Чтение 49–й страницы книги ~Чудеса в кастрюльке~

Ванька, вооруженный большим пластмассовым пистолетом.
- Всем стоять, руки за голову! - заорал малыш. Иван
Дмитриевич побелел.
- Нина, я же говорил, что это чеченский налет, а ты не
верила!
- Ваня, не идиотничай! - взвилась Хрусталева. Она мигом
выхватила у мальчишки из рук оружие и отвесила Ваняше
подзатыльник.
- А-а-а, - зарыдал мальчуган.
- Не смейте бить ребенка, - рассердилась я.
- Это исчадие ада, - закричала в ответ Нина Михайловна, -
несчастье всей лестничной площадки! Кто мне дверь ножиком
изрезал?
- А зачем ты сказала в лифте, что моя мама б..., - кинулся в
атаку Ваняша, - сама такая!
- Все равно не смейте бить ребенка!
- Да его мать проститутка, пробы ставить негде, а бабка -
воровка. Ее тут весь район знает, она пивом в ларьке
торговала и вечно недоливала, - сообщила Хрусталева.
Ваняша изловчился и долбанул ногой по коленке Нины
Михайловны.
- Ах ты дрянь! - взлетела на струе злобы сплетница и
схватила мальчишку за руку.
Я рванула Ваньку к себе, раздался нечеловеческий крик. Это
орала Нина Михайловна.
- Господи боже... помогите, о! Нет!
Мы с Иваном Дмитриевичем уставились на Хрусталеву. Честно
говоря, зрелище было жутким. Толстыми, сарделеобразными
пальцами, унизанными золотыми перстнями, Нина Михайловна
сжимала оторванную окровавленную детскую ручонку, вернее,
кисть мальчика. Я отпустила Ваньку, и он мигом испарился.
Dальнейшее помнится смутно. Хрусталева сначала визжала на
такой ноте, которую не издать и певцу Витасу. Мигом в
прихожей скопились почти все обитатели дома. Ленинид
орудовал огнетушителем в кухне. Томочка брызгала водой на
Хрусталеву, но та обрушилась на пол и затихла. Все принялись
размахивать руками и давать советы:
- Пожар тушите!
- Дайте ей понюхать нашатырь!
- Мальчишку ищите, кровью изойдет.
- Как это она так оторвала?
- Во, блин!
Но тут, громыхая, появились сразу пожарные, милиция и
"Скорая помощь". Люди в форме мигом навели порядок. Они
вытолкали за дверь любопытных, перенесли на диван Нину
Михайловну, усадили на стул Ивана Дмитриевича, отправили
фельдшера искать Ваньку и приступили к допросу. Пока
пожарные заливали кухню, молоденький лейтенант обратился к
Ивану Дмитриевичу:
- Ваша жилплощадь?
- Нет, я сосед.
- Хорошо, сообщите паспортные данные жены.
- Так не имеем.
- Это как? - удивился милиционер. - Издеваетесь, да? Имя,
отчество, фамилия, год рождения.
- Нина Михайловна Хрусталева, но она мне не жена.
- А кто?
Иван Дмитриевич растерялся:
- Ну случилось пару раз, давно, правда, еще Зина жива была,
а так никто, соседка!
Я с интересом глянула на бывшего актера. Кто бы мог
подумать, что они амурничали с Ниной Михайловной.
- Что можете сказать по сути происшествия?
- Так ничего. Чечня взорвала, терроризьм!
- Ступайте к себе, - устало сказал лейтенант и повернулся ко
мне.
- Отчего взорвалась плита, я не знаю, а Нина Михайловна
упала, когда у Ваньки с руки слетела вот эта штука из
резины, - сообщила я.
Милиционер взял кисть.
- Здорово сделано, не отличить от настоящей, где он ее взял?
- У нас, - подала голос Тамара, - у Кристины целый чемодан с
такими шутками есть. Она один раз чуть школьного врача до
инфаркта не довела.
Я хмыкнула. Было дело. У Кристины в гимназии страшно
противная докторица, злая, грубая, невнимательная. Дети
предпочитают не обращаться к Валентине Федоровне за помощью,
по-моему, той просто доставляет радость причинять всем боль.
Кристина тоже зря не заглядывает в кабинет, но тут пришло
время делать манту.
Девочка предупредила доктора:
- Наверное, мне следует прийти через неделю, у меня насморк
сейчас и кашель.
- Замолчи, больно умная! - рявкнула Валентина Федоровна и,
уцепив железными пальцами ручонку Кристины, сильно
/.f ` / + ее иголкой.
Результат не замедлил сказаться. Предплечье разнесло,
поднялась температура, Кристя на десять дней улеглась в
кровать. Девочка разозлилась и решила отомстить. Придя в
школу, она, взяв с собой тройку подружек, явилась в кабинет
к врачу и заныла:
- Ой, ой, ухо болит.
- Садись! - рявкнула Валентина Федоровна, развернула
настольную лампу, направила пучок света на ушную раковину
Кристи и заорала: - Боже!
Впрочем, вы даже посочувствуете мерзкой бабе, когда узнаете,
что Кристя засунула себе в ухо искусственный глаз. Гадкая
девочка, услыхав вопль врача, мигом сказала:
- Ой, Валентина Федоровна, а я отчего-то вас боком вижу!
Это было уже слишком, доктор схватилась за сердце...
Естественно, все выяснилось, и нам с Тамарочкой пришлось
пару раз сбегать к директору, чтобы "отмазать" девочку.
Очевидно, Ваняша добрался до коробки с приколами и решил
повеселиться.
Успокоились мы за полночь. Сначала Олег и Сеня налетели на
Ленинида.
- Кто подключал плиту? - ревел мой муж.
- Я, - пискнул папенька.
- Отчего из конторы не вызвал?
- Так деньги платить надо, - принялся оправдываться папашка,
- сэкономить хотел. Тут дел на пять минут. Завернуть гайку,
и готово!
- Здорово сэкономил, - бормотнул Сеня, - начинай новый
ремонт. Ну зачем ты не в свое дело полез?
- Это Вилка плиту включила, - невпопад ответил Ленинид.
- Ты же чай попросил!
- Молчать, - рявкнул мне Олег, - отвратительно, где ты ни
появишься, начинаются неприятности!
- Но я только повернула кран.
- И все взорвалось!
- Я-то при чем!!!
- Не знаю...
Короче говоря, день окончился ужасно. Вдрызг переругавшись,
мы разбежались по комнатам. Утром Лениниду предстояло начать
ремонтные работы сначала. Я нырнула под одеяло, вытянула
ноги и стала медленно уплывать в долину сна.
- Вилка!!! О! Черт!!! Сюда!!!
Путаясь в халате, я бросилась на вопли, которые летели из
ванной.
- Кто это сделал? - орал Олег.
Из рукомойника на пол веселыми струйками бежала вода.
Маленькие потоки соединялись на полу в бурную реку и
исчезали под ванной.
Развернувшись, я полетела вниз, отперла Маринкину
квартиру... Многострадальная кухня представляла собой
зрелище не для слабонервных. Повсюду осколки, сажа, черные
пятна, обои валяются на полу, а с потолка весело сыплет
дождик: кап, кап, кап.
Я вышла на лестничную клетку и, еле-еле волоча ставшие
ab./c$."k,( ноги, побрела наверх. Сейчас под натиском Олега
придется признаться, что я собиралась постирать колготки,
заткнула раковину пробкой, пустила воду, но тут ворвался
Ленинид с предложением помыть полы у Маринки, я обозлилась,
вышла в коридор и напрочь забыла о весело бьющей струе. Да
уж, можно было не беспокоить брандмайора с бойцами, пожар бы
и сам потух под напором жидкости, хлынувшей с потолка. И
самое обидное то, что все моментально забудут про Ленинида,
неправильно завернувшего гайку у плиты, и будут очень долго
помнить, как я дважды затопила Рымнину.