носит под сердцем, и немного успокоился, лишь когда Амелина, положив руку
на Евангелие, поклялась всеми святыми, что этот ребенок - его.
сгоряча, что впредь они будут любить друг друга только как брат и сестра,
и поспешили сообщить эту утешительную весть Симону. Гастон д'Альбре
скептически отнесся к их скоропалительному решению, правда, не отрицал,
что до окончания памплонских празднеств этот обет братско-сестринской
любви будет соблюдаться - хотя бы потому, что Амелина, в связи с ее
положением, остается в Тарасконе.
каталонские дамы, поскольку у герцога и Филиппа жен не было, а жена
Гастона тоже ожидала ребенка, и следовательно, некому было возглавить
женскую часть делегации. Так постановил экстренно созванный семейный
совет, большинство на котором принадлежало молодежи. Кузены Филиппа разной
степени родства с редкостным единодушием ухватились за возможность
избавиться от своих жен, чтобы вволю порезвиться при наваррском дворе,
славившемся своими соблазнами.
дам, впоследствии обернулось большой удачей, чуть ли не даром Провидения,
ибо по пути в Памплону поезд гасконцев подвергся нападению...
счастью, опытный проводник вовремя заподозрил что-то неладное впереди по
пути их следования, и гасконцы успели надлежащим образом подготовиться к
встрече с возможной опасностью. Однако в первый момент, когда меж
деревьями замелькали черно-красные одежды рыцарей-иезуитов, у многих
болезненно сжались сердца - если не от страха, то от суеверного ужаса.
уступило место предельной собранности. Расстояние между противниками было
небольшим, так что после обмена десятком стрел и дротиков, не причинившим
ни одной из сторон никакого вреда, герцог, подняв руку с мечом, зычным
голосом произнес:
Иезуиты, которые, видимо, рассчитывали внезапностью нападения внести
сумятицу в ряды гасконцев, оказались лишенными этого преимущества и
поначалу даже были ошарашены их неожиданной агрессивностью.
его мечом, да так удачно, что тот не удержался в седле и свалился наземь.
Не утруждая себя проверкой, убит он или только ранен (это было делом
оруженосцев и слуг), Филипп ворвался в гущу врагов, рубя налево и направо.
Рядом с ним, плечом к плечу, бились Габриель де Шеверни, Симон де Бигор,
Робер де Русильон, еще два Филиппа и два Гийома - д'Арманьяки и Сарданские.
отчаяние было еще рановато. Численный перевес иезуитов компенсировался
значительным количеством слуг из свиты гасконцев, часть которых вместе с
оруженосцами помогала своим господам непосредственно в бою, а остальные,
вооруженные луками, арбалетами и дротиками, обстреливали фланги, тем самым
не позволяя иезуитам обойти гасконцев с тыла.
убитыми и около десятка раненных, в числе которых, как ни странно,
оказался и Эрнан.
доспехи и, вдобавок, облачить в железные латы своего Байярда - молодого
перспективного жеребца, которого он решил испытать на выносливость. При
первом же столкновении изнуренный конь не устоял на ногах, и вместе с ним
на земле очутился его хозяин.
незадачливого коннетабля опасность пока не угрожала. Слуги торопливо
перенесли его под прикрытие фургона, а несчастный Байярд так и остался
лежать на поле боя, закованный в железные латы, тяжесть которых не
позволяла ему без посторонней помощи подняться на ноги.
и хладнокровием, мастерски орудовал мечом, отбивая удары иезуитов и метко
разя их в ответ. На нем не было ни единой царапины, и своим примером он
поддерживал мужество в сердцах воинов, которые, хоть и были в меньшинстве,
успешно отражали атаки врага.
Руководимые им рыцари, главным образом молодежь, неумолимо продвигались
вперед, и поверженные иезуиты, кто еще оставался в живых, тут же попадали
под кинжалы оруженосцев и слуг, как свиньи под ножи мясников.
беспокойством поглядывал на противоположный фланг, где, в виду отсутствия
Эрнана, который все еще оставался без сознания, события разворачивались не
в пользу Гастона д'Альбре и Робера де Бигора. Филипп не сомневался в
победе, он был не вправе хотя бы на мгновение допустить обратное - но вот
какую цену им придется заплатить за нее? Пока еще держится левый фланг,
гасконцы находятся в более выгодном положении, и потерь среди них
значительно меньше. Но у Гастона и графа де Бигора слишком мало людей -
еле-еле, каким-то чудом им удается сдерживать натиск иезуитов. Вот-вот,
и... Нет! В последний момент иезуиты вынуждены ослабить давление на левом
фланге и перебросить часть рыцарей на правый, где особенно опустошительно
хозяйничала гасконская молодежь во главе с Филиппом. На какое-то время
равновесие восстановлено - но надолго ли?..
и в шлеме, увенчанном пучком разноцветных перьев. Судя по роскошной одежде
и властным жестам, которыми он сопровождал свои приказы, это был
предводитель отряда.
рядом. - А ну, доберемся до того петуха!
и пока друзья оттесняли иезуитов, налетел на него с занесенным мечом.
схватка. На сей раз Филипп встретил достойного противника.
смельчаков, но поздно спохватились - в образовавшуюся брешь уже ринулись
гасконцы и предводитель нападавших оказался отрезанным от остальных своих
рыцарей.
не остановит дальнейшего кровопролития. С болью в сердце он думал о том,
что, возможно, кому-то из близких ему людей суждено будет пасть в этом
бою; особенно он беспокоился за отца и Гастона. Ожесточенно сражаясь с
"петухом", Филипп мысленно взывал к небесам, моля их не допустить победы
ценой жизней его друзей и родственников.
спинами иезуитов из-за ближайшего холма выплеснулся на прогалину
стремительный поток белых плащей, блестящих лат, разномастных лошадей,
сияющих на солнце лезвий обнаженных мечей и полощущихся на ветру
штандартов ордена Храма Сионского, что в глазах радостно потрясенных
гасконцев выглядело неоспоримым доказательство безграничной милости
Господней. Громко, зычно раздался боевой клич: "Боссеан!" - и неожиданное
появление тамплиеров поставило крест на всех планах иезуитов.
обречены на неизбежное поражение. Исход поединка был предрешен.
огрел его мечом по голове, измяв роскошный плюмаж, затем корпусом и руками
вытолкнул очумевшего иезуита из седла.
его не прикончили. Он мой пленник. - А сам, пришпорив лошадь, помчался
дальше.
вылилась в поголовную резню. Мало кому из черно-красных рыцарей удалось
избежать смерти.
молодости он люто возненавидел иезуитов за зверства, которые они творили в
Арагоне во время войны с катарами, и после смерти отца изгнал их всех из
Гаскони и Каталонии, сравнял с землей их командорства и запретил всяческую
деятельность ордена Сердца Иисусова в своих владениях. Герцог призвал не
брать ни одного врага в плен, заявив, что в любом случае все пленники
будут тотчас казнены.
гасконцев были незначительными. Из числа знатных господ погиб один только
Ги де Луаньяк - камергер герцога. К превеликому облегчению Филиппа, никто
из его друзей не пострадал и даже не был сколько-нибудь серьезно ранен.
Лишь Гастон д'Альбре под конец схватки вывихнул руку - он так увлекся,
преследуя уносивших ноги иезуитов, что позабыл об усталости, а когда у
него закружилась голова, не удержался в седле и упал с лошади; остальные
же вообще отделались мелкими царапинами и ссадинами. Филипп слегка ушиб
себе колено, у него неприятно зудели онемевшие руки, но он счел это сущими
пустяками, когда, к радости своей, убедился, что на его лице нет ни
малейших повреждений.
Маккефри Энн
Свержин Владимир
Лукин Евгений
Аникина Наталья
Березин Федор
Сертаков Виталий