толстому, неуклюжему, никем не любимому телу, которое сам он ненавидел всю
жизнь. И в детском саду, и в школе его никто не называл по имени. Только
"жирный". Ох, как жестоко над ним смеялись, как дразнили и били ровесники.
топчешься, как боров у дуба? Если не влезешь на канат, получишь двойку в
четверти по физкультуре... Он долезает только до середины, тяжело, смешно
висит в узких физкультурных трусах, в мокрой от пота футболке. Покатые,
бесформенные плечи, складчатый рыхлый живот, маленькие, круглые, всегда
испуганные глаза.
весь мир, она окружала, сдавливала в гигантском кулаке. А потом все исчезло,
даже боль. Где-то в тяжелой мертвой дали остался таять пронзительный
автомобильный гул.
чтобы извлечь тело. Врач "Скорой" констатировала смерть. В портфеле
погибшего был обнаружен пистолет Макарова. На рукояти имелась стальная
табличка с гравировкой:
1979 год".
Катю в щеку. - Мы тут надрываемся, стол готовим к поминкам, а она упорхнула.
Между прочим, отлично выглядишь. Даже румянец появился. Или нарисовала?
тапочки.
из-за этих телевизионщиков, ужас. Думала, поймают тебя. Но они вроде уехали.
Долго еще сшивались во дворе, представляешь, Бориску снимали. А потом я
посмотрела в окошко - их не было.
вовсе не уехали. Сиволап налетел на меня у подъезда.
закуривая.
грязненького. Спросил, кого я подозреваю. Идиот несчастный.
фартук. - Все равно надо сходить в супермаркет, еще и майонеза нет, и
подсолнечное масло кончается.
Катя. - Маргошенька, я ведь даже забыла тебя поблагодарить. Спасибо, что
приехала и что Константина Ивановича к тете Наде отвезла.
меня сегодня свободный день, съемка только вечером. Я ведь знаю, от тебя и
правда на кухне толку мало. А я готовить люблю, иногда, под настроение.
Завтра после кладбища сюда такая прорва народу придет, и всех надо
накормить.
может быть много.
непременно придет. И еще девочки... Слушай, ты, случайно, не помнишь такую
Свету Петрову?
очень знакомое. Нет, не могу вспомнить. Знаешь, какое-то безликое сочетание,
даже Маша Иванова звучит выразительней. Если бы так звали актрису, ей,
вероятно, стоило бы взять псевдоним.
надо купить, кроме кофе и майонеза?
наверняка забудешь. Кстати, а не боишься, что Сиволап до сих пор тебя
караулит?
Пусть он меня боится. Если сейчас привяжется, я ему покажу, где раки зимуют!
Надолго отобью охоту приставать к людям.
импровизация.
ними на газетке были разложены бумажные тарелки с курицей, дымился чай в
пластиковых стаканчиках. Оба были так заняты едой, что Катю даже не
заметили.
сворачивая в переулок. - А все-таки интересно, зачем они стали снимать бомжа
Бориску? Вряд ли от скуки. Бомж постоянно ошивается во дворе, роется в
помойке, всех знает, все видит... О Господи, а ведь он мог оказаться
случайным свидетелем! И теперь хочет получить деньги за свою информацию.
Милицию он не любит и боится, а телевизионщики, такие, как Сиволап, могут
отвалить за бомжовские откровения приличную сумму..."
ярко-лиловую сгорбленную спину у мусорных контейнеров. "Прекрати, - строго
сказала она себе, - не вздумай этого делать!" Но сама уже решительно шагнула
к лиловой спине и тихо позвала:
приветливых слов. Однажды, когда он валялся посреди двора и все брезгливо
обходили его. Катя присела на корточки, увидела, что он избит до полусмерти,
вызвала "Скорую".
свидетелем. Но ты видел его?
спортивной куртке и накинулась на Бориску с кулаками:
колошматить его куда попало. Бориска вывернулся из-под ее кулаков и рванул
через двор со скоростью хорошего спринтера. Баба бросилась за ним, поливая
окрестности шальной пьяной матерщиной.
его позже, - спокойно подумала она, - я ведь знаю, где он живет".
порядок, стерильная чистота. Если не знать, что хозяин был сорокалетним
холостяком, управляющим игорного заведения, то можно подумать - здесь жила
одинокая старая дева. Кружевные крахмальные салфеточки на журнальном столе,
на телевизоре, на комоде. Статуэтки в серванте - фарфоровая балерина,
египетская кошка из матово-черного оникса, а рядом - белый мраморный бюстик
Льва Толстого.
Она работала научным сотрудником в Литературном музее. Умерла год назад. Он
сохранил в квартире все, как было при маме, не тронул ни одной вещи, хотя
все эти салфеточки-статуэточки его раздражали. Его вообще все раздражало в
жизни. Толстяк был существом ранимым, удивительно тонкокожим. Это смешно
контрастировало с его солидной комплекцией.
стояли аккуратным рядком на книжной полке. На каждой обложке обозначены
годы. Мелким четким почерком Феликс подробно описывал почти каждый прожитый
день, как бы исповедался себе самому. Читать вязкие, унылые откровения
закомплексованного, глубоко одинокого человека было невозможно. Становилось
тоскливо и муторно на душе. Вряд ли кто-нибудь сумел бы осилить это
жизнеописание. Но, по счастью, не надо было читать все.
Калашникове, о Луньке и Голубе, однако своей профессиональной деятельности
Гришечкин почти не касался в дневнике. Там были только личные переживания,
обиды на людей, имена которых он почти не называл, обозначал одной буквой.
посвящена мучительной, безнадежной любви к Ольге Гуськовой.
катушку, у самого с языками плохо, а тут - пивовары из Бремена. Зачем ему
тратиться на переводчика, когда управляющий владеет немецким? Пивовары ржут,
как кони. Немецкий юмор воняет казармой. И он ржет вместе с ними, а я
перевожу эти пошлые жеребячьи хохмы.
снег искрится, поскрипывает. Подъехали к даче. В воротах черный "Опель". К.
помрачнел и стал материться. Немцы понимают без перевода, уж это они
понимают. И опять ржут.
актрисульку смешно. Двадцать три года, рыжая шалава, очень сексуальна, но
мнето что? Не нравились мне такие никогда. Я их боюсь.
Шилова Юлия
Корнев Павел
Никитин Юрий
Сапковский Анджей
Белогорский Евгений
Ибсен Генрик