Чтение 49–й страницы книги ~Внешний враг~

- Пробрался известный мусульманский проповедник - Меч Аллаха и Надежда
Пророка! И что он собирается склонить простодушных жителей Труповца к переходу в
магометанство.
Ложь была настолько чудовищной, что средний сказал то, что пришло первым в
голову.. Кто же в это поверит? Что же он совсем дурак, что ли?
- А разве нет?
- Я бы на его месте не поверил бы.
- Тебе и не придется на его месте быть, - осадил его Визуарий. - Думаешь
много, оттого, видно и судьба к тебе боком... Беги.
Тот замешкался.
- Беги, пока прыгать не заставил.
И средний побежал.
Глава 30
Город выглядел богато, но мрачно.
Выстроенный из черно-красного камня он давил на души гостям, наполнял ее
ощущением неуюта. Прислушиваясь к голосам людей, что сновали вокруг Избор
задирал брови все выше и выше, качал головой и оглядывался. Голоса звучали
вполне человеческие, но речи велись не вполне обыденные, да и названия улиц
бросали в дрожь: Висельная улица, Трупный тупик, Кожедерная площадь...
От этих названий внутри что-то ежилось от недоумения - как это под этим
солнцем вызрел такой город. Даже у Гаврилы это вызвало какую-то оторопь.
Единственная улица, с названием которой он смирился, была названа улицей Сорока
Великомученников - он слышал, что у последователей Христа было что-то такое - но
Избору и это не понравилось...
- Не город - нарыв какой-то. Тут в оба глаза смотреть нужно, а то быстро
станешь сорок первым...
Ему никто не возразил, даже Иосиф, ибо и он почувствовал жуть, разлитую в
воздухе. Они ехали молча, сбившись в тесную группу и понимая, что надеяться
могут только друг на друга. Все тут был в диковину - и названия улиц и лавки
перед домами, выполненные словно длинные виселицы и даже табуретки уличных
торговцев, похожие на плахи. Торговцы, что сидели на них провожали халат
заинтересованными взглядами.
- Эй, почтенный, - обратился Гаврила к одному из местных. - Где у вас тут у
вас золотых дел мастера работают?
Из уважения к халату хозяин даже вышел из-за прилавка. Размахивая руками так,
что рукава шелестели на ветру он объяснил.
- Немного вперед пройдете. Потом свернете на Членовредительскую. Но ней
дойдете до кружала "Три палача" и там повернете. За второй общественной плахой и
живут золотых дел мастера.
Избор шевелил бровями, укладывая все сказанное в голове.
- Много их у вас? - поинтересовался хазарин.
- Хватает. Улица до самого кладбища Невинно убиенных тянется.
Лицо у Исина вытянулось.
- И что большое кладбище?
Купец оторвал взгляд от халата и посмотрел на прилавок. Покупателей не было и
он задумался вспоминая.
- Да нет вроде... Не больше чем пять других...
Взмахом руки богатырь отпустил купца за прилавок и они отправились по
указанному пути. Когда отъехали подальше Исин спросил:
- Ну что? Хороший город? Заметили, чем он торгует?
- А чего замечать? Веревками простыми...
- Простыми... - вздохнул Исин. - В этом городе, поди простых веревок нет. Тут,
пожалуй все для виселиц.
- А нам какое дело? - сказал Гаврила - Мы тут проездом. Продадим- купим,
только нас тут и видели...
Избор вспомнил стену города.
- Если к стене не приклеят.
Гаврила хлопнул себя по рукояти меча.
- Отклеимся.
Избор рассеянно кивнул и Масленников понял, что все это его уже не интересует
и мыслями воевода уже был не только за стенами, но и за горами... Иосиф широко
раскрытыми глазами смотревший вокруг спросил:
- Как тут только люди живут?
- Да какая это жизнь - куда не посмотришь мертвяки мерещатся.
- Ну не вся же жизнь такая? Наверняка ведь песни поют, - заступился Исин за
горожан.
- О покойниках.
- Пляшут.
- Или на могилах, или на похоронах.
- Сказки детям рассказывают.
Гаврила махнул рукой и направил коня по Членовредительской. Они добрались до
"Трех палачей". Напротив заведения стояла виселица. На виселице висел покойник,
прямо под его ногами играли дети. Из открытых дверей на все это с улыбкой
смотрел толстый человек в белом переднике.
- Безумный город, - сказал Исин. - Сделали смерть смыслом жизни!
- Не свою - чужую. Как тут только дети родятся?
Избор махнул рукой. Тут начинались ряды золотых дел мастеров. Там они, не
особенно торгуясь, поменяли несколько камней с халата на несколько мешочков с
серебром и золотом. Уклонившись от попыток хозяина продать им серебряные
пытошные клещи и позолоченные гвозди для вколачивания под ногти они пошли
тратить деньги на одежду и еду.
С каждой покупкой на душе Гаврилы становилось все легче и легче - городские
ворота становились все ближе и ближе.
- Город маленький, а воспоминаний надолго хватит. Как о нем подумаю - сразу
виселицу вспомню...
- Это ты зря, - отозвался Избор. Камни камнями, а кошель что приятно оттягивал
пояс подкреплял его уверенность в будущем. - Город чистый... Мрачновато только,
а так - ничего.
Улица вывела их на площадь, к воротам. На площади еще сновали люди опоздавшие
к торгу, но пахло уже не соломой и навозом, а съестным. Запах еды, словно
протянутая поперек дороги веревка остановила Избора около корчмы. У дверей
вместо вывески стояли, сыто порыгивая, подвыпившие горожане и смотрели на них.
- Скверный городишко. Может в корчме лучше будет? Зайдем?
- Зачем? Еда есть...
- Потом хоть корчму добрым словом вспомнишь.
- Мимо едем. Все равно поесть стоит, - поддержал воеводу Исин. Гаврила
оглянулся, не зная что сказать.
- Тут кусок в горло не полезет.
- Сухой не полезет - смочишь.
- И я есть хочу, - подал голос Иосиф, про которого все забыли.
- Терпи. А то оставим в городе, придется к палачу в ученики поступать...
- Оставь мальчишку, - отозвался Исин. - Дорога дальняя, поесть не помешает.
Гаврила уже сдаваясь спросил.
- Ну, а если что?
- Если что, то до ворот двадцать шагов. Ворота хлипкие, да стража худая. За
ворота выберемся, а там ищи ветра в поле.
Гаврила хотел есть, но он и не хотел оставаться в городе. Богатырь смерил
глазами расстояние до ворот, оглядел щуплого стражника, подпиравшего одну из
створок. Ни створка, ни страж не казались опасными. Он нехотя, не из-за голода,
а скорее из-за понимания необходимости слез и пробормотал.
- Мертвечиной накормят. Похлебкой из пальцев четвертованного.
Ни Избор, ни Исин ничего ему не ответили, и только Иосиф, сглотнув слюну,
откликнулся.
- Мы быстро. Я даже жевать не буду. Сразу проглатывать.
Он догнал сотника и воеводу, когда те входили в корчму. Сделав первый шаг в
темноту Избор ударился головой обо что-то гибкое и звенящее металлом.
- Ящер! - выругался Избор. - У кого в ушах звенит?
Из темноты раздался дружный хохот. Воевода провел рукой, ощупывая темноту
перед собой.
- Цепи тут, - сообщил он друзьям. - Головы берегите.
Цепи связками и поодиночке свисали с потолка на малом расстоянии друг от
друга. Кое-где на концах цепей блестели крючья, а где-то висели не то мешки не
то трупы. Гремели цепи, голосили люди, в полумраке что-то качалось перед
глазами. Не хватало только лунного света, что бы ощутить себя среди повешенных.
Исин провел рукой сверху вниз. Он понюхал руку и к облегчению ощутил запах мяса.

- Да тут на убой кормят... - двусмысленно пошутил хазарин.
- Или травят сразу насмерть, - откликнулся Гаврила. Избор, приняв слова
всерьез ответил.
- Если они сделали смерть развлечением, то этого быть не может. Какое это
развлечение отравить человека?
- Ну, как же... Кто корчится, тот почти пляшет...
Глаза уже привыкли к полусвету и Избор разглядел тех, кто сидел рядом с ними.
Ни один из сидельцев не обращал на них внимания - все были заняты своими делами.
К ним подбежал бледный, как дух смерти, мальчишка и остановился с вопросительным
видом.
- Вина, мяса, хлеба, - осторожно сказал Гаврила, помимо воли прикидывая куда
этот отрок может подсыпать отраву.
- А так же еще чего-нибудь... - добавил хазарин оглядываясь.
Мальчишка вернулся через минуту с подносом уставленным кувшинами кружками и
хлебом.
- А мясо?
- Режьте сами, - он показал на качающиеся туши. - Тут говядина, а там дальше
свинина, баранина, оленина...
Избор подмигнул Иосифу и тот ринулся в темноту.
Понемногу они привыкали к странностям этого города.
- А ничего тут, - наконец сказал Гаврила. - Видно в этом городке и готовят с
такой же любовью, как вешают, сажают на кол и рубят головы. Если так дело дальше
пойдет не скоро мы отсюда выйдем.
Исин сдув пену с кружки прямо на стол заметил.