посмотрел на Кольку, на Алхузура и добавил по-русски:
- Его убыт надта! Он будыт быэц прывадыт!
- Ма хеве со, - крикнул Алхузур. И заплакал. Так и было: Колька лежал и
смотрел на мужчину, на ружье, а рядом плакал Алхузур. Колька без страха
подумал, что, наверное, его сейчас убьют. Как убили Сашку Но, наверное,
больно, только когда наставляют ружье, а потом, когда выстрелят, больно уже
не будет. А они с Сашкой снова встретятся там, где люди превращаются в
облака. Они узнают друг друга. Они будут плыть над серебряными вершинами
Кавказских гор золотыми круглыми тучками, и Колька скажет:
- Здравствуй, Сашка! Тебе тут хорошо? А Сашка ответит:
- Ну, конечно. Мне тут хорошо.
- А я с Алхузуром подружился, - скажет Колька. - Он тоже нам с тобой
брат!
- Я думаю, что все люди братья, - скажет Сашка, и они поплывут,
поплывут далеко-далеко, туда, где горы сходят в море и люди никогда не
слышали о войне, где брат убивает брата.
Пришел Колька в себя не скоро, он не знал, сколько времени миновало с
тех пор, как его убивали.
А может, его уже убили?
Рядом с Колькой сидел Алхузур и по-прежнему плакал. Но горца нигде не
было, и стояла в сумерках тишина.
Колька удивился, что Алхузур еще плачет, и спросил:
- Он тебя обидел?
Алхузур услышал голос и заплакал еще сильней. Он вытирал слезы рукой и
полой ватника, из дырок которого торчала горелая вата. От ватника пахло
пожаром. Алхузур выдергивал вату и пускал ее по ветру.
И Колька опять спросил:
- Чего ревешь? И зачем дергаешь вату?
Тот вытер рукавом лицо и посмотрел на Кольку.
- Я думыт, что ты умырат.
- Вот еще придумал!
- Ты глыза закрыват, и так вот: хыр-хыр... - Алхузур изобразил хрип. -
А я становится плох... Одын брат нэ брат...
Колька сказал:
- Если он не стрелял, то я живой. Он ушел? Алхузур показал на горы.
- Он там... Он свой зымла стырыжыт... Он ее сы-жалт... Он ее лубыт...
- А если бы он застрелил меня? - спросил Колька. И ему вдруг стало
холодно. Тоскливо-тоскливо стало. Даже присутствие Алхузура не помешало
этому чувству.
Он понял, что его и правда хотели убить. И сейчас он валялся бы тут с
выпавшими кишками, и вороны расклевали бы ему глаза, как Сашке. Алхузур
посмотрел на Кольку.
- Я плакыт, - сказал он и правда заплакал. И тогда Кольке стало легче,
совсем легко. И он стал утешать названого брата и стал объяснять, что им
надо породниться по-настоящему. То есть разрезать руку и смешать кровь.
Они нашли стекляшку, и сперва Колька, а потом Алхузур надрезали на
левой руке кожу и потерлись ранками.
- Вот, - сказал Колька. - Теперь мы совсем родные. А отсюда нам надо
уходить. Чечены меня все равно застрелят.
Алхузур молчал.
- Давай спустимся обратно, - предложил Колька. - Там внизу теплей.
- Там быэц стрылат, - с боязнью произнес Алхузур.
- А здесь чечен стреляет... - воскликнул Колька.
- Выздэ плох! - Вздохнул Алхузур. - А зычем они стрылат? Ты пынымаш?
- Нет, - сказал Колька. - Я думаю, что никто не понимает.
- Но оны же больше... Оны же умыны... Тэк? Колька ничего не ответил.
Наступил вечер. Они смотрели на горы, сверкающие в высоте, и не знали, каким
дальше жить.
31
Их поймали на склоне, близ долины, где они, обнявшись, спали в кустах.
Набрел на них солдатик, свернувший с дороги по нужде.
Когда их стали разнимать, оба они закричали. Алхузур стал кусаться, а
Колька извивался изо всех сил и что-то вопил нечленораздельное.
Солдаты из обоза их скрутили, а потом развязали и дали поесть.
Ели они из миски руками и ни на кого не глядели. Они смотрели только
друг на друга и переговаривались жестами да мычанием. Ни на какие вопросы
ответить они не смогли.
Приехавшая женщина-врач констатировала, что оба мальчика в состоянии
дистрофии и невозможно сейчас сказать, будут ли они вообще жить. Кроме
истощения, заметны у обоих нарушения психики.
Дети разлучать себя не позволили и поднимали невероятный крик, если
одного из них уводили на медосмотр.
А через месяц и десять дней из детской клиники номер шестнадцать города
Грозного ребят перевели в детприемник, где держали выловленных и собранных
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 [ 49 ] 50 51 52 53 54 55
|
|