пугалась она, а я отвечала ей:
ведь не воспрещает. Ты же знаешь нерушимый закон нашего Дома,
установленный еще королем Аргентарием: наследники не должны вступать в
брак только из династических соображений. Вот и наша мама была всего лишь
дочерью небогатого рыцаря Бреммери..."
чего хочу! Аргира, мне кажется, я люблю, но не знаю, кого - то ли твоего
брата, то ли Бардиса... Как странно, правда?"
жизнерадостным и веселым, он умел читать и управляться с цифрами лучше
всякого мага, он знал древние сказания... Сколько вечеров провели мы на
хуторе у очага, грызя орехи и лакомясь печеными яблоками! Весь дом спал, а
мы не замечали позднего часа, слушая какую-нибудь легенду, которую
рассказывал братик... Да, он был во всем молодец. Нельзя было хоть раз
увидеть его и не полюбить. С другой стороны, Бардис тоже был жених хоть
куда. Я так завидовала Бродри! "Вот счастливейшая из девушек, - думала я.
- Такие ребята!.. А мне идти безо всякой любви замуж за какого-то
иноземного принца..." Мы очень дружили, все четверо; трудно было даже
подумать, чтобы кто-то выбрал кого-то и наше братство распалось.
подарил Бродри песцовую шкурку. Грустным было то возвращение домой, на
хутор! Мы ведь знали, что наше воспитание у приемных родителей подходило к
концу: весной, в первое новолуние после сева, нас заберут во дворец.
Братику предстояло поехать с посольством в какую-нибудь страну - учиться
придворному обхождению, а мне - сидеть дома и ждать, пока чужеземный
вельможа не позарится на императорское приданое и не согласится взять в
жены застенчивую деревенскую девку, то есть меня...
Бродри. Она больше не была откровенна со мною. Нет, я не берусь осуждать
ее - но как только речь у нас заходила о Бардисе или о братике, как будто
опускалась завеса, и она говорила о них, точно о полузнакомых.
каким-то образом не сделать мне больно!" В этом, как потом выяснилось, я
ошиблась; но зато я очень ясно видела, что наша дружба перестала быть, как
прежде, безоблачной. И вот настал день в самом начале весны, когда братик
спозаранку отправился к Бродри на хутор, а мы с Бардисом что-то делали
дома. Около полудня мы отправились их искать и пошли по тропинке через
лесок на холме между двумя хуторами. Горб холма приглушал наши голоса, так
что мы наткнулись на них совсем неожиданно. Взобрались на вершину, обошли
старый дуб, глядь - а за ним целуются мой братик и Бродри. Я помню - у нее
из руки падали на землю фиалки, собранные в лесу...
Бардису и взмолилась:
двое из них решили навек скрепить свою дружбу? А именно об этом я и хочу
вам всем объявить!"
я видела, как побелело его лицо и напряглись губы. Он сказал:
коленопреклоненным, низко опустив голову. - Простите меня, - продолжала
она, - ведь теперь получается, что я вам обоим дала слово... а сдержать
его смогу только перед кем-то одним... но перед кем, я до сих пор не
знаю!"
бывало. Он спросил Бардиса:
ты..." - и он яростно взглянул на Бродри, и на миг мне показалось, что он
был готов ударить ее. Но она встретила его взгляд так гордо и вместе с тем
с такой жалостью, что он не поднял руки. Он сказал: - "Нет, я вижу, ты не
дурачила нас, ты в самом деле не могла разобраться. Стало быть, мы вправду
дружили. Но теперь наша дружба распалась..."
обратился к Бродри: - Ну так что - выбрала наконец? Должно быть, ты
полагаешь, что одержала победу, рассорив друзей?"
поверьте и вы мне, что я тоже не ищу никаких побед, а хочу, если возможно,
сберечь нашу давнюю дружбу: это ведь самое большое наше богатство. И я
вижу только один способ - всем вместе отправиться к Колодцу Единорога и
испить из него вчетвером. Ты, Бардис, я знаю, жаждешь воинской славы. Ты
хочешь, подобно древним героям, с мечом в руке обойти пределы Вселенной.
Помнишь, как мы вместе мечтали?.. Теперь выбирай. Ибо я не вижу, каким
образом Бродри может достаться одному из нас, не разрушив нашего союза, -
разве только у кромки Колодца, куда единорог обмакнет свой завитой рог...
Если вам ведом иной путь - научите меня!"
пойти к Колодцу."
вашей ссоре..."
надеялся, что Мир Колодца отвлечет Бардиса от Бродри и, может, заставит
его обратить внимание на меня. Я-то знала, что на это надежды немного, но
кивнула:
Единорогов Колодец не может ни изменить ее, ни направить. Но коли вы трое
собрались идти - за мной дело не станет".
Колодца мы все взялись за руки и испили, как велит обычай, пригубив из чаш
друг у друга, а потом долго сидели возле врат, советуясь, как же быть
дальше. И наконец порешили оставить все как оно есть, пока братик не
вернется из своего посольства: пусть, значит, чудесная вода успеет толком
подействовать. Помнится, мы были счастливы и спокойны... и ссора как бы
уже позабылась, ни один из нас не сомневался - все кончится хорошо. Один
только Бардис говорил неохотно, и мы за то его упрекали. Откуда же было
нам знать, что этот вечер у врат Колодца - наш самый-самый последний, что
никогда уже нам не бывать вместе, что я никогда, никогда больше не увижу
своего братика...
пор что-то я не слыхал, чтобы Колодец даровал умиротворение в смерти!
отправилось в Наарос, а потом... к мерзостному двору Салмонессы. Это там
мой брат Аурарий нахватался манер и повадок, от которых... да ты их,
кажется, имел уже наблюдать. Уехал мой братик, а вернулся... чужой
человек... Он стал так мало похож на Аргименида, что поговаривают даже -
хоть сам он про то, конечно, не знает, - не лишить ли его права
наследования да не сделать ли Аурию императрицей...
достойных.
ты. Даровал ли вам Колодец... лучшее умиротворение?
впрочем, ни разу не видела их с тех пор, как Аурарий вернулся из
посольства. Что же до меня... я еще не нашла успокоения. Быть может, я
обрету его в замужестве... или в отказе от того единственного, которое мне
пока предлагали. Меня, видишь ли, собрались было выдать за Стенофона,
пермандосского тирана... спадарионишку несчастного. Я сказала им: чем к
нему, лучше уж я наложу на себя руки. Вот тогда-то меня и отправили в это
путешествие. В ссылку, вернее сказать!
26. ОС ЭРИГУ. КУБОК ВОЙНЫ
горизонта, затем - словно бы серый перст, указующий в небеса, на фоне чуть
более светлого берега, видневшегося за ним. И постепенно взгляду предстал
точь-в-точь сказочный замок из колдовского облачка Мелибоэ. Океанские
волны омывали его подножие, так что трудно было сказать, где кончалась
каменная кладка, сооруженная руками людей, и начинался природный камень
скалистого мыса, служившего основанием замку. С восточной, обращенной к
берегу стороны крепости в беспорядке громоздились валуны, меж которыми
плескался прибой, а поверху проходил мост, опиравшийся на стройные арки.
Посередине моста был устроен подъемный пролет; он был разведен и походил
на пустую ладонь, простертую к берегу в запрещающем жесте...
держать мост опущенным!