Чтение 49–й страницы книги ~След нумизмата~

говорит, неестественно и фальшиво. Вымученный монолог Нумизмата прервало
появление на ступенях крыльца мадам Балашовой в сопровождении свиты. На
искусственном личике Анны Марковны застыла гримаса недовольства, сразу
состарившая ее лет на десять. Полноватый мужчина в очках все пытался ей
что-то доказать, отчаянно прижимая руки к груди, а затем с недоумением
разводя их в стороны. Но мадам, не соизволив произнести ни слова, нырнула в
услужливо распахнутую дверцу "мерседеса", и через считанные секунды вся
кавалькада черной стаей вылетела со двора.

-- Опять Петруха втык получил, -- услышал Силин за спиной насмешливый
голос черноглазого строителя.

-- Он кто у вас, прораб? -- спросил Михаил, стараясь справиться с
предательской дрожью в коленках. Он до сих пор не мог поверить, что так
легко отделался. А ведь запросто мог погореть.

Тем временем к бетономешалке потихоньку стекался народ. Люди были
разного возраста, телосложения, роста. Но что-то общее роднило их, делало
похожими если не на братьев, то уж точно на родственников.

-- Ну, опять "выдра" к чему-нибудь придралась?

-- А как же без этого, она же просто так не приезжает. Обязательно ей
нужно свою власть показать.

Разговоры велись исподтишка, вполголоса, с оглядкой на беседующее в
отдалении начальство. Присмотревшись к строителям, Силин понял, что роднит
их общее чувство усталости в глазах и какая-то застоявшаяся безнадежность.
Наконец, бригадир и прораб с недовольными лицами подошли к рассевшейся на
бордюре фонтана бригаде.

-- Ну, гуторьте, шо тэпэрь не понравилось этой скаженной бабе? -- спросил
рыжеусый.

-- В голубой ванной слишком темная плитка, -- с невольным вздохом ответил
прораб. -- Велено ее сбить и выложить новую, более веселенького цвета.

Дружный мат, обрушившийся со всех сторон, был такой силы, что Силину
показалось, что мадам Балашовой точно икнулось. Рыжеусый, а он здесь явно
верховодил, лишь сплюнул себе под ноги и спросил:

-- Когда?

-- Сроки остались те же, -- опять со вздохом признался прораб.

Людское негодование снова выплеснулось через край словесным потоком.
Больше всех возмущался черноглазый парень:

-- Нет, она что, хочет, чтобы мы здесь все подохли? У меня ее дом уже
вот где сидит! -- орал парень, тыча себя ладонью под кадык.

-- Ну тогда езжай домой, чего ждешь?! -- неожиданно окоротил его рыжий
бригадир. -- Давай-давай! Денег на билет я тебе дам, езжай хоть завтра.

-- Ага, ты, Шалим, нашел дурака! Я уеду, а ты денежки мои себе
загребешь? -- хмыкнул черноглазый, остывая.

-- Не себе, а поровну всей бригаде разделю. Ты чего здесь разорался?
Что, у нас выход есть? Почти год пахать, а потом бросить все и айда в
Запорожье на эфесе? Она таких, как мы, миллион найдет, только свистнет.

Черноглазый покосился на своего напарника, но рыжеусый молчал, только
смолил "Приму". Наведя порядок, бригадир начал распределять обязанности:

-- Значит, так. Ты, горлопан, и Димка сбиваете плитку в ванной.
Сергунчик, бросаешь чердак и идешь в помощь Мирону, -- он показал рукой на
рыжеусого, -- все остальные продолжают заниматься своими делами.

Нехотя, поругиваясь, народ потянулся к дому. Всего Силин насчитал
вместе с бригадиром двенадцать человек. Перед уходом черноглазый вспомнил
про Силина и обратился к прорабу, благодушно курившему в сторонке, пока
бригадир наводил в своем войске порядок.

-- Петр Васильевич, тут к нам на работу человек просится.

Он показал рукой на Силина и скрылся внутри дома вместе с еще более
молодым худеньким пареньком, имевшим на голове скорее не волосы, а какой-то
белесый пух.

Нумизмат подошел к прорабу, тот оценивающе оглядел его и неожиданно для
Михаила протянул руку. Силин несколько опешил от подобного демократизма, но
пухлую ручонку прораба сжал довольно крепко, без подобострастия. Он бы очень
удивился, узнав истинную причину подобного панибратства. Петр Васильевич
Паршин еще в студентах вычитал в каком-то журнале, что греческий миллиардер
Аристотель Онасис подобным образом проверял экипажи своих судов на лентяев и
работяг. Заскорузлая ладонь Нумизмата с въевшимися прямо в кость мозолями
произвела сильное впечатление на прораба.

-- Откуда? -- спросил он Силина.

-- Из Москвы, -- ответил Михаил, теперь уверенно доставая свой липовый
паспорт. В третий раз за день пересказанная им "строительная сказка" звучала
без запинки и настолько естественно, что и сам Силин на секунду поверил в
нее.

-- А в какой организации вы работали? -- насторожился Паршин.

Силин наугад назвал одну из фирм, заполонивших своими рекламами
полстолицы.

-- А, это вы тот дом на Ильинке реставрировали?

-- Ну да, -- подтвердил Нумизмат, пытаясь припомнить, где эта чертова
Ильинка находится.

-- С Семеновым мы на параллельных потоках учились. Сейчас он глава
фирмы, а я вот здесь... -- Паршин не докончил фразу, лишь неопределенно
махнул рукой в сторону особняка. Последний разговор с хозяйкой еще довлел
над ним. Затем он взял себя в руки и задал несколько вопросов по существу:

-- Что можете делать?

-- Все. От кладки до отделки. Плотницкие, столярные работы, подвесные
потолки, натяжные потолки, циклевка паркета, плитку кладу...

-- А мрамор?

-- Приходилось, -- кивнул головой Михаил. -- Установка сантехники,
жестянщиком могу.

Паршин задал несколько чисто теоретических вопросов и убедился, что
долговязый мужик с громадными ручищами действительно хорошо разбирается в
профессии. Прораб сразу как-то поверил, что перед ним истинный мастер своего
дела. В новичке не было суетливого мельтешения дилетанта, он себя не
расхваливал: "Приходилось, работал, знаю", но за простотой ответов
чувствовался опыт и талант.

-- Эй, Шалим! Подойди-ка! -- позвал прораб появившегося на крыльце
бригадира. Когда тот подошел, Паршин кивнул на Силина и сказал:

-- Вот, человек просится в бригаду, может, возьмем?

Силин всю свою жизнь не любил рыжих. Очень редко среди них попадались
нормальные люди, все больше упрямцы и властолюбцы.

"Не возьмет", -- сразу понял он и оказался прав. И без того некрасивое,
продолговатое лицо Шалима исказилось злой гримасой, он моргнул длинными
белесыми ресницами и сухо отрезал:

-- Своими силами управимся.

-- Смотри, брат! -- покачал головой Паршин. -- До сдачи осталось десять
дней. Если в срок не уложимся, то ты больше меня теряешь. Я-то на окладе,
это вы на сдельщине. Обдерет вас мадам как липку.

-- Справимся, не впервой, -- буркнул рыжий и отошел к грузовику, с
которого уже сгружали длинные рулоны линолеума.

Паршин обернулся к Силину и огорченно развел руками.

-- Извини, брат. Договор подписан с этими вот орлами. Мест нет. -- И
также отошел к машине, командуя, куда какой линолеум нести.

"Да, похоже срывается моя затея", -- подумал Нумизмат. Безнадежность и
усталость просто подкосили его. Машинально он уселся на бортик фонтана,
бездумно наблюдая за суетой строителей. Вскоре его окликнул рыжеусый,
пришедший за раствором с новым напарником.

-- Ну шо, не взял? -- спросил он.

-- Нет, прораб вроде не против, да бригадир ваш развыступался. И так,
говорит, справимся.

Рыжеусый, Силин вспомнил, что его звали Мироном, отчаянно замотал
головой, а его напарник откровенно засмеялся и высказал свое мнение:

-- Шалим делиться не хочет. Общак-то один на всех. Верно говорит Шпон,
подохнем мы на этой хибаре.

-- А что, работы много? -- поинтересовался Силин.

-- Выше горыщи, -- скупо отозвался Мирон, закидывая в носилки вязкий
раствор.

-- Надо отсюда мне выбираться, -- вслух высказал свою мысль Михаил и
запоздало посмотрел вслед уехавшему грузовику. Уже вечерело, тащиться
обратно до платформы ой как не хотелось, особенно после такой неудачи.

-- А тебе куда ехать? -- спросил напарник Мирона Сергунчик, невысокий
мужичок в заляпанном раствором и краской комбинезоне.

-- К Казанскому вокзалу, недалеко от него.

-- А, далековато, а то подожди, часа через два за нами автобус приедет,
правда, нам в другой район, Хорошево-Мневники.

-- Да какая разница, полчаса на метро.

-- Тогда сиди жди. Или вон в вагончик иди, там теплее.

-- Ладно, -- охотно согласился Нумизмат. Лучшего выхода он не видел.

Но "пазик" приехал лишь в восьмом часу вечера, и все это время
строители, словно муравьи, не прекращали работы. Лишь раз они собрались в
вагончике попить чайку и перекусить. Угощали крепким "купчиком" и Силина.
Нумизмат пустил в ход все свое артистическое обаяние, так живо интересовался
делами бригады, что скоро узнал почти всю историю строительства особняка
Балашовых. Оказалось, что такая махина выросла всего за год. Начинали
строить ее хохлы с "нуля" и тянули до сдачи "под ключ". Все это время они
трудились по двенадцать часов в день без праздников и выходных, смертельно
устали и соскучились по оставшимся в Запорожье семьям.

-- Скорей бы домой, -- вздохнул один из строителей. -- Димке вон хорошо --
ни жены, ни подруги. Хоть еще на год оставайся.

Все засмеялись. Димка, голубоглазый херувимчик с волосами, как пух
одуванчика, скривил пухлые губы и важно изрек:

-- А я, может быть, и в самом деле здесь останусь. Женюсь на москвичке,
всего-то и делов.

Чувствовалось, что парень хочет казаться старше, чем он есть, на вид