с двумя молодыми, крепкими парнями ему не под силу, но обнаглевшие бомжи
и предположить не могли, что у немощного старика спрятан в шкафу
пистолет Оружие имелось у бывшего фронтовика на совершенно законных
основаниях. В свое время его, тогда бравого майора, наградил за смелость
в бою командующий Северо-Западным фронтом. На револьвере была
соответствующая гравировка, на полке хранилось разрешение на оружие. Раз
в месяц Николай Федорович вынимал пистолет, чистил его и предавался
воспоминаниям, но пенсионер и предположить не мог, что настанет день,
когда его рука вновь потянется к ?сувениру? как к оружию.
ломая ногами кусты любовно выращенной смородины, кинулись на улицу.
Увидев растоптанные ветви, Николай Федорович совсем помутился рассудком.
Парни бежали к платформе, старик спешил за ними. Понимая, что сейчас
безнадежно отстанет и упустит мерзавцев, дедушка, совершенно не обращая
внимания на то, что по улице потекла толпа людей, сошедших с электрички,
нажал на курок...
вишнево-бордовая лужа. Рука не подвела старого вояку, пуля угодила
мужчине в грудь, и несчастный скончался по дороге в больницу. Только это
был не бомж, а зять Тамары Павловны, мирно шедший домой.
замялась, потом, понизив голос, сказала:
не отдает, зачем-то оно им нужно. Но знаете, Дарья Ивановна, грех,
конечно, так говорить, Кариночка до сих пор в шоке, любила она мужа-то,
только господь нас от него освободил. Измучил совсем, никаких сил не
осталось.
глотал, потом колоться начал, а ведь какой приличный человек вначале
был, неудачник, правда...
явно хотелось выговориться.
пойдет, потом перерыв.
тоненько затренькали рюмки и стаканы, запрыгала на столе пустая
хлебница.
через час, не беда, а почему ваш зять неудачник был?
школе.
был. Муж, покойник, злился, все говорил: ?Ему прописка нужна, а не
Карина?.
поэтому и встретила молодого зятя с распростертыми объятиями. Ну и
наплевать, что он из провинции, без роду и племени. У самих, чай, не
графы и не князья в предках. Дом большой, пять комнат, есть где
разместиться. Кариночка счастлива, летает, словно крылья выросли, в
хозяйстве еще одни руки прибавились, чего еще надо? Только жить да
радоваться.
молодого зятя в хозяйстве нет. Руки у него росли оттуда, откуда у
большинства людей торчат ноги. Ни гвоздя прибить, ни воды наносить, ни
дров наколоть Вадим не мог. Тесть только крякал, глядя, как супруг
дочери устраивается за столом с пачкой бумаги. Впрочем, разок он
попытался призвать зятька к порядку и сказал:
пошел да поменял в хлеву подстилку животине, и поскреби Зорьку, вся в
говне стоит.
драгоценное время на такую ерунду, как чистка коровника.
сколько угодно, а Зорьку обиходить никак? Не правильно получается, кто
не работает, тот не ест!
спальни и зашипела:
пишет философский труд, когда его опубликуют, мой муж сразу станет
знаменитым. И как, по-твоему, такого ученого с вилами в хлев отправить
можно?
доченьке, и так засидевшейся в девках, не посмел. Неизвестно, как бы
повел себя дальше привыкший всю жизнь тяжело трудиться крестьянин, но
через пару недель после того разговора Иван Николаевич умер.
нечто гениальное. На фоне других парней из Аракелово он выглядел белой
вороной, не пил, не курил, не бил Карину, был безукоризненно вежлив,
никогда не закатывал скандалов. Правда, ничего не зарабатывал. Скромной
зарплаты учителя хватало только-только на необходимое самому Вадиму.
Первое время теща не могла нарадоваться на зятя, он никогда не
отказывался заменить ее в консерватории, а главное, его безо всякого
страха можно было подпустить к директорской ложе.
мигрени, - хоть в чем-то повезло. А нашла бы себе Карина такого, как
Павлик Сомов? И делать что? Вечно пьяный!"
такой уж и плохой вариант. Да, заливает по-черному, порой никаким домой
является, зато сколько зарабатывает! Сомовы сделали на зависть всем
соседям ремонт, купили ?Жигули?, а Вадим все пишет и пишет, изредка
вежливо сообщая:
побольше прибыли, Тамара Павловна в своей консерватории не только
обихаживала директорскую ложу, но и подрядилась мыть лестницы. Бедные
бабы надрывались, Вадик спокойно творил.
удовольствием наворачивавший гречневую кашу с жирным, деревенским
молоком, теперь практически перестал есть, только жадно пил чай.
просто.
сидя день-деньской у стола? Вадим даже уволился из школы, мотивируя свое
нежелание каждый день ходить на работу просто. Платят копейки, а требуют
целый воз, и вообще, мне надо больше работать над книгой.
на идиотских детей, лучше работай дома.
дочери, только покачала головой. Теперь придется лентяю ?на свои?
покупать сигареты.
сидеть в ванной, выходила с красными глазами и на все вопросы матери
огрызалась, словно неразумный подросток:
шатается, отвечает невпопад, глаза подозрительно блестят... По всем
признакам пьян, но запаха-то нет! Потом настал день, когда, вытряхивая
помойное ведро, она обнаружила странный кулечек из плотной коричневой
бумаги. Недоумевая, что это такое, женщина развернула пакетик и увидела
несколько использованных одноразовых шприцев.
чем дело. Вне себя от негодования, она принесла шприцы домой, положила
их в кухне на стол и впервые в своей жизни устроила детям разбор
полетов.
объяснения. Оказывается, в последний год у Вадима плохо продвигалась
работа. Философский труд буксовал. Чтобы подстегнуть мозг, парень
попробовал ?экстази?. Результат впечатлил, всю ночь он просидел у
письменного стола, не ощущая усталости. Через некоторое время ?экстази?
перестал оказывать нужное действие... В общем, спустя двенадцать месяцев
после первого приема наркотика Вадим плотно подсел на героин.
необходимую дозу, жена распродала сначала нехитрые украшения, а потом
спустила все накопленные Тамарой Павловной средства на ?черный день?.
Чего было больше в этом поведении? Рабской любви или глупости?
стесняться, и в доме начался ад. Те измученные люди, в семье которых
имеются родственники-наркоманы, поймут бедных женщин, оказавшихся один
Херберт Фрэнк
Березин Федор
Орлов Алекс
Шилова Юлия
Роллинс Джеймс
Земляной Андрей