показания самих вигилов? Он угрожал мне кинжалом, - она повернула голову и
показала Веру черную отметку на шее, похожую на змеиный укус.
Якобы одной рукой он держал кинжал, а другой тебя связал! Ты бы могла легко
вырвать у него кинжал!
Марция. - Я, конечно, блюду свою честь. Но я, дорогой мой Проб, не Лукреция.
настоящего насильника либо снять обвинения в изнасиловании вообще. Цезаря тебе
обвинить не удастся. Надеюсь, нелепая выдумка - плод лишь твоей фантазии, а
сенатор Элий в эту историю не замешан. Иначе ему не отмыться до конца дней.
Подумай хорошенько, прежде чем принять окончательное решение.
то, что шея у меня была в крови.
Если тебе кто-то угрожает, скажи. Я дам тебе охрану. Тебя будут охранять день и
ночь...
занялась браслетом.
язык. - Ничего, ему придется обвинить Цезаря. Парню не отвертеться. Цезаря
отстранят, наследником станет Элий. Женщины всегда правили Римом. Вспомни Ливию.
Или Агриппину младшую.
повышение таким образом? Это подло. А Элий не выносит подлости.
отвечала Марция. Губы ее морщила нелепая улыбка. - Меня изнасиловали. Это вам,
доблестным мужам, хорошо: машете мечами и принимаете героические позы. Но когда
надо - вас никогда нет рядом. И потому женщинам приходится выкручиваться, чтобы
выжить. Цезарь виновен - и он за это заплатит.
на пол. Кира кинулась его поднимать. Марция сидела неподвижно.
взгляде был такой вызов, что ' гладиатору стало не по себе.
забавляются - внушат совершенную нелепицу, доведут до края и бросят. А потом
наблюдают издали, как человек мечется, не зная, что делать. - Вер помолчал, не
зная, говорить дальше или нет. Потом решился. - В твоих интересах, чтобы Элий не
принимал титул Цезаря. В этом случае ты никогда не станешь его супругой.
менее убедительно.
а потом в ярости швырнула о стену. Вер подошел и положил руку на плечо. Если б
Элий был здесь, чтобы он сказал? Наверняка бы пожалел несчастную женщину.
что Вер отдернул руку.
Убирайся! Мне никто не нужен. И запомни: меня изнасиловал Цезарь. Так и передай
Элию.
носом то и дело спадала с маленькой изящной ступни. Тогда Кира подбирала ее и
надевала вновь.
верхнем этаже драка, пусть бегут туда. Исполнишь?
слезу.
высохли. Через несколько минут Марция покинула палату. За ней следовала Кира,
волоча объемистые сумки с нарядами. Походкой Августы (которой ей никогда не
быть) Марция прошла галерею и стала неспешно спускаться по лестнице, ведущей в
сад. У нее кружилась голова, но сесть в подъемник она не решилась - внизу, в
атрии, наверняка дежурят люди Пизона. Наконец она очутилась в саду, пересекла
его, не обращая внимания на пациентов, что сидели в плетеных креслах у бассейна
и провожали ее глазами, и вышла через заднюю дверь в ограде. Прямо перед ней
были морг и храм Эскулапа. Элий наверняка бы заглянул в храм, чтобы
поблагодарить богов за все несчастия, которые обрушиваются на головы людей.
Бедный Элий! Они больше никогда не увидятся.
протянулась над самым ручьем, и голубая вода искрилась и играла, отражаясь в
кошачьих глазах. Гений думал. В кошачьем облике было легче анализировать то, что
сотворено в облике человеческом. А совершено было немало. Наверное, человеческая
оболочка располагает делать глупости.
нею несколько восхитительных часов. И тут же позабыл об этом. Он жил так долго,
что решил, будто отныне жизнь его только наслаждение, только игра. За подобные
заблуждения приходится платить. Гений опасался, что в данном случае платить
придется всей Империи.
Она обожала свои слабости и свои пороки, как и свои законы.
собой. Охранявшие его преторианцы помешали самоубийству".
геополитику практическое уничтожение Хорезма ? На этот вопрос вряд ли сейчас
может ответить кто-то из сенаторов". "Акта диурна", 3-й день до Ид июля *
этот час молодых жриц клонит в сон. Но огонь в храме должен пылать круглые
сутки. Стоит огню погаснуть, и неисчислимые беды обрушатся на Великий Рим, а
нерадивую жрицу ждет бичевание.
отбрасываемые огнем на круглые стены храма, ложатся на ее сердце. В конце июля
исполнится ровно двадцать пять лет, как она служит Весте. Через пять лет она
покинет храм и сможет вернуться сюда только как посторонняя. Ее комнату в доме
весталок займет маленькая девочка, знающая о тайне ритуалов так же мало, как и
любой ребенок ее возраста. Она будет хихикать во время обрядов и засыпать во
время бдения в храме, так что старшей весталке придется раз за разом проверять
нерадивую ученицу. В комнате Валерии вместо состарившихся вместе с нею вещиц
появятся игрушки и книжечки с умилительными историями о несуществующих чувствах.
книжечки, и игрушки, и фото знаменитых актеров появляются здесь вновь и вновь.
Валерия помнила, как сама прятала под подушкой фото Марка Габиния и перед сном
осыпала его поцелуями.
достаток обеспечивали ей неплохое будущее. Но никто не ведал о черве
неуверенности, грызущем душу ребенка. Ее мать умерла, когда Валерии исполнился
год. Почти сразу же отец вновь женился на красавице Элии. Мачеха не баловала
девочку вниманием и - главное - доброжелательностью. Неприязнь к Валерии еще
больше подчеркивалась.. симпатией к старшему брату Тиберию. А потом появился
малютка Гай Элий, которого Валерия возненавидела всем сердцем. При каждом
удобном случае молодая хозяйка внушала Валерии, что девочка безобразна и ни один
нормальный мужчина не сможет в нее влюбиться. Детские фантазии и склонность к
мечтательности высмеивались зло и остроумно. Вскоре Валерия считала себя самым
неинтересным и глупым существом на земле. Единственное занятие, которое, как она
слабо надеялась, было ей под силу, - это стирка белья. Но троюродная сестра
императора не могла быть прачкой. И тогда Валерия неожиданно сделала
ошеломляющий выбор. Она решила сделаться жрицей Весты. Она, почитавшая себя
пригодной для самой низкой роли, решилась говорить с богами. Служить Весте во
все времена было мало желающих, и Валерию приняли в храм. Необходимость дать
обет целомудрия на тридцать лет ее не смущала. Ее никто не может полюбить - так
говорила ее мачеха. Неуверенность укрылась под броней многовекового ритуала. Но
с годами Валерия начала прозревать, что внушенные мачехой мысли лживы.