Несмотря на интеллигентное лицо, вид у человека в цилиндре был
опереточный, а фрак и бабочка наводили на мысль, что он вот-вот затянет
веселый мотив из "Цыганского барона". В другое время это настроило бы
Кадишмана на шутливый манер - он всегда с предубеждением относился к
франтам и те из них, что имели слабость к претенциозным бабочкам, отнюдь
не пользовались его расположением. Он не любил их; не потому, что носил
форму лейтенанта полиции и имел что-то против тех, кто умеет изысканно
одеваться, а просто, первая любовь Берты, некий Вайсброд Владислав
Леопольдович, был оперным певцом, носил бабочки по долгу службы, и это
обстоятельство задевало самолюбие Кадишмана.
Лейтенант узнал о своем предшественнике, артисте, от тещи, до сих пор
сожалеющей об интеллигентном теноре, место которого занял полуграмотный
полицейский, так и не сумевший в свои сорок с небольшим добиться
продвижения по службе.
У Берты был продолжительный роман с Леопольдовичем, который глубоко ранил
ее нежное сердце тем, что предпочел ей опереточную певицу, бесталанную, но
с высоким бюстом и туго налитыми ягодицами. Мысль о том, что этот
бездарный тенор сжимал в объятиях обожаемое им существо, была противна
Кадишману и неприязнь к "Леопольду" ассоциировалась у него с опереттой и
бабочками, столь обожаемыми его безголовой тещей. Но теперь, после унылого
одиночества и долгого скитания по тихим безлюдным улицам вымершего города,
он был рад любой живой душе, пусть даже с бабочкой и цилиндром.
Незнакомец предложил ему сесть, и сам вольготно расположился в уютном
кресле.
- Я полагаю, вы уже освоились у нас? - дружелюбно сказал он.
- Я не понимаю вас, господин? - Кадишман хотел сказать "Цилиндр", но
вовремя удержался.
- Видите ли, мы оставили вас на некоторое время одного, чтобы вы привыкли
к мысли, что вас больше Нет.
- Как это Нет, простите?!.
- Вы умерли, господин Кадишман, ушли в мир иной, по вашим земным меркам,
разумеется!
"Я был прав, - с горечью подумал он, - интуиция не обманула меня, я
действительно умер, меня больше нет, и никогда не будет"
Он почувствовал, что все его существо воспротивилось этой нелепой смерти,
навязанной ему извне. "Но ведь Я есть, и Я мыслю - убеждал он себя, - Я
здоров и воспринимаю себя живым существом. Я даже хочу есть и съел бы,
кажется, целого барана, а потом занялся бы любовью с Бертой. Если это
смерть, то это очень странная смерть"
- Ничего странного, - сказал Цилиндр, - отвечая бессвязным мыслям
Кадишмана, - это вы полагаете, что хотите есть, и материальность ваша -
иллюзия; вы теперь духовная субстанция, но продолжаете по инерции
воспринимать себя как физиологический организм.
Кадишман не удивился тому, что Цилиндр прочел его мысли.
- Но я нахожусь в Тель-Авиве - сказал он растерянно, - и в этом кабинете
я уже бывал раньше...
- Верно, - согласился цилиндр, - но это было там - в вашем далеком и
суетном мире...
- А мы, значит, теперь в ином мире? - с грустной иронией сказал Кадишман,
- не суетном и близком?
- В Одиночном! - не обижаясь, поправил Цилиндр.
Поднявшись с места, он изящно ударил по клавишам компьютера, стоявшего на
столе, и на тусклом мониторе появилось изображение приемной министра
внутренних дел, но теперь она была набита людьми, среди которых лейтенант
признал секретаршу, отозвавшуюся некогда на его неуклюжий комплимент. Она
была в коротенькой фирменной юбчонке и в пылу работы не обратила внимания
на то, что та задралась у нее выше колен. Один юнец, с едва пробившимся
пушком на подбородке, стоявший неподалеку от стола, нарочно уронил очки,
чтобы получше разглядеть кружевные трусики под юбкой, и надолго застыл в
этом положении, вызывая саркастическую улыбку окружающих. Цилиндр
перехватил убитый взгляд Кадишмана:
- Такие вот трусики, - осуждающе сказал он, - в вашем мире могут
привести к падению должностного лица или даже правительства. Соблазнился
человек бабенкой и потерял кресло, а то и влияние на политической арене.
Знакомо?
- А в вашем мире, что без трусов ходят? - Вопросом на вопрос отвечал
Кадишман.
- В нашем это невозможно, - назидательно сказал Цилиндр, - делать
глупости у нас некому и не с кем...
- Почему?
- На каждого человека у нас приходится по одной Вселенной.
"Поэтому я нигде не видел людей, - догадался Кадишман, - на кой ляд
человеку вселенная, если он в ней один? "
- Это нечто вроде искупления грехов одиночеством, - продолжал Цилиндр.
- То есть, ад?! - уточнил Кадишман...
- Зачем же ад, господин Кадишман, - котлов, как видите, с раскаленным
маслом мы не имеем, и поджаривать вас не собираемся...
- Да, но вы говорили об искуплении...
- Одиночество для грешника одно из самых суровых испытаний. Рядом с ним
меркнут все муки ада...
- Те, кто умер, стало быть, обрекаются на полное одиночество? -
продолжал иронизировать Кадишман.
- На техническом языке это называется - импорт в исправительно иномерное
пространство, - поправил Цилиндр, до него не доходила мрачная ирония
лейтенанта.
- То, что у вас принято считать физической смертью, - продолжал он, - у
нас не более чем щелчок на этой умной машине и переход в нематериальную
сферу или загробную колонию, как вам будет угодно...
- А вы, собственно, кто такой, Бог, что ли? - спросил изумленный
Кадишман.
- Ну что вы, - скромно заулыбался цилиндр, - я любитель компьютерных
игр...
- Наша жизнь, стало быть, не более чем игра для вас?
- Человеку несведущему может так показаться, на самом же деле, я озабочен
совершенствованием форм жизни по обе стороны материи и духа...
- В чем это выражается, сэр?
- Каждая личность на земле сеет разумное и доброе, до тех пор, пока Я,
произведя индикацию на греховность, не импортирую его туда, куда он,
согласно нашей классификации, должен быть направлен.
- Иными словами, уничтожаете или помещаете в ваш модернизированный Ад?
- Все не так мрачно, лейтенант. Человек, выполнивший на земле свою миссию
вправе вернуться на землю, но в ином обличии...
- А если он наследил в своей земной жизни?
- Значит, в следующий раз он появится в образе животного, ибо не дорос до
высших форм разумной жизни...
- Переселение душ, - сообразил Кадишман.
- Пожалуй, так...
- В таком случае, господин, - назвать этого фраера Господь Бог, у
Кадишмана не поворачивался язык, - я хотел бы вернуться на землю...
- Иные на вашем месте предпочитают переход на более развитую ступень
развития, разумеется, после того, как отмоют грехи в Одиночном мире
- Я ничего не собираюсь отмывать...
- Ну что ж, за вами есть некоторые заслуги, и я готов экспортировать вас
обратно...
- Спасибо! - воскликнул Кадишман.
- Я должен предупредить вас, что при этом прерывается связь с прошлым.
- Что это значит? - забеспокоился Кадишман.
- Это значит, что память ваша стирается, и вы рождаетесь другим
человеком...
- Я не хочу быть другим!..
- В таком случае, любезный, вам придется провести здесь ближайшее
тысячелетие.
- Но что я буду делать здесь все это время?
- Размышлять о недостойных поступках, совершенных вами в прошлой жизни.
Кадишман не хотел унижаться и убеждать этого сноба:
- Ну что ж, - с гордой непреклонностью, - сказал он, - я обдумаю ваше
предложение, сэр...
- Прекрасно, - ответил Цилиндр, - садитесь в машину и отправляйтесь в
путешествие. Это стимулирует Совесть. В одиночных мирах мы используем
данную меру, так же, как в ваших тюрьмах используют карцер.
- Значит, вы посадили меня в карцер? - не очень удачно пошутил Кадишман.
Но Цилиндр шутки не понял.
- Надумаете возвращаться, сэр, свяжитесь со мной... - сказал он, кивнув
посетителю в знак окончания разговора. Кадишман уныло вышел из
министерства, неторопливо сел в лимузин и поехал, куда глаза глядят,
соображая о тщетности загробного бытия, вершителем которого является
столь бесцветная личность, как Цилиндр.
Глава 50
"Трагическое нашествие призраков" в Израиле, так или иначе, освещали
почти все информационные агентства мира. ИНТЕРПОЛ, наблюдавший за
стремительным развитием событий в стране, известил тель-авивских коллег о
том, что "Феномен воскрешения мертвецов" был зарегистрирован учеными в
Англии, а также в одной из областей солнечного Узбекистана.
На кладбище животных под Лондоном внезапно разверзлась могила сельской
лошади по кличке "Тифани". Издохшее три года назад животное глубокой
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Орлов Алекс
Мурич Виктор
Суворов Виктор