русское слова объединились в пару. Первое по звучанию напоминало тихое
звяканье ключика, второе - негромкий щелчок открываемого отмычкой или ключом
замка. "Пасс-ки" - "допуск"... "Пасс-ки" - "допуск".
позову!
кого-то из охранников:
застучали подметками по трапу, ведущему на верхнюю палубу.
подавлено. Но "pass-key" - "допуск" надоедало не меньше. Как будто все время
стоишь перед каким-то постом и мрачный охранник спрашивает у тебя:
"Пропуск!" Допуск-пропуск... Допуск-припуск... Стоп! Ведь по-русски "допуск"
- не только разрешение на пользование какими-то документами, но и допустимая
точность обработки какого-либо материала. Металла, например. Говорят же про
хорошего слесаря или токаря: "Работает с микронным допуском". А по-английски
этот самый технический термин - "допуск" - будет именоваться... "tolerance"!
пробуждающее силы и интерес к жизни словечко победно зазвенело у меня в
мозгу. Организм выходил из угнетенного состояния, обретая самостийность и
незалежность. Ну и, конечно, как всегда в таких случаях, его обуяла святая
жажда мести к бывшим угнетателям. Мне на полном серьезе захотелось наказать
вредную Хрюшку, которая воспользовалась служебным положением в личных целях.
Оставалось только ждать, когда появится Марсела.
каюту прямо-таки вбежали с озабоченным видом и хозяйка, и ее лейб-медикесса.
Последняя тащила с собой чемоданчик по типу того, с которыми выезжают врачи
"скорой помощи".
чувствую себя нормально и готов выполнить любое задание любой партии и
любого правительства. Но тогда у Марселы могло появиться ощущение, что я
зловредный симулянт. И поскольку Марсела (в молодости по крайней мере),
несмотря на свою основную профессию, была ужас какая ревнивая, ее могла
охватить подозрительность с непредсказуемыми последствиями.
поимитировать хреновое самочувствие. Пусть немного полечат, если для этого,
конечно, им не понадобится делать уколы или клизмы. Всего остального из
медицинской практики я не боялся. Кроме операций без наркоза, конечно.
- Я привела к тебе врача. Сильвия поставит тебя на ноги, будь спокоен!
прозвучал чуть-чуть тверже, чем у умирающего. - С тобой мне было бы хорошо
даже на краю могилы...
просто переутомление. Сейчас Сильвия тебя выслушает, даст лекарство, мы
приедем на виллу, и там ты окончательно поправишься.
выслушивать через фонендоскоп по известной схеме "дышите - не дышите". Не
знаю, что она там услышала. Мне лично отчего-то показалось, что Сильвия в
большей степени "играет в больницу", как маленькая девочка или опытная
проститутка из какого-нибудь борделя, замаскированного под
лечебно-оздоровительное учреждение. Но ее маленькие ручки с аккуратно
опиленными и украшенными перламутрово-розовым лаком ноготками своими
легонькими прикосновениями к моей груди и спине приятно тревожили кожу. И я
поймал себя на мысли, что мне будет очень жаль, если Марсела, убедившись,
что я "поправился", выгонит это воздушное создание из каюты.
проверить ваш пульс.
площадь рядом с моей подушкой.
бежевыми шортами, на выделенную ей территорию и взялась обеими лапками за
мое правое запястье. При этом она посматривала на свои маленькие, но,
кажется, золотые часики и чуть-чуть шевелила губками, как будто и вправду
считала пульс.
соответствовало новейшим методикам измерения пульса. Точно так же, как и
легкое прижатие кисти моей руки к розовой маечке, причем как раз там, где
эта маечка прикрывала довольно крупные выпуклые формы. Скорее всего с
медицинской точки зрения эти действия были совершенно не обязательными, а то
и вовсе неправильными. Но, как мне показалось, Марсела совершенно не
обратила на них внимания. То ли оттого, что была слишком озабочена
состоянием моего здоровья, то ли оттого, что все они были ею самою и
санкционированы. Так или иначе, но поведение лейб-медикессы не могло не
отразиться на моем самочувствии.
наполнения.
забегала по жилам, соответствовало действительности.
причем так, что ее коленки соприкоснулись с коленками Сильвии.
улеглась мне на лоб. Лоб был явно намного прохладнее, чем эта милая лапка. И
немудрено: кровь уже устремилась совсем в другое место.
мою правую руку через свою подмышку, прилегла ко мне на грудь. Будь я
настоящим больным, то, может быть, и возмутился бы, но поскольку я был
стопроцентным симулянтом, то протестовать не стал. Уж больно много всяких
приятных округлостей и сдобностей ко мне прижалось, и чуять их нежную
близость было приятно даже через ткань одежды, которой, впрочем, было
немного.
сопровождался осторожным рукоположением на мои шорты. Там все было более чем
в порядке. Надевая их час назад, я прикидывал, что они мне тютелька в
тютельку, а теперь ощущал явную тесноту. Когда же Марселина лапка бережно
погладила через ткань все, что в этих местах находилось, а потом, перескочив
мне на живот, пролезла под рубашку, чтобы слегка пощекотать кожу, я только
мурлыкнул от удовольствия.
прикоснулся к большущей сережке, тронул мочку, через которую она была
продета, и услышал поощрительный шепот:
не помнил, носила она какие-нибудь серьги в те времена, когда мы с ней
развлекались в этой самой каюте. Помню, что у "стриженой медведицы" Мэри
Грин были сережки с синими камушками, а какие у Марселы, убей Бог,
запамятовал. Впрочем, она могла сообщить о том, что ее возбуждает. Майку
Атвуду, а думать, что посвятила в эту тайну меня.
задачей - попыталась распутать узел, которым, как уже упоминалось, была
стянута на груди ее легкая безрукавка. Конечно, удобнее было призвать на
помощь и правую руку, но та, будто не ведая, о том, что делает левая,
работала по своему плану.
пульс и вместо этого осторожно гладила ладошкой затылок своего пациента,
проникла в промежуток между коленками лейб-медикессы. И это не встретило
серьезных возражений. Напротив, правая ладонь Сильвии поощрительно потерла
костяшки пальцев, воровато шурующих у нее между ляжками. Моей ладони там,
прямо скажем, очень нравилось: кожа была гладенькая, теплая, слегка влажная,
а под ней прощупывалась в меру упругая и в меру нежная плоть. Исследовав то,
что не было прикрыто шортиками, мои пальцы дотянулись до металлической
петельки, расстегивающей "молнию", и стали нежно тянуть ее вниз. А пальчики
Сильвии только чуть-чуть погладили мою ладонь мягкими подушечками, даже не
попытавшись остановить предерзостную акцию.
возившуюся с узлом. Она прекрасно видела, что Сильвия гладит меня по голове,
но мешать не пыталась. К тому же ей, наверно, стало жарко, потому что она,
убрав свою руку с моего лба, не только ускорила процесс развязывания узла,
но и в два счета скинула с себя безрукавочку. Там, правда, вопреки
прикидкам, оказался еще и купальник, но с его застежкой я разобрался в
буквальном смысле одной левой.
"Лопес-23", где я впервые увидел Марселу голенькой до пояса, конечно же, не
было. Но надо было признать, что и кожа, и форма, и упругость оставались в
основном на прежнем, очень высоком уровне.
но моя рубаха в застегнутом состоянии ее уже не устраивала. Пальчики обеих
ручек стали ловко расстегивать одну пуговку за другой...
Сильвии и пробраться через прореху к тонким и очень ласковым на ощупь
трусикам. Само собой, что и это не вызвало никаких возражений. Правда,
откуда-то сверху на мою ладонь опустилась ладошка Сильвии, но вовсе не
затем, чтобы шлепнуть меня по руке или хотя бы отодвинуть мою руку от
прорехи. Нет, ладошка появилась для того, чтобы покрепче прижать мои пальцы
к тонкой ткани трусиков и нежному животику, который под ними прощупывался. А
Херберт Фрэнк
Акунин Борис
Прозоров Александр
Роллинс Джеймс
Доценко Виктор
Шилова Юлия