общественное имущество, земля, дома, корабли - все это принадлежало
базилевсу. Как будто... Не существовало ни одного писаного закона,
утверждающего обратное.
лишался армии, так ни один базилевс не запрещал полководцам обогащаться
войной. Сам полководец должен был определить меру своей жадности.
сражались за империю. Уже из этого одного возникало молчаливое соглашение
между базилевсами и полководцами. "Кесарево - кесарю, а нечто - и мне", -
мог бы сказать Велизарий, его предшественники, его преемники.
содержали соглядатаев; богатство владык и городов, против которых воевали,
не таилось, его можно было сосчитать заранее. В Карфагене вандальском
Велизарий схватил в свою пользу в металле и ценностях до ста тысяч фунтов
золота - сумма по тому времени умопомрачительная. Базилевс Анастасий,
прославленный бережливостью, оставил своим преемникам всего в три раза
больше. Его триста тысяч вспоминались как богатство имперской казны,
впоследствии не достигнутое ни одним из базилевсов.
командуя старыми ипаспистами, которые повиновались ей с не меньшей охотой,
чем самому Велизарию.
владельцев Неаполя и захвачено городское казнохранилище. Во двор сената и
в соседние дворы, соединенные в одно целое проломами в стенах, загнали без
разбора несколько тысяч неаполитанцев, объявленных рабами полководца.
на колене лист папируса. Несколько человек из личной прислуги жены
полководца краской наносили на тюки эллинские буквы-номера.
обращенной к владычице ладонью. Жест, обозначавший просьбу чуть
повременить. Почти сейчас же, бросая на ходу последние указания, Каллигон
подошел к Антонине.
опущенного рта, поджатые губы, морщины на подбородке, не нуждавшемся в
бритве, и темные живые быстрые глаза человека, привыкшего к действию,
производили странное впечатление.
напряженным. - Сюда, сюда, - прозвучало торопливое повторение. Антонина
тянула Индульфа за руку. Коленом он почувствовал край мягкого ложа.
Наверное, то самое, которое он видел в шатре полководца.
кентавр! Обними меня... Нет, ты сделал мне больно твоими латами...
поскорее исправить водопровод, дабы пользоваться банями.
успел выслать передовые посты для безопасности доверенной ему тайны. Две
черные рабыни скользнули вправо, эллинка и армянка - налево. А сам он
остался под дверью. Уж он-то сумеет задержать и Велизария.
преданность была дополнительно укреплена.
ипасписта-фракийца, возвращенного в лоно кафолической церкви из нечестивой
секты евномиан. Следуя христианским правилам, Антонина приблизила к себе
молодого человека, как сына. А затем сошлась с ним еще теснее. Рабы и
рабыни были, естественно, посвящены в тайну.
почти застал любовников. Благодаря быстрому уму и алмазной выдержке
Антонина отвела глаза Велизария, уверив, что Феодосий помогает ей скрыть
от базилевса часть вандальской казны. Действительно, крестник Велизария
сумел, пользуясь милостью Антонины, которая распоряжалась грабежом,
захватить в свою личную пользу несколько кентинариев золота.
чем кто-либо, понимал нужды супругов. Пусть властительница развлекается.
Надоевший муж получит часть жара, оставшегося от любовника.
жестоко высеченная за какую-то провинность, намекнула Велизарию на некую
тайну. Но перед разоблачением потребовала гарантии личной безопасности.
Взволнованный полководец поклялся на распятии и Евангелии, что закладывает
Македонии вечное блаженство своей души. Рабыня пригласила себе на помощь
двух рабов. Велизарий узнал достаточно, чтобы просить своего друга
Константина Фракийца убить Феодосия.
следует убивать, то лишь женщину. По мнению Каллигона, столь правильное
заключение было достойно свободного разума евнуха, а не отягченного
низостями ума мужчины. В каждом грехе повинно, прежде всего, так
называемое слабое создание. Еще Геродот говорил: "Никакая женщина не
бывает похищена, если сама того не захочет".
ничтожестве второго. Именно ему, Каллигону, ревнивый глупец - было что
ревновать! - поручил истребить Феодосия после отказа Константина. Каллигон
сумел так настроить крестника полководца, что тот немедленно сел на
корабль и отплыл из Сиракуз неизвестно куда.
за нее. Не успели примирившиеся супруги покинуть Сиракузы, как муж выдал
оскорбленной жене Македонию и двух других безумцев.
носильщиков с добычей.
желчи. Такие особенно искусно-пылки в любви. Велизарий не мог обойтись без
Антонины. После разоблачений Македонии Каллигон подсовывал Велизарию
особые снадобья, зажигающие кровь. Но такие женщины, как Антонина, пылки и
в мести. У Македонии и обоих рабов в присутствии Антонины вырезали лживые,
по мнению Каллигона, глупые языки, а самих разрубили на мелкие куски и
побросали в залив Августа. Красивое место там па берегу...
новую игрушку. А сколько их было до Феодосия! Эта игрушка хороша, слов
нет, для того, кто осужден жить в ярме страстей. Воистину Христос не воли
требовал от людей, а лишь смирения. Пусть так будет...
знал, почему Антонина искала темноты. Евнуху была известна каждая складка
хорошо пожившего тела. Ваннины вырезали лживые, по мнению Каллигона,
глупые языки, пять. Тело не лицо, на которое опытные руки умеют надеть
маску притираний. Глупо быть мужчиной...
управлять строем, звучали над Неаполем.
общему сбору. Бывалые кони раньше людей ловили призыв, пробивавшийся
сквозь гомон разоренного города. Послушные приказу, они настораживали уши
и подводили под круп задние ноги в ожидании воли всадника.
солдатам походя изломанной мебели, по черепкам перебитой посуды и утвари,
по кускам мрамора в залах, атриумах и портиках никому не нужных домов,
оскверненных и загаженных, - в этих трупах убитых жилищ еще топтались, еще
копались отставшие или особенно жадные одиночки.
обменивались добычей. Ветеран старался поддеть новичка, прельщая его видом
медной, но позолоченной чаши, кубка, статуэтки, предлагая красивые, но
слишком узкие сапоги.
плечо женские платья, тоги с широкой каймой, свидетельствующей о
сенаторском звании бывшего их владельца, двигался живой кипой товаров. Над
лицом, залитым потом, торчал шлем, и охрипший голос предлагал всем
желающим обзавестись несравненной одеждой за дешевую цену.
открывшиеся для них возможности. Смелые дельцы - неотъемлемая часть
ромейского войска - спешили вкупе сообразить будущие барыши. Члены
своеобразной ассоциации пользовались свободным часом для сговора. Взятая
добыча велика. Торгаши клялись друг другу святой троицей и спасением души
соблюдать договоренные цены - пять оболов за новый хитон, двенадцать - за
две новые тоги... Солдаты задыхаются от добычи, и торг пойдет лишь на
медные деньги.
солдатам:
даровал нам господь. До сего времени во вселенной все до самых даже
пределов ее считали неприступным италийский Неаполь. Такое дело
Василенко Иван
Андреев Николай
Шилова Юлия
Прозоров Александр
Фазиль Искандер
Орлов Алекс