биокибернетик. Должность: член Временного комитета связи с феноменом.
своим предложением? Вы узнали о нашем присутствии?
даже оружия нет. Но по прибытии на остров мы застаем здесь гостей.
Нежелательных, конечно, не обижайтесь, и опасных - мы судим по оставленным
вами следам. О бегстве мы не подумали, хотя вы сами понимаете, что, не
замеченные вами, мы легко могли бы уйти и позвать на помощь патрульный
катер. Но, во-первых, оставлять в беде товарища не в наших правилах, а
во-вторых, мы бы наверняка опоздали, и любое подкрепление уже не нашло бы
вас на острове. Отсюда решение: помочь девушке, от которой вы требуете
явно непосильной работы.
порыв. А вы не боитесь, что, уходя, мы не оставим опасных для нас
свидетелей?
ли вероятный. Зачем вам множить убийства? Тем более убийства двух -
отбрасываю ложную скромность - несомненно значительных ученых двух также
несомненно значительных социалистических государств. Международный
скандал, международное следствие - в общем, масса неприятностей и хлопот
для вас. Стоит ли? Не проще ли сговориться со мной на коммерческой основе.
Ведь и ученые любят доллары, фунты, рубли и франки. А получив их, мы из
опасных свидетелей превращаемся в доброжелательных союзников с такой
версией случившегося, которая ни вас, ни нас не затронет. По-моему, это
оптимальный вариант. Вы не находите?
соглашения на коммерческой основе.
То ли Рослов действительно решил помочь Трэси, то ли все это - комедия с
непонятным для Смайли подтекстом. Первое предположение отбрасывалось
сразу: Смайли хорошо знал товарища. А вот второе... Оно вызывало множество
вопросов, но задавать было некому и некогда. К чему стремился Рослов? На
что он надеялся? Какая роль в этой авантюре была уготована Смайли? Как
поступит Трэси? Но и самому искать ответа на эти вопросы было некогда:
Рослов назвал его имя, и вот уже второму актеру предстоял выход на сцену.
Он и вышел, как стоял - в расстегнутой ковбойке, с "береттой" на боевом
взводе. Конечно, пистолет следовало бы спрятать, и Смайли тотчас же
поплатился за ошибку. Удар охранника в резиновом костюме аквалангиста - и
пистолет где-то у противоположной стены, еще удар - и сам Смайли на полу,
в ногах у Трэси, снова почувствовавшего себя хозяином положения. Он даже
улыбнулся "старому знакомому", оказавшемуся сейчас в столь незавидной
ситуации.
перестарались. Пистолет на них действует, как мулета на быка.
буравили мне спину автоматами. Чертовски боюсь щекотки.
резиновом трико, зрелище не для слабонервных.
Будьте знакомы.
контрабандиста наркотиками, с которым связал его в своем "мираже" Селеста,
американец буркнул, не подумав:
"Олимпия".
встречаться на Бермудах. Он вежливо поклонился, блеснув улыбкой, лживой и
безразличной. Смайли ответил счастливой улыбкой мстителя, настигшего
своего недруга. Но думать о мщении не приходилось, думать приходилось о
другом: как освободиться из захлопнувшегося капкана.
перевел его иначе: вертолеты Корнхилла уже на пути к острову.
города.
пятьдесят минут встряски на гоночном катере человек устает, а усталость
может ослабить нервное напряжение, необходимое для связи с Селестой. Пусть
Смайли уведет девушку в соседнюю комнату. И уберите охранников. А с нами
останется кто-нибудь один - или Джино, или Кордона. Ведь я безоружен.
ничего не поняв: ни успокаивающего взгляда Рослова, ни вежливого лицемерия
Смайли. С ними ушел и Джино. Начиналось самое страшное: выйдет или не
выйдет, со щитом иль на щите? Какая пошлость лезет в голову! И в ушах
что-то гудит. Как дробь оркестра во время номера воздушных гимнастов. Все
понятно: он просто боится. И не так уж стыдно бояться: ведь он знал, с кем
имеет дело, знал, что Трэси играет краплеными картами. Улыбка в начале и
пуля в конце разговора. Знал он и кто пошлет эту пулю. Молчаливый Кордона,
свидетель-телохранитель, злой демон из навеянного Селестой кошмара Смайли.
У него не дрогнет рука: профессионалы-убийцы, как и минеры, ошибаются
только раз. Но может быть, в силах Рослова обеспечить эту ошибку Кордоны?
подлостью, добром и злом".
"бесконечность" или "пустота". Ты не видишь разницы между Трэси и Смайли".
высокоинтеллектуального Трэси. Один честен, добр и порядочен, другой лжив,
корыстен и подл. Они по существу взаимоисключающи. Только несовершенство
законов в этой части земного мира обеспечивает безнаказанность таких
отщепенцев, как Игер-Райт".
преобладает над логическим. Но твоя убежденность не предполагает
дополнительной проверки. Зачем же ты вызвал меня?"
тебя".
видением, твоим правом распоряжаться информацией, твоей реакцией на
опасность".
не умел обижаться, но мог расценить слова Рослова как посягательство на
свою информативную избирательность, как попытку стать еще одним фильтром
на пути информации к ее бездонным хранилищам. Ведь Селеста мог связаться с
Трэси и минуя сенсорную систему Рослова, если бы счел гангстера объектом
достаточно интересным для информации. Выбор Селесты должен был стать
решающим в их судьбе, в самом их физическом существовании, и Рослов ждал
этого решения всем существом своим, как подсудимый приговора, как
влюбленный еле слышного "да", - ждал и надеялся. И это "да" прозвучало в
мгновенном смещении всей психики Рослова. Он вдруг увидел все сразу:
Трэси, напряженно и подозрительно обратившего на него свои стальные глаза,
плачущую Янину в соседней комнате, молча вышагивающих по коралловому
откосу людей-лягушек, а за ними - черно-синий простор океана и цветные
точки далеких габаритных огней вертолетов Корнхилла. Увидел даже самого
себя в каталептической неподвижности и услышал свой - не свой голос,
однотонный и лишенный окраски, как в плохой магнитной записи:
Рослов не утратил собственного "я", он сознавал, что действительно стал
Селестой, вернее, подключился к той области информации, которая
исчерпывала ничтожную проблемочку Трэси. Если бы спросили Рослова, что он
видел, он бы описал все, но назвать это "увиденным" он бы не мог. Просто
он знал об этом, оно стало его информацией, и он лишь из-за отсутствия
более точной терминологии мог бы сказать, что видел не только переговорный
зал и пребывающих в нем, но и далекий бразильский порт,
шестидесятикилограммовые ящики на причале, скучные лица полицейских с
автоматами и плотную стену черных фургонов за ними. Он видел и полутемный
трюм военного корабля, ожидающего отправки в порт назначения, и этот порт,
где пока еще никто не ждал корабля с золотом, и заслонившего все это
ничтожного человечка в синей морской фуфайке, судьба которого зависела уже
не от информации Селесты - Рослова, а от воли Рослова - Селесты, и жалок
Шломо Вульф
Адамов Григорий
Роллинс Джеймс
Флинт Эрик
Суворов Виктор
Круз Андрей