с чисто королевской роскошью.
де Мариньи, который, сидя в одиночестве у себя в кабинете, доедал ужин, не
переставая просматривать бумаги.
приглашая банкира садиться. - И по какому делу? Толомеи вежливо нагнул
голову, сел и спокойно ответил:
подготовляемых Королевским советом мерах, которые затрагивают и мое
коммерческое предприятие, скажу откровенно, затрагивают весьма
чувствительно. Кредит подорван, покупателей становится все меньше,
поставщики требуют немедленной уплаты, а что касается тех, с которыми у нас
другие дела.., ну скажем, к примеру, долги.., так как они все отодвигают и
отодвигают сроки. Так что создается крайне затруднительное положение.
Мариньи.
только обо мне, я и не подумал бы беспокоиться. Но затронуты интересы
слишком многих людей и здесь и в других местах. В моих отделениях
неспокойно...
не должны бы, казалось, верить этим слухам, которые, порукой в том мое
слово, не имеют никакого основания. - При этих словах Мариньи с самым
безмятежным видом посмотрел на человека, которого он собирался уничтожить.
государству, - ответил Толомеи. - Налоги поступают не так быстро, как то бы
желалось, и казне может понадобиться прилив новых капиталов. Так вот,
мессир, поэтому мы и подготовили один план...
терпение, вы еще ничего не знаете", и произнес:
королю. Мы имеем возможность предложить казне значительный заем от имени
всех ломбардских компаний и удовлетвориться при этом самыми ничтожными
процентами. Я пришел сюда, чтобы сообщить вам об этом.
Мариньи даже вздрогнул. Но он тут же подумал: "Если они готовы безболезненно
оторвать от себя такую сумму, значит, можно получить в двадцать раз больше".
бессонных ночей, глаза его быстро уставали и обычно были красные.
благодарен, - ответил он, помолчав немного. - Однако ж должен сказать, что я
немало удивлен... До меня доходили слухи, что некоторые компании переправили
в Италию крупные суммы в золоте... Не может же это золото быть одновременно
и там и тут.
слухам, которые, тому порукой мое слово, не имеют никакого основания, -
произнес он насмешливым тоном, подчеркнув последние слова. - Разве мое
предложение не лучшее доказательство нашего чистосердечия?
было иначе, король не потерпел бы подобного ущерба благосостоянию Франции и
пришлось бы положить этому конец.
начался вследствие угрозы ограбления банков, и эта операция должна была
послужить Мариньи оправданием намечаемых им мер. Получался порочный круг.
Мариньи.
же нашего предложения.., если по ходу дел оно может вам пригодиться.
мыслью, и спросил:
прибыл на днях в Париж...
священнослужителя, даже будь у меня к нему неотложные дела. Но я был бы
счастлив довести до его сведения, что нахожусь в полном его распоряжении и
явлюсь, когда ему будет угодно меня видеть, в любой день и даже час. У меня
есть для него важное сообщение.
зубами, - с тонкой улыбкой возразил Толомеи. И, уже взявшись за ручку двери,
он добавил сухим тоном:
Глава 6
ТОЛОМЕИ ВЫИГРЫВАЕТ ПАРТИЮ
ли он пустить в ход свое средство, которое должно было воздействовать на
братьев Мариньи.
представит на подпись Филиппу Красивому Мариньи, и судьба ломбардцев будет
решена. "А вдруг Ангерран пожелает ускорить события? Передал ли он мои
слова? - думал Толомеи. - И признается ли архиепископ Ангеррану, какое
страшное оружие он дал в мои руки? Не попытается ли он нынче же ночью
добиться подписи короля, чтобы опередить мои шаги? А может быть, братья
просто сговорятся немедленно убить меня?" Ворочаясь без сна на постели,
Толомеи с горечью думал об этой своей второй родине, которой он, по его
мнению, так верно служил собственным трудом и деньгами. Ибо здесь он
разбогател и был привязан к Франции больше, нежели к родной Тоскане. И он
действительно любил Францию, любил по-своему. Никогда больше не услышать,
как звонко отзываются на его шаги плиты Ломбардской улицы, не слышать
басистого перезвона колокольни собора Парижской Богоматери, не ходить в
Парижскую ассамблею, не дышать больше запахом Сены, запахом весны - при
одной мысли, что придется отказаться от всего этого, у него больно сжималось
сердце. Сам того не заметив, он стал настоящим парижанином, одним из тех
парижан, которые хоть и родились далеко от Франции, но не признают уже иных
городов, кроме Парижа. "Начинать новую жизнь, сколачивать себе заново
состояние в мои-то годы.., если только мне вообще оставят жизнь!" Он заснул
лишь на заре, но почти тотчас же его разбудили шаги во дворе и стук
деревянного молоточка в двери его особняка. "Лучники!" - подумал Толомеи и,
вскочив с постели, бросился к своей одежде. В опочивальню ворвался
перепуганный слуга.
- доложил он.
каменные плиты пола.
не один?
поднимался его высокопреосвященство Жан де Мариньи. Толомеи вышел его
встретить на площадку. Стройный, изящный архиепископ Санский сразу же
набросился на банкира, так что даже запрыгал на его груди золотой крест.
мне сегодня ночью брат?
пальцами.
вызвать ваше неудовольствие. Для вашего удобства я готов был явиться в ваш
епископский дворец... Не угодно ли пройти в мой кабинет? Там нам никто не
помешает побеседовать о делах.
работать. Слуга снимал с окон последнюю внутреннюю ставню, всю расписанную
сложным рисунком. Затем он бросил растопку в угли, еще багровевшие в очаге,
и вскоре в камине затрещал огонь. Толомеи махнул слуге, чтобы тот вышел.
Вызвано ли это необходимостью? Ужели вы не доверяете мне? Ужели вы думали,
что здесь вас подстерегает опасность? Признаюсь, вы сами приучили меня к
иному обращению с вашей стороны...
говорил с заметным тосканским акцентом, что указывало на его волнение.
Толомеи. - Явился с грохотом, с треском, словно вояка, того гляди камня на
камне не оставит, а сейчас сидит и ногтями любуется".
уведомить, - проговорил наконец архиепископ. - В мое намерение тоже входило
повидаться с вами, но я предпочел бы сам назначить время и час нашей
встречи.
выбрали... А я сказал так его светлости Ангеррану лишь вежливости ради...
Василенко Иван
Курылев Олег
Конан-Дойль Артур
Посняков Андрей
Никитин Юрий
Корнев Павел