у него был потрясенный.
чтут зрелые. Тебе приносят дары не от страха -- по любви... Скажи, какой
ветки держаться, чтобы пройти к Роду?
собольего меха.
любого богатства?
лучше быть бедным, но любимым? Любимым и любящим? Неужто вы огрубели в
этом жестоком мире настолько, что...
грудь начала часто вздыматься. Мрак внезапно шагнул вперед, на ходу сорвал
перевязь с секирой, швырнул под ноги.
раньше?.. Черт, для чего жил, за что дрался, дурак лесной...
незримый огонь. Он перешагнул через секиру, Леля нежно и благодарно
улыбалась Мраку. Их руки сближались, кончики пальцев почти соприкоснулись,
как вдруг грубая рука ухватила Мрака за плечо.
Таргитая смотрели прямо в душу.
коснулся ее плеча. Она ответила чистой улыбкой, светлой как у ребенка.
Олег вздохнул с таким облегчением, будто свалил с плеч гору. И словно
разом нашел ответ на все мучившие его вопросы.
ясные глаза, удержать его не легче, чем падающую лавину. Таргитай рванул
его за плечо, с силой разворачивая камнепад чуть в сторону, попытался
оторвать Олега.
прекрасных глаз, оставили на щеках блестящие дорожки. Алые губы распухли и
дрожали, как у обиженного ребенка.
волхв равнодушно наступил на брошенный им Жезл Мощи. Алатырь-камень слабо
вспыхнул и погас.
набычился, из глаз брызнули злые искры. Олег толкнул Таргитая локтем, удар
был так силен, что хрустнули ребра. Кривясь от боли, Таргитай крикнул:
копыта степняков топчут детей, когда зверье в людской личине насилует
наших женщин? Мрак, ты забыл Зарину, Снежану, Степана?.. Я -- не забыл!
освободиться. Столкнул в трещину, Мрак помотал головой, налитые кровью
глаза медленно очищались. Могучая грудь тяжело вздымалась, как волны в
бурю. Кулаки были сжаты так, что костяшки побелели.
кровоподтек, Мрак зацепил. -- Стой, лось безрогий! Сам принесу. Тебе
нельзя.
вздымающейся грудью, попросил глухо:
силой тер ладонями лицо.
всех мудростей отказался. Нас обоих, надо признаться, как обухом по
голове. Теперь видно, что супротив богов у нас кишка тонка... А ведь еще и
не дрались!
в бараний рог любого мага, но против богов мы что мыши супротив кота.
ж помнишь, как он с легкостью взял Меч?
сапогах. Подошва на одном отошла, выглядывал грязный палец. Таргитай
тяжело слез, в руках держал Посох и секиру в путанице широких ремней.
Из-за плеча выглядывала золотая рукоять Меча.
затащить нас наверх волшбой...
стрнам. Пальцы будто сами находили выступы, ямки, так привык лезть и лезть
наверх, а Мрак и Олег спешили следом, подозрительно посматривали,
переглядывались.
глазами? Говори. Мне тоже не все ясно.
поболе, чем у всех людей на свете.
сильнее этой женщины-цветка.
Но Тарх Лелю обругал и пихнул так, что бедная едва не упала!
дать сдачи. Она ж богиня любви и красоты? Ей быть драчливой не к лицу...
Хотя я, честно говоря, не понимаю, как не врезать в ответ, когда можно.
все равно не все ясно.
непривычно собранный. Широкие ремни опоясывали спину крест-накрест, Меч
как прилип, золотистая рукоять загадочно поблескивала.
за выступы. От него несло как от коня крепким потом, крупные мутные капли
падали на Олега. Чистоплотный волхв раздраженно пытался обогнать оборотня,
но колени подламывались, ноги распухли и стали как чугунные.
веревке, поскуливал. Его задора, как давно заметил Олег, хватало
ненадолго. Мрак же всегда сперва возражал, высмеивал, но, ступив на тропу,
уже не сходил. А вот он, волхв, замечая за другими многое, в себе так и не
разобрался. Слишком многое стряслось за лето. Когда-нибудь, когда все это
кончится, то, если уцелеет мир, он забьется куда-нибудь в нору, где никто
не найдет и не помешает, и будет размышлять, думать, мыслить...
оборотню если не напомнить о привале, то сам падет и других уморит. Едва
дышат, соринка свалится на плечи -- хребет хряснет, не до встреч...
дорога, у костра сидели звероватые гиганты. В звериных шкурах, лохматые, с
всклокоченными бородами. По кругу ходил исполинский рог, наполняли из
огромного кувшина. Костер горел яро, угольки щелкали и разлетались
шипящими искрами. На замерших людей лишь один повел бровью, тут же
отвернулся и припал к рогу.
отдышался и сказал громко:
побыстрее добраться на самый верх?
массивный как копна, сказал с презрением, все еще не замечая мелких
людишек:
Да, настоящие остались в диких лесах. Они живут, как и должны жить люди --
охотой! Догнать зверя на бегу, свалить наземь и хватить ножом по горлу, а
то и самому зубами -- разве не по-мужски? Припасть алчущим ртом к ране,
откуда хлещет горячая кровь! Бера давили голыми руками, рыбу хватали без
острог и сетей!