через излучину, напрямик, к скитам и зимовьям - налево. Туда и двинулись
по неторной, несколько дней неезженой, перехваченной поперек паутиной.
Дневной привал был короток, обеда не варили, съели лишь по куску холодного
в маринаде мяса да по ломтю не успевшего остыть хлеба. И к вечеру, после
заката уже, вышли вновь к реке. Искупавшись и искупав коней, поели плотно
кулеша и улеглись под полотняным навесом. Звезды висели низко, как
сливы...
также пристроился рядом с Глебом и начал разговор. Служил он второй
пограничный срок, за младшего брата, которому пойти было не с руки. У
самого же Мирона сыновья взрослые, неженатые, хозяйство вести могли
вполне... Не спрашивая ни о чем впрямую, он все подводил разговор к целям
похода. А не добившись ничего, сам стал рассказывать о прошлогоднем
случае, когда в тех же местах охотники поймали карлу. Какого? Вот, чуток
повыше сапога. А так - человек человеком. Одетый, обутый, хоть и в драном
во всем. И даже говорил будто бы по-русски, только больной он, что ли,
был: бредил, все звал кого-то. Везли его в Крепостец, беднягу, да так и не
довезли: помер дорогой. Не по этому ли делу и мы-то едем? Глеб ответил
невнятно. Рассказ дядьки Мирона растревожил что-то в памяти, и вылезли
некстати слова: "червонная зона". И - вновь заболело, всплыло и
растеклось, зачерняя все вокруг, чувство совершаемой ошибки...
расскажите еще раз, как попали к вам эти часы?
- он помедлил и продолжал, не дождавшись реплики Глеба: - Я получил их по
почте. На следующее утро после того, как... Часы еще шли. Не было ни
записок, ни... Я даже обработал конверт реактивом, думал - тайнопись. Нет,
не тайнопись. Просто - часы. В серой оберточной бумаге. Заведенные.
Репетир стоял на трех часах ночи. Примерно в это время его и убили... -
Байбулатов вздохнул. - Я знал о той акции, что он готовил - и был
решительно против нее. Но Борис Иванович меня не слушал. У меня уже тогда
начало складываться впечатление, что он сам спланировал и рассчитал свою
смерть. Зачем? Не знаю... Но он выглядел человеком, простившимся со всеми
и со всем... Ему уже ничто не было страшно.
смотрели мимо. Даже если он знает что-то, подумал Глеб, но не хочет
говорить - то и не скажет. Вся история смерти отца - сплошные дыры. И нет
призрака, чтобы раскрыл сыну страшную тайну...
Область, где существуют проходы. От Земли Спасения до Эннансиэйшн.
Асгатович. - Мы привыкли к нему настолько, что странностей не замечаем.
Они повседневны... Однако, с точки зрения ученого, он очень странен, если
не сказать: нелеп. Борис Иванович говорил, что создан он кем-то просто
так, для забавы. Как игрушечный домик на окне, как картинки Эшера. И я
почему-то подозреваю, что он нашел доказательства этому - и отчаялся.
приводил в пример эту теорию - как иллюстрацию лености мысли. Пожалуйста,
говорил он, вот так можно объяснить все на свете...
тысяч лет назад - но в зеркальном отображении? Почему планеты неподвижны,
как и звезды? Почему есть приливы, но нет Луны?
день пути - правда, самый тяжелый, без дорог. Да и зверь тут шалит, качали
головами бывалые. Пулю иметь в стволе, предупредил Коротченя.
лучше: лощинка, ложе пересохшей речки, и через нее - поваленное толстое
древнее дерево. Он скользнул в пыльный мир и понял, что не ошибся: из
просвета под деревом тянуло тем самым внутренним теплом, которое позволяло
ему находить места соприкосновений, места переходов из одного пыльного
мира в другой. Это почти всегда бывал какой-то отграниченный участок
пространства, лучше всего - дверь. Лишь однажды ему удалось поменять
пыльные миры, просто идя по дороге, но это потребовало какого-то нового,
непривычного усилия, и повторить его не получалось: он просто забыл, какое
"движение" делать. Поэтому Глеб предпочитал пользоваться дверями,
воротами, нишами, согнутыми или поваленными деревьями, кабаньими лазами в
кустарнике, большими дуплами, однажды - ямой. Раньше он выискивал эти
"двери", лишь перейдя в пыльный мир; теперь как бы на спор с самим собой
он стал намечать их заранее и уже несколько раз подряд угадывал правильно.
оно было не замшелым, а, напротив, - голым, скореженным, черным, все в
выступающих узлах длинных деревянных мускулов - и пересек невидимую
границу пыльных миров. И тут же на миг показалось, что это просело и
рухнуло на плечи дерево - его качнуло и повело вперед и вниз, он сделал
два шага, приседая - и сунулся на колени - вовремя, как оказалось: лощина
кончалась крутой осыпью, почти обрывом, а под обрывом мелко плескалось
море, маслянисто-черное море пыльного мира, чашей вздымающееся к
горизонту. Голова кружилась так, как не кружилась никогда в жизни,
клонилась на грудь - и стоило огромных усилий держать ее прямо. Казалось,
что земля, на которой он стоит - нет, сидит, упираясь руками - вместе с
ним стремительно возносится к небесам. Трудно было вдохнуть - и все же
Глеб сумел, набрав полную грудь воздуха, задержать дыхание...
Море было белесое, в мелких пенных барашках, и волны были маленькие,
речные. Не под стать ветру был прибой. Зато - под стать полутора десяткам
людей, выволакивающих весельные свои лодки на гальку.
изумлении и страхе, крича и показывая на него пальцами, и Глеб понял,
поверил, что глаза - не врут. Повыше сапога, сказал дядько Мирон.
поход не имел смысла.
внезапно далекой двери. Колени вминались в мягкий, как глина, известняк.
До пещеры оставался шаг, когда показалось: все. Не стало ни сил, ни
понимания. Что-то черное легло на него сверху и раздавило без боли. Он
лежал, не зная, отдыхает он или умирает. И когда тяжесть исчезла, он не
поверил, что вернулся...
свое тело через порог, разделяющий миры - и здесь - он уже не был
беспомощным великаном. Он просто лежал лицом вниз, вдыхая одуряющий аромат
сухих палых листьев и мха; мышцы расслаблялись со стоном...
обшаривали лес в поисках пропавшего "жельмена"...
Транквилиум, Советский Союз, Европа, США, карта сопряжений. - Надо было
догадаться сразу. Вот: между Москвой и Ленинградом около шестисот верст. А
между точками, сопряженными с Москвой и Ленинградом, всего около ста.
Поэтому любой наш предмет, попадая туда, оказывается вшестеро больше
аналогичного, изначально находящегося там. И наоборот, понятно. Вот вам и
карлы повыше сапога... А червонная зона - это место, где масштабы
практически совпадают. Действительно, сердечко получается, червонная
масть. Так что придется нам возвращаться и действовать оттуда.
раньше. Столько времени упущено...
так и надо было...
- вернее, я считал, что мне это не по уму. Но вот глядите: если верить
картам Бориса Ивановича, а не верить ему оснований покамест нет, то именно
здесь, на Стрельце, имеет место сопряжение с Северным полюсом Земли. И
сюда же, к Стрельцу, сходятся проекции экватора и двадцатых меридианов,
западного и восточного. Получается, что огромная часть обитаемого мира,
вся Европа и большая часть Африки, с Транквилиумом не соприкасаются
вообще. И в то же время вот этот клин, уходящий от Стрельца на
северо-запад, соприкасается с чем-то, лежащим вне Старого мира...
Шилова Юлия
Роллинс Джеймс
Володихин Дмитрий
Корнев Павел
Свержин Владимир
Володихин Дмитрий