его.
всепланетное, то вам придется решать соединенными Контролями Юга и
Севера - итого двадцать один человек, помимо вас...
осмотрели Рена, то они решили собрать консилиум смерти?
по старым положениям, которые еще не додумались отменить, решить
легкую смерть больного могут только двадцать два человека.
которого в древности врачи обрекали больных на долгие и напрасные
мучения, а их близких - на тяжелейшие моральные страдания, когда
выхода уже не было и смерть могла бы быть легкой и скорой. Но видите,
как полезна оказалась традиция - двух врачей не хватило, а мне удалось
вызвать Аф Нута... благодаря Грому Орму.
общественной смерти пока состоит из одного человека!
этот жест большой и интимной дружбы. Сейчас она была одна у него,
сильного, но угнетенного моральной ответственностью. Одна. Если бы на
ее месте оказалась Чара? Нет, чтобы принять Чару сейчас, африканцу
потребовался бы душевный под(r)ем, на который еще не было сил. Пусть все
идет как идет до выздоровления Рен Боза и до Совета Звездоплавания!
переменила Эвда разговор.
очистить организм от накопившейся энтропии. То, что делается медленно
и трудно с помощью физиохемотерапии, в соединении с такой капитальной
хирургией получится несравненно быстрее и основательнее.
очистке организма от энтропии. Рыбьи, ящеричные предки человека
оставили в его организме наслоения противоречивых физиологических
устройств, и каждое из них обладало своими особенностями образования
энтропических остатков жизнедеятельности. Изученные за тысячелетия,
эти древние структуры - когда-то очаги старения и болезней - стали
поддаваться энергетической очистке - химическому и лучевому промыванию
и волновой встряске стареющего организма.
и есть необходимость рождения от разных особей, происходящих из
различных мест, то есть из разных наследственных линий. Эта
перетасовка наследственности в борьбе с энтропией и черпание новых сил
из окружающего мира - самая сложная загадка науки, над пониманием
которой уже тысячи лет бились биологи, физики, палеонтологи и
математики. Но биться стоило - возможная продолжительность жизни уже
достигла почти двухсот лет, а самое главное - исчезла изнурительная,
тлеющая старость.
сказал африканец. - Могущественная биологическая медицина, наполняющая
организм новыми силами, и все усиливающаяся творческая работа мозга,
быстро сжигающая человека. Как все сложно в законах нашего мира!
сигнальной системы человека, - согласилась Эвда Наль. - Чтение мыслей
очень облегчает общение индивидуумов между собой, но требует большой
затраты сил и ослабляет центры торможения. Последнее - самое
опасное...
только половину возможных лет из-за сильнейших нервных напряжений.
Насколько я понимаю, с этим медицина бороться не может - только
запрещать работу. Но кто же оставит работу ради лишних лет жизни?
жизнь лишь тогда, когда жизнь прошла в бесплодном и тоскливом ожидании
непрожитых радостей, - задумчиво произнесла Эвда Наль, невольно
подумав, что на острове Забвения люди живут, пожалуй, дольше.
вернуться на обсерваторию для отдыха. Эвда повиновалась.
зале Дворца информации, похожем на готический храм своими высокими
колоннами. Косые лучи солнца, падавшие сверху, перекрещивались на
половине высоты зала, создавая сияние вверху и мягкий сумрак внизу.
руки и скрестив ноги. Эвда Наль, как всегда, не смогла не оценить ее
простого наряда - короткого, серого с голубым, сильно открытого
платья.
глаза оживились.
новым танцем, а вас потянуло к географии.
работу в знакомом мне кругу деятельности. Есть место на заводе
искусственного выращивания кожи во внутренних морях Целебеса и на
станции выведения долгоцветных растений в бывшей пустыне Атакама. Мне
было хорошо на работе в Атлантическом океане. Так светло и ясно, так
радостно от силы моря, от бездумного слияния с ним, от ловкой игры и
соревнования с могучими волнами, которые всегда тут, рядом, и стоит
лишь кончить работу...
психологическом санатории в Новой Зеландии, где я начинала совсем юной
медицинской сестрой. И Рен Боз сейчас, после своего ужасного ранения,
говорит, что всего счастливее он был, когда работал регулировщиком
винтолетов. Но ведь вы понимаете, Чара, что это слабость! Усталость от
огромного напряжения, требующегося, чтобы удержаться на той творческой
высоте, которую удалось достичь вам, истинной артистке. Еще сильнее
она будет потом, когда ваше тело перестанет быть таким великолепным
зарядом жизненной энергии. Но пока не перестало, доставляйте всем нам
радость вашего искусства и красоты.
радостное искание. Я сознаю, что людям еще раз будет отдано нечто
хорошее, которое принесет радость, затронет глубину чувств... Живу
этим. Приходит момент осуществления замысла, и я отдаю всю себя взлету
страсти, горячему и безрассудному... Наверное, это передается
зрителям, и оттого столь сильно воспринимается танец. Всю себя - всем
вам...
создаю ничего запечатленного мыслью.
себя!
все...
остается богатство эмоциональной.
эмоционально, что другая сторона не будет бедной, хотя, конечно, более
слабой, по естественному закону противоречий. Но мы говорим
отвлеченно, а мне нужно вас по спешному делу, непосредственно
относящемуся к разговору. Мвен Мас...
зала, где отделка темного дерева сурово гармонировала с пестротой
сине-золотых цветных стекол в широких, аркадами, окнах.
планету двойной звезды. По небу ходят два солнца - голубое и красное,
и цветок не знает, к какому же повернуться. Но вы - дочь красного
солнца, и зачем же вам тянуться к голубому?
вдруг вся прижалась к ней. Знаменитый психиатр с материнской лаской
гладила густые, чуть жестковатые волосы, думая о том, что тысячелетиям
воспитания удалось заменить мелкие личные радости человека на большие
и общие. Но как еще далеко до победы над одиночеством души, особенно
такой вот сложной, насыщенной чувствами и впечатлениями, взращенной
богатым жизнью телом!.. Вслух она сказала:
месяц - годовое собрание Совета Звездоплавания. Его вину обсудят и
передадут решение на утверждение Контроля и Права, наблюдающего за
судьбой каждого человека Земли. У меня есть основательная надежда на
мягкое суждение, но надо, чтобы Мвен Мас был здесь. Не годится
Сертаков Виталий
Посняков Андрей
Свержин Владимир
Гуль Роман Борисович
Андреев Николай
Маккэфри Энн