даже жалкие остатки батальона Дыбы были спасением от полного позора.
Оказывается, прорыв произошел не только на участке роты Коршуна. Ублюдки в
нескольких местах быстро прошли в тыл, и, как признался командир полка, который
был далеко не так воинствен в каске и маске, потому что пропал из веера боевой
суворовский хохолок, только сигнал к окончанию боевого времени спас часть от
полного разгрома.
стратегического резерва, его не касались такие высокие проблемы.
Мне не с кем держать фронт! А в ответ - молчание. Вот и допрыгались. Даже
госпиталь потеряли.
выдержать еще одного боевого времени.
Большие чины. Из штаба армии. В масках домино, с охраной. Центром этой компании
был граф Шейн, во френче без знаков различия, в солдатской каске и зеленой
маске, которая прикрывала только лоб и глаза, так что пышные пшеничные усы были
всем видны. В маске или без - любой его узнает.
сделал вид, что не знает Коршуна. И Коршун тоже не навязывался.
когда он раскладывал карту на большом ящике.
сумел собрать комендантский взвод и штабистов, и мы закрепились здесь. Сейчас я
нащупал связь со своим первым батальоном. У них тоже страшные потери.
комполка и отбрасывая ее в грязь под ногами. - Смотрите, паникер! Мы с вами
находимся здесь.
где ваши соседи?
Потом он понял, что человек во френче врет. И карта у него лживая. Он проходил
вдоль реки и видел там ублюдков, которые грабили трупы, а по карте Шейна
получалось, что тот плацдарм удерживает соседний полк.
движение вперед, чтобы возразить, но Дыба потянул его за рукав назад.
бросить крысам на растерзание, - продолжал граф Шейн.
оставляю бригадного генерала Вайду, - сказал Шейн, сделал шаг вперед и снял
маску, чтобы все видели его лицо. Лицо как лицо, усталое, с пышными поникшими
усами.
взгляд на Вайду, будто между ними было все обговорено, положил ладонь на карту
и сказал:
подразделениям и выясняют: сколько у них людей и где они прячутся? Со своей
стороны, я должен вам сказать: к нам уже идет пополнение. Хорошие ребята,
профессионалы. Солдаты милостью Божьей. И если мы все вместе возьмемся за дело,
то победим. Вопросы есть?
- попробовать выручить по крайней мере медперсонал.
этого не удастся. Мы не знаем даже, когда будет объявлен следующий боевой
период. А набеги вне периода запрещены.
лазарет. Он будет здесь с минуты на минуту.
плечи и добавил:
дивизию.
наклонившись вперед, как Петр Первый на картине Лансере. Это сравнение,
ворвавшееся в голову Коршуна, испугало его полной непонятностью.
наводите порядок. Война продолжается с переменным успехом.
влился неяркий свет пасмурного дня, и внутрь легко влез крепкий мужчина в
странном костюме - кожаной куртке, кожаных же штанах, заправленных в башмаки,
на плечах вместо погон были широкие округлые металлические чашки.
будто сейчас позовет всех играть в футбол.
пьянки, садились, старались встать, кто-то застонал.
людьми, легко и небольно постукивая по головам и плечам кончиком трости. -
Вылезаем, строимся - и в баньку. Некогда нам здесь разлеживаться.
какой-то явственный, но все равно нереальный сон, и разговор шел о других
людях. Даже когда этот мужик подошел ко мне и подтолкнул меня носком башмака.
построение. Что я, до вечера здесь с вами буду беседы проводить?
огрызаться. И потом, он знал, что нам надо вылезать из вагона, нам надо
строиться, нам надо что-то делать. А без него я не имел представления о том,
чем мне надо заниматься и вообще где я оказался.
снова ожила. Она перестала суверенно подталкивать нас, а принялась толкать,
пинать, бить, стегать - ребята закрывали от нее голову, отстранялись и ворчали,
а Гриль как бы раззадоривал себя:
не понимают, что с ними происходит, но и не стараются понять - это были лица
наркоманов в глубоком отпаде.
не мог вспомнить, но не расстраивался, потому что потом все вспомню - я ведь
здесь не случайно? Мною владело олимпийское спокойствие - если что-то
происходит, то так и надо.
гонит их прочь. Меня тоже выгнали из вагона и погнали прочь, впрочем, дрались
они не очень больно, и я на них не обижался.
никакого рефрижератора я не увидел - только большой амбар, дверь в который
находилась на уровне груди. Именно из этой двери и выпрыгивали мои спутники по
путешествию. Какому путешествию? Куда мы путешествовали? Я должен спросить об
этом? Нет, я должен вести себя, как все. Я совершенно не представлял себе, кто
я такой, как меня зовут, почему я тут оказался, но в то же время был уверен,
что не должен отличаться от других - отличие от других очень опасно.
него были высокие сапоги, а на перевязи висел в ножнах меч - слишком большой,
чтобы быть игрушечным.
меч?
понимал, что отличаюсь от прочих, кто был в вагоне. Мне все интересно, и даже
тот факт, что я ничего не помню и даже не помню, как меня зовут, ничего не
значил - я обязательно вспомню. Причем так вспомню, что никто не догадается.
Корнев Павел
Зыков Виталий
Шилова Юлия
Прозоров Александр
Посняков Андрей
Прозоров Александр