выхватывает у меня электрод и "мулетку", после чего, обернувшись к живому
клубку, вскидывает обе руки над головой.
срываясь на фальцет, и с размаху вонзает "дрот" в фигурку.
колесом. Мне хочется заткнуть уши, но я не делаю этого.
миг назад терзал могучего Минотавра, а сам Миня, силясь подняться, на
четвереньках ползет к нам.
бросается вперед, подхватывает Миню и оттаскивает к нам.
как мне кажется, в агонии существа.
Нащупываю в кармане выданный мне матюгальником нож и протягиваю его хозяину.
это?! Следующая секунда - и Валько, приседая бежит вокруг нас с Миней,
очерчивая внизу уродливую окружность. Ножом. По снегу.
канализации, ребристый узор на чугунной крышке которого складывается в рабочие
руны горводслужб.
явно малость успокоясь, бормочет что-то вроде:
над тяжело дышащим Миней, словно разом потеряв всякий интерес к дебилу-ребенку.
трудом встает на ноги.
иду... Больна-больна... больна... Никого. Никого нет. Только истоптанный,
взрытый снег в бурых пятнах.
щемит?.. Не плачь, казак, атаманом бу- дешь...
всякий злякаеться! А ты, бачу, не промах! И мулеткой запасся, и пырануть його
встыг, усэ як слид - Вальку вже кончать залышылось! Жаль, шо Мисяця-з-Туману
так просто не вбьешь...
раньше гири таскал. Желваки играют на скулах, узкие губы обидчиво поджаты,
превращая рот в застарелый шрам, а зубы крупные, желтые, в полном боекомплекте,
несмотря на годы - на таких зубах, должно быть, вкусно хрустят под закусь
малосольные огурчики с собственного огорода. Говорит он чаще тихо, вполголоса,
но все равно кажется, что шумит - так двигаются по-настоящему сильные люди,
боясь дать своей силе волю. Иерихонская труба его глотки до поры засурдинена,
похрапывает, присвистывает... отдыхает.
что-нибудь доказывать -и ухо это красное, словно у мальчишки-шалопая,
пойманного бабкой на месте преступления.
обеспамятевшего Миню обратно к подвалу; как Валько убежал за знахарем, а я
остался в подвале и, положив рогатую голову себе на колени, тихо рассказывал
Минотавру какие-то тут же придуманные истории о тяжело раненных, которые тем не
менее выжили и выздоровели - а значит, и с ним, Миней, тоже все будет хорошо:
ведь я здесь, с ним, и Валько уже за доктором побежал, и вот сейчас они придут,
и доктор Миню сразу вылечит... А потом Валько таки притащил своего знахаря, и
мы бросились кипятить воду, а дальше знахарь нас прогнал в угол и начал
колдовать сам. Через час он поднялся, в последний раз удовлетворенно окинул
взглядом забывшегося сном Миню и произнес сакраментальное:
Вальком на улицу и устроил обоим такой разнос, что даже матюгальник стоял,
втянув голову в плечи, и молча слушал. Наоравшись всласть, Фол слегка
успокоился, сказал, что за Миней присмотрят, еще раз обругал Валька - и под
конвоем доставил меня домой: во избежание! Потому как на этого придурка Алика
неприятности из рога изобилия валятся, а раз так, то лучше оному придурку
сидеть дома и носа никуда не высовывать, иначе он, Фол, собственноручно на этот
нос наедет передним колесом. А потом задним. Ну все, я поехал. Отсыпайся.
а еще дико болит голова. Как с похмелья... Конец дневника. Конец дня.
хорошо, я сирота * Слушай теперь, и о том, что скажу, не забудь * Сторож брату
своему
воздушный шарик, собирая морщинки-трещинки в уголках нарисованных глаз.
значит, это кому-нибудь нужно? И учтите, пан Залесский: если вы не спрятались,
я не виноват! Не виноватый я!
щеки, рыжие усы щеточкой вспучиваются сумасшедшим веником... Взрыв. Летят во
все стороны полковничьи звезды, складываясь уставным Зодиаком, черный провал
раскрывается пастью Месяца-из-Тумана, беззубой смертью, где что-то тяжко
ворочается, прорываясь из мглы...
щекочась лапками, и кошмар неохотно размыкал влажные объятия. Ф-фу... так и
рехнуться недолго.
оттуда.
забубенной головушкой. Больно, однако, мотать-то: ноет и ноет, точно гнилой
зуб. Мебель громоздилась стенами ущелья, грозя обрушиться лавиной, все предметы
казались незнакомцами, от которых можно ждать чего угодно, хотелось тыкать
пальцем наугад и вопрошать:
славным чародеем, молясь о "прогнании лукавых духов от людей и животных".. А
ведь на память помню, как оно в справочнике: "От художества волшебного
обратився, богомудре, показался ecu миру врач, мудрейший, исцеления даруя
чествующим тя..." Ну тогда уже заодно и от головной боли ставить... Иоанну
Предтече? Нет, этому надо с пением тропаря и евангельским чтением усекновению
главы его!.. Лучше Пантелеймону-целителю, там проще будет.
смысла. У входных дверей тихонечко скулил Сват-Кобелище. Царапал филенку,
хвостом вилял, бродяга. На волю просился. Хорошо хоть, его выгуливать не надо -
сам уйдет, сам придет, сам яичницу поджарит... сам съест. Иди гуляй, иди,
хорошая собака!.. Выпустив пса, я двинулся на кухню - водички попить.
моего будущего, которое еще недавно было относительно светлым. Изредка в сизой
круговерти небес мелькал щербатый пятак луны, и тогда сполохи гурьбой бродили
по снегу. Вон серая тень заметалась меж гаражами, на миг остановилась у штабеля
кирпичей и сгинула, как не бывало. Сват-Кобелище гуляет. Территорию метит.
Сходить, пособить?.. Или ладно, мы и здесь отметимся.
кронштейна, и пришлось, ругаясь, в сотый раз прикручивать ее проволокой. Не
сантехника ж звать из-за такой ерунды. И уж тем более - не утопца хлебушком
приманивать...
отдает, будто машина и не хотела вовсе шуметь, а просто кралась себе, привстав
на цыпочки. Дурацкое сравнение. Дурацкая машина. Дурацкий я. Я вернулся в кухню
и снова встал у окна. Действительно, по открытому пространству двора кругами
ездила машина. Свяченый джип парня в дубленке? Нет, очертания другие. Вот фары
погасли, умолк двигатель - и луч галогенного фонарика полоснул наискось по
гаражам. Охота на Сват-Кг оелища? Луч упал на снег, по-пластунски двинулся
вдоль мокрой полосы грязи - здесь, видимо, проходила подземная теплоцентраль,