терпели непокорных!
соседнего окна и тоже начали стаскивать одежду. Он видел это и ничего не мог
сделать, поскольку не в силах был вздохнуть после удара. И ощущал не
беспомощность и боль, а смертную тоску! Не ее - его позорили, ибо
женственность и беспомощность Капитолины были выше позора. Он мог бы
отвернуться, мог бы закрыть глаза, но смотрел, чтобы потом, когда придет час
отплатить, не дрогнула рука...
жизни: иначе после такого позора жить было невозможно.
на привязи!
особой охоты, возможно, потому, что тупым своим разумом понимали, что и так
уж зашли далеко, а после этого уйдут еще дальше. Старшина же подзадоривал,
поигрывая дубинкой перед лицом Арчеладзе,- все было рассчитано на него!
взлохмаченный.
Капитолину, их попросту пустят в расход. Назад этим выродкам пути нет!
Отвезут куда-нибудь в лес и пристрелят.
дубинкой в живот Арчеладзе.- Ты говоришь, полковник? Ну, давай, полковник,
спусти-ка своего Полкана! Научи рядовых, видишь, робеют! Ну как? Стоит, если
стоит? Попробуй!
задержания до издевательств - спланированная операция. Этот подонок сейчас
выдал себя, намекнув на бессилие Арчеладзе. Поэтому они и идут на все,
знают, что останутся безнаказанными... Но при этом все равно страшно, ибо
знают, что творят и с кем!
Перед ним были конченые ублюдки, специально подобранные для таких вот дел и
приписанные к какому-нибудь спецподразделению. Но они были простыми
исполнителями чужой воли и получили задание опозорить, сломать Арчеладзе,
ибо никакими другими причинами их поведение объяснить невозможно.
своей группой побывал в фирме "Валькирия" и успешно провел тренаж на
пленэре. Комиссар вычислил, чья это работа, и организовал контратаку.
понятнее и проще. Теперь надо выдержать, не сломаться и не испугаться угроз.
Они не тронут Капитолину: групповое изнасилование - чистая уголовщина,
которая сейчас невыгодна и не нужна Комиссару. Поэтому старшина лишь говорит
об этом, но ни один из его банды не делает ни одного движения. Слово к делу
не пришьешь, а даже для попытки насилия нужны определенные действия.
Телку ко мне наверх! Я с ней договорюсь.
решетки и потащили по лестнице. Она не сопротивлялась, а лишь бормотала тупо
и отрешенно:
и Комиссару, и подонкам.
Будешь потом вспоминать на нарах свою телочку!
открытой дверцу машины, даже притормозят где надо, и потом еще постреляют
над головой, чтобы бежал и петлял, как заяц. Надо ведь как-то приводить
"задержание" к логическому концу, не везти же его в самом деле в
Лефортовскую тюрьму. Старшина сам снял наручники и швырнул одежду.
шпаны, ибо настоящие профессионалы всегда брезговали подобной работой.
Кое-чему их обучили, кое-чего они нахватались из американских боевиков,
накачали мышцы на анаболиках и даже резинку жевали из постоянной нужды
кому-то подражать, создавая имидж крутых парней. Вместе со старшиной их было
пятеро, а теперь полковник ждал, сколько поедут "конвоировать" его в тюрьму.
Старшина назначил двоих, и тут началось препирательство - никто не хотел
ехать. Стало ясно, что операция закончена, что удовольствий поглумиться над
человеком больше не будет, а "отпускать" полковника для них было уже
неинтересно. На него даже не надели наручники! Наконец старшина рявкнул, и
вместе с водителем в форме инспектора ГАИ поехал невысокий, но коренастый и
кривоногий "омоновец". Он толкнул в спину стволом автомата, приказал
заложить руки за голову. Арчеладзе послушно вышел на улицу,- при желании
бежать можно было уже отсюда. Кривоногий оставил его возле задней дверцы
милицейской машины и пошел за ручкой, чтобы отпереть автокамеру. Ручки в
кабине почему-то не оказалось, открывали плоскогубцами. Но едва полковник
сел за решетку, все стало ясно. Ручка лежала на полу камеры- подложили,
чтобы он мог отворить дверцу изнутри. Арчеладзе поднял ее и сунул в карман.
Вероятно, конвоиры рассчитывали, что он сбежит где-нибудь под светофором,
потому что после каждой остановки кривоногий оглядывался назад, проверяя, на
месте ли задержанный. Надо было их вымотать, заставить предпринять что-то
более надежное для его набега. Скоро они придумали причину- начали
изображать, что барахлит двигатель. После того как он несколько раз заглох
на ходу, водитель свернул в какой-то переулок и поднял капот. Через минуту к
нему выбрался и кривоногий. Это уже было кое-что! Полковник осторожно открыл
дверцу, спустился на землю. Час был поздний, переулок довольно глухой -
какие-то промышленные корпуса за железной решеткой... конвоиры поковырялись
в моторе, после чего водитель залез в кабину, взвизгнул стартер. Кривоногий
стоял боком к полковнику, заглядывал под капот, автомат висел на ременной
петле на правом плече, из-за спины торчал рожок. Бронежилет на нем был
нового образца - закрывал шею стоячим воротом- и все-таки имел одно уязвимое
место- подмышку. Водитель запустил двигатель, и в тот же миг полковник
ударил кривоногого острым концом ручки. Под мышкой у того чавкнуло.
Арчеладзе сорвал с него автомат, повалил на землю и тут же заскочил в
кабину- водитель ничего не понял, вытаращил глаза и даже не сделал движения
рукой к белой картонотвердой кобуре. Полковник ударил его стволом по горлу,
разоружил и, как куль, вытолкнул из машины. Двигатель уже работал, но
видимость заслонял поднятый капот. Арчеладзе выскочил и чуть не запнулся о
водителя, который хрипел и ползал по асфальту. Кривоногий лежал на боку на
другой стороне, зажав рану под мышкой. Полковник закрыл капот и ощутил
желание пристрелить обоих. Москва давно привыкла к стрельбе по ночам, к тому
же в переулке не было жилых домов, но рядом была решетка высокого забора,
напоминающая ту, на окнах поста ГАИ. Он нашарил в кармане бронежилета
кривоногого наручники, подтащил его к изгороди, затем пинками пригнал туда
же водителя. Пристегнул обоих к решетке, отыскал ключ от наручников в том же
кармане и зашвырнул его через забор.
"попугай" на крыше, под красные огни светофоров. Перед постом ГАИ он выбрал
место пониже и съехал с дорожного полотна под откос, сорвал и выбросил
крышку трамблера вместе с проводами и бегунком. Поймал себя на мысли, что
хочется поджечь машину...
форменных куртках и рубашках- расслабились после операции. Капитолины не
было видно... "Волга" Арчеладзе стояла, уткнувшись бампером в стену.
Полковник распахнул ногой дверь и дал длинную очередь по столу. Брызнули
стеклом бутылки, полетели консервные банки и, кажется, зацепило одного в
ногу- покатился по полу.
срикошетив от железобетонных перекрытий. Несколько секунд они ничего не
соображали от шока- никогда не были на боевых операциях и крутые схватки
видели лишь на экране. После третьей очереди старшина первым пришел в себя
и, превозмогая ужас, попятился к стене, за ним пошел второй, третий,
раненный, сидел на полу и оловянными глазами пялился на кровь, струёй бьющую
из бедра.
пистолеты из амуниции, висящей на стене, и, наткнувшись на наручники,
выложил их на стол.
Кое-как до него дошло, что требуется. Он приковал наручниками своих
товарищей, а потом и себя.
Капитолина сидела на полу, безумно зажав голову руками.
Что?.. Что они сделали?
глаза, посмотри!
бесконечно наплывали и уносились фары автомобилей. Все чувства- нежность,
желание счастья, бесконечная радость одиночества вдвоем, очарование
замкнутого мира,- все осталось там, на сеновале. Сюда нельзя было выносить
никаких чувств...
Посняков Андрей
Буджолд Лоис
Контровский Владимир
Шилова Юлия
Никитин Юрий
Березин Федор