научился читать. В пятилетнем возрасте он уже срисовывал все корабли из
журналов и знал в точности весь состав русского флота. Однажды летом, на
седьмом году жизни, ему пришлось гостить у своего дяди на хуторе, мимо
которого протекала небольшая речка. Взрослые купались в ней, проявляя свое
наслаждение в, радостных возгласах и смехе, а ему разрешали сидеть только на
берегу. Мальчик смотрел на них с завистью и размышлял, почему бы и ему не
воспользоваться таким удовольствием? В искусстве плавания ничего хитрого не
было - лишь выгребай руками и двигай ногами. Он бултыхнулся в сияющую гладь
реки и сразу пошел ко дну, беспомощно барахтаясь и захлебываясь. Пока
взрослые спохватились и вытащили его на сушу, он потерял сознание. Но это
нисколько не отвратило его стихийной тяги к воде, а только дало толчок
скорее научиться плавать. С четвертого класса гимназии он наметил свою
будущую специальность, решив стать морским инженером, хотя отец его и
близкие прочили путейскую карьеру, столь модную в те годы.
тут полоса новых впечатлений ворвалась в его складывающуюся психологию. Со
всею силой его захватили революционные настроения, волновавшие многих из
учащейся молодежи. Но, не ограничиваясь чтением нелегальной литературы, он
решил связать свою любовь к морскому делу с борьбой за лучшую долю
человечества. Его увлекала идея превратить флот в боевую сокрушительную силу
против самодержавия. На втором курсе он уже связался с подпольными партиями
и стал в число организаторов революционного кружка в своем училище, а в
будущем мечтал создать подобные кружки на каждом судне из решительно
настроенных офицеров и матросов. Какие заманчивые перспективы рисовались ему
при мысли захватить такие боевые силы, как современные броненосцы, эти
грозные плавучие крепости! Революционное движение рабочих и крестьян было
для него тем исходным принципом, которому он был готов отдать себя, свою
молодую жизнь.
горящего фитиля, всегда можно было застать покуривающих матросов. От них я
узнавал все новости по эскадре. За последнее время сюда начал похаживать и
старший боцман, кондуктор Саем, лицо которого с густыми усами было фальшиво,
как отражение в
мордобойством. В тот момент, когда он ночью спускался по трапу вниз, рядом
упал кусок железа, весом фунтов в десять. Виновника не нашли, но боцман
понял, что так и без войны можно потерять голову, и стал заигрывать с
командой. Однажды я застал его у фитиля ночью. Небо густо было усеяно
звездами. Синий сумрак нежно окутал заштилевший океан. Эскадра шла под
полными огнями. Две кильватерные колонны, растянувшись, напоминали широкую
освещенную улицу города.
тихо промолвил:
совсем угодные богу.
точно, как на аптекарских весах. Иначе дело не пойдет.
человеком, если я иногда разок-другой хлобысну его по морде? Ничего. Физия
просто от этого только крепче станет. А разве лучше было бы, если бы я о
каждом провинившемся матросе стал докладывать по начальству? Ведь половина
команды пошла бы под суд. И мне не с кем было бы соблюдать порядок на судне.
А тут сорвал на ком сердце, и опять живи по душам, как полагается истинным
морякам.
я на учебном парусном судне, когда на квартирмейстера готовился. Восемь
месяцев скитались мы в заграничных водах. Вот где была настоящая служба!
словно дрова рубил. Все передним трепетали. Но зато, бывало, начнет
командовать во время парусного учения - красота! Голос у него был - труба
иерихонская. Как-то шквал налетел. Погнали нас на мачты паруса крепить. И
вот один ученик сорвался с бом-брам-реи, но успел ухватиться за нижний край
паруса. Повис, несчастный, в воздухе и давай мотаться во все стороны.
держись, подлец, а то запорю!" А тот сверху протяжно пропищал, словно
ребенок: "Есть ваше высокоблагородие, держусь". Вот это матрос! В такую
помрачительную минуту и то дисциплину не забыл. Успели все-таки спасти его.
Когда он очутился на палубе, на нем лица не было - точно гипсовая
физиономия, а на ней два стеклянных глаза. Пальцы все были в крови.
служба, а?
господин боцман? - спросил я.
- недовольно проворчал боцман. - Слушайте дальше. Под стать старшему офицеру
был у нас и командир, только в другом духе. Своего матроса в обиду никому не
даст и насчет пищи заботился. Не командир, а бриллиант чистой воды.
плечами дергал. От нервности больше. Когда рассердится, делается вроде как
без памяти. Однажды, квартирмейстер чем-то проштрафился перед ним.
в ухо. Весь свой белый китель испачкал кровью. Напрочь откусил ухо и
выплюнул на палубу. Вот до чего ополоумел. Командир ушел к себе в каюту, а
квартирмейстер - к доктору. Когда квартирмейстер вылечился как следует,
призвал его командир к себе. "Ты, говорит, прости, что
погорячился. В Кронштадте может к нам адмирал явиться. В случае спросит,
почему у тебя только одно ухо, надеюсь, сумеешь ответить. Скажешь, в
иностранном порту по пьяной лавочке такая оказия случилась. А тебе за это
вот награда". И сунул квартирмейстеру английский золотой - фунт стерлингов.
Я знал одного командира, который никогда не отдавал под суд и даже в карцер
не сажал. У него не было штрафных матросов. Он по-своему наказывал
виновников. Дождется, бывало, шторма и прикажет покрепче принайтовить
провинившегося матроса к бушприту. Кипит море. А знаете, что в таких случаях
делается с судном? То оно кормой вскинется вверх, то бушпритом врежется в
воду глубиной сажени на две. Привязанного матроса бьют тяжелые волны. Он
задыхается, захлебывается. Ему кажется, что его уже душит смерть. Так вот
часика два проманежат его, а потом снимут на палубу.
становится примерным матросом, что любо-дорого смотреть на него. Вот как
служили! Но зато и порядок был.
проходили места, густо населенные светящимися медузами. В продолжение целого
часа мы наблюдали зеленые огни в воде. Казалось, с таинственного дна
всплывали электрическое шары и сияли ровным светом среди ночного безмолвия.
острова. Спустя часа четыре показались берега и справа. За двадцать дней
плавания мы впервые увидели землю. Эскадра входила в Малаккский пролив. К
вечеру миноносцы отдали буксиры и пошли при помощи своих машин.
радиорубки.
ночью вспомогательный Крейсер "Терек" сообщил по беспроволочному телеграфу:
неправой. Командир".
фельдфебелей. Дело будет разбираться следствием. Адмирал Рожественский".
узнаю только на одной из следующих стоянок, когда увижусь с командой этого
крейсера.
порядок: первый броненосный отряд справа и второй - слева; между ними
разместились транспорты с миноносцами; впереди - разведочный отряд; позади,
в кильватер броненосцев - отряд крейсеров; в замке - крейсер "Олег".
безопасным.
усилилась. С наступлением темноты на кораблях не зажигали огней, кроме
отличительных и гакобортных. На броненосце "Орел" сигнальщики стояли не
только на мостиках, но и на марсах и салингах. Офицеры и орудийная прислуга
дежурили у своих пушек. Погреба были открыты, при них находились люди,
готовые к подаче снарядов. Все иллюминаторы задраили боевыми крышками.
Внутри судна, накаленного за день тропическим солнцем, стояла удушливая
Корнев Павел
Черепнин Владимир
Круз Андрей
Березин Федор
Кервуд Оливер Дж.
Каменистый Артем