сказали - его сын, его кровь, его собственность. Фотографии. Встреча на
пляже. Разве этого не достаточно, чтобы понять: он не оставит вас в покое?
они обеспечат безопасность вам и Максиму. Более того, я не исключаю, что они
попытаются использовать эту информацию в своих целях, далеких от целей вашей
безопасности... Простите, я неловко выразился, в общем, мне кажется, полиция
вам не поможет. Да и слишком уж много придется объяснять. В их глазах вы
будете...
международного террориста. Но главное даже не в этом. Я не могу допустить,
чтобы Максим узнал правду. Не могу. Он слишком маленький, для него это
станет страшным потрясением. И, честно говоря, я не знаю, чего больше боюсь
- Карла или этой правды...
это не была случайная интрижка. Вы встречались на протяжении четырех лет.
Неужели в нем, тогдашнем, не было ничего пугающего или хотя бы странного для
вас?
словам, болтовне. Я сама человек не слишком разговорчивый и чужие слова
часто пропускаю мимо ушей. Папа с детства внушил мне, что судить о человеке
можно только по его поступкам, но никак не по словам. Многие болтают сегодня
одно, завтра другое. Карл болтал глупости, он издевался над всем миром и тут
же смеялся над собой. Он умел смеяться над собой. Это мне нравилось.
усмешка, разрез глаз, походка, запах. Меня страшно тянуло к нему, вопреки
здравому смыслу, вопреки его злой болтовне и всяким моим подозрениям.
фиксировались КГБ. Вас не беспокоила эта организация?
студенты и аспиранты, которые учились в Москве, - тем более.
одиннадцать лет назад. Сейчас есть только страх и отвращение. Я не хочу,
чтобы мой сын когда-нибудь узнал, что его отец убийца... Ладно, Деннис. Я
очень устала. Уже светает. Спасибо вам, и спокойной ночи, - она соскользнула
с кресла.
несколько секунд она не могла шелохнуться. Она чувствовала его живое тепло,
чужое, ненадежное, обманчивое, но все-таки живое. Он отвел губами прядь с ее
щеки, и ей захотелось плакать от собственной слабости, от одиночества,
оттого, что сейчас непременно произойдет, а потом она себе не простит. Нет
ведь опять никакой любви, вообще ничего нет. Только страх и слабость, и
желание спрятаться, вжаться лицом в чужое плечо, дать себе короткую
передышку.
отчетливо, словно ребенок находился здесь, в комнате. Алиса резко
отстранилась, Деннис быстро поцеловал ее в губы, растерянно уронил руки,
шагнул вслед за ней в коридор.
ласковое, нежное говорит сыну по-русски, напевает колыбельную песенку, и
ребенок сонно, недовольно бормочет в ответ. Деннису стало жаль, что он не
понимает ни слова.
***
действовать. Голова его была устроена таким образом, что больше двух, ну
максимум трех абстрактно-логических ходов сряду в ней не помещалось. Он был
человеком действия, чувствовал себя комфортно и уверенно только в стихии
бурных событий, когда становился центром внимания, и все вокруг кипело, и
всем, буквально всем было до него дело.
тошноты, варить себе кофе, расхаживать из угла в угол и размышлять о том,
что же с ним произошло и как теперь поступить, - это было невыносимо. А тут,
как назло, предательски молчал телефон. Товарищи по партии отдыхали после
бурных юбилейных торжеств.
самого себя, справиться с горькой путаницей, которая царила в голове.
Интуиция подсказывала ему, что прошлым утром в его квартире с ним произошло
нечто неприятное, нечто опасное и двусмысленное. Но он гнал прочь это
разрушительное чувство.
Майнхоффом и конфетной фольгой постепенно прояснялась, наполнялась четкими
радостными красками.
опасной операции. Он приехал в Москву, познакомился с девушкой, попросил
позвонить Цитрусу, представиться корреспонденткой хорошего мужского журнала
и узнать адрес Га-рика. Потом они втроем надрались до беспамятства. А
девушка случайно оказалась удивительно похожа на Ирину. Вполне нормально,
что после такого веселья никто ничего не помнит.
вдруг Карлу Майнхоффу так приспичило развлечься именно в такой компании?
Конечно, с Цитрусом они знакомы очень давно, но оба уже не молодые люди, и
сейчас отношения их носят чисто деловой характер. Что, Карлу Майнхоффу в
огромной Москве некуда больше пойти с красивой молодой блондинкой, кроме как
в гости к Авангарду Цитрусу?
пьянки? Красивая блондинка оказалась такой доброй и сострадательной, что
вычистила дом одинокого писателя после утренней гульбы, чтобы он не
расстраивался, проснувшись в грязи? Но почему, перемыв посуду, она не
догадалась вытряхнуть окурки из пепельницы? И почему пьянка эта происходила
утром, а не вечером? И куда потом подевались дорогие гости? Тихонько ушли,
закрыв за собой дверь? Стало быть, они напились не так сильно, как он, и
были в состоянии соображать? Тогда почему бросили его в тяжелом
беспамятстве?
логика противоречивых мелочей злила, раздражала. Когда он вертелся перед
зеркалами в спальне наедине с самим собой, он рефлекторно выбирал наиболее
выигрышные позы и ракурсы. Любую ситуацию он старался повернуть таким боком,
чтобы выглядеть в ней как можно привлекательней, чтобы казаться самому себе
и окружающим человеком значительным, ярким, единственным и незаменимым. В
желании Карла Майнхоффа нагрянуть к нему домой с красивой блондинкой он не
усматривал ничего странного.
делать. Нельзя позволить, чтобы об тебя вытирали ноги. Но, подумав еще
немного, рас-" судил иначе: хитрый кавказец ведет какую-то свою игру.
Возможно, он скрывает факт появления Карла в Москве не только от Цитруса, но
и от самого Подосинского.
разработками сверхмощного биологического оружия. Азамат решил заполучить
этого профессора вместе с секретом смертоносных бактерий и не отдавать
Подосинскому такое ценное приобретение. Все просто и логично, как в крепком
американском боевике.
Азамата выйти, на Подосинского, сообщить ему о предательстве кавказца,
выступить в его глазах ценным и честным союзником.
знакомство с противным кавказцем Азаматом. Он все ждал, что в один
прекрасный день ему представится счастливая возможность познакомиться с
Геннадием Ильичом, заинтересовать его своей яркой творческой
индивидуальностью, и тогда всесильный меценат вложит настоящие деньги в
рекламу его книг, пойдут миллионные тиражи, потом начнут снимать фильмы по
его романам, потом... О, потом будет еще много всего приятного и
интересного.
большой мальчик. Так не бывает в жизни, чтобы явился добрый сильный дядя и
купил для тебя настоящую, прочную, надежную славу, любовь многомиллионной
прихотливой публики.
радостной мысли, что настал наконец момент, когда можно выйти на
Подосинского.
с Геннадием Ильичом. Но шуточное ли дело - позвонить и попросить: слушай,
брат, сведи-ка меня с господином Подосинским, желательно прямо сегодня.
остановил свой выбор на журналисте Петре Малькове.
не стремился к популярности. Слово "журналист" было золотыми буквами
написано на его визитке, но журналистикой Петр Мальков никогда в жизни не
занимался.
Роллинс Джеймс
Володихин Дмитрий
Ильин Андрей
Конюшевский Владислав
Андреев Николай
Сертаков Виталий