стали тоньше. Он словно очнулся, усмешкой, рваной, как старая шапка, отогнал
от себя эту тоску, путаные свои мысли и внутренне собрался. Он готовился,
подстерегал.
было ли у тебя какого предчувствия или чего-то похожего?
это давно. Тогда мы с Витачей были еще вместе, мне иногда, правда редко,
стало казаться, и весьма отчетливо, что я чувствую, как моя жена (не важно,
где она в тот миг находилась) рыдает. Я не сплю, занимаюсь строем, скачу
верхом или бегу, слышу или понимаю, -- только почему понимаю, если все и так
ясно? -- следовательно, слышу жутко и отчетливо ее голос, и, пока этот зов о
помощи звучит в моих ушах, я с ужасом перебираю, с кем и что могло
случиться, потому что таким голосом оплакивают не себя, а только других, так
плачут лишь о мертвых или в какой-то ужасной беде, которую даже трудно себе
представить. И я не знаю, почему я так хорошо слышу этот ее голос, хотя
никогда не слышал его таким, потому что Витача при мне никогда не плакала,
даже об отце. И в этом плаче моя жена возникает в моей памяти совсем
отчетливо, со своими близко поставленными зелеными глазами и грудью, тоже
близко поставленной, и прочими прелестями, как бы сказала покойная госпожа
Иоланта. Итак, я слышу, как она рыдает, и в этом рыдании характер ее выражен
куда ярче, чем в повседневье. А ведь в это самое время, когда я слышал, как
она где-то безутешно рыдает, она не выказывала ни малейшего беспокойства.
Разумеется, я пугался, бежал домой и чаще всего в такие минуты (а они
повторялись раза два-три) думал о наших девочках, той или другой. А
впоследствии оказалось, что это рыдание предвещало смерть моего отца...
Однако через год или чуть больше после смерти отца мне опять послышались
рыдания. Но на этот раз я не узнал, чей это был голос. Знаю только, что
похож он был на голос Витачи, хотя в отличие от ее голоса был высок, очень
высок, не был надтреснутым и не дрожал, как у нее, а звенел стеклянным
колокольчиком, каким никогда не был... Словно лился из хрустальных зеркал.
время от времени длинными струями дыма, которые вдруг беззвучно взрывались,
словно пушечные выстрелы, попадал то в часы на стене, то в рюмку на столе
или в стеклянный абажур, под которым они сидели. Эта неслышная канонада
несколько замедленного действия сеяла взрывы по комнате, пока майор Похвалич
говорил, а полковник почесывал трубкой ухо.
защищался, как мог и умел, от беды. Нашу боль и беду лечит время, но не то,
которое приходит, а то, которое минуло... Я знаю: в доме повешенного не
говорят о веревке, но вдруг тебе мой опыт поможет избавиться от муки... Я,
когда у меня случилось то же, когда у меня погибла дочь, впервые задумался о
смерти. Что это такое? -- спрашивал я себя. Я тогда был, как ты помнишь, в
Индии, и сейчас, глядя в прошлое, не скажу точно, когда во мне родилось само
ощущение, ибо смерть -- весьма сложная математика, вроде уравнения с
несколькими неизвестными. Само ощущение и сосредоточенность на вопросе о
смерти, на ее технологии и механике, если так можно выразиться, вырастали
как стена и отгораживали меня от прошлого, да и сейчас это ощущение
присутствует, и за ним мое страшное прошлое может меняться или обновляться
сколько угодно, только я этого не ощущаю или почти не ощущаю... Вот до чего
дошел.
иностранному языку, который постигается вместе с родным, -- следовательно,
незаметно. Тем не менее похоже, что родной язык мы постигаем в ущерб тому,
другому языку, или чаще пользуемся им, тогда как другой язык, язык времени,
забываем.
способные в подобной ситуации стать лицом к лицу с будущим прежде других, а
есть и такие, как ты теперь, которые с будущим встречаются после всех.
Настоящее тех, первых, и настоящее у вас, других, отличается по
протяженности. Твое настоящее простирается за счет и в ущерб твоему прошлому
и твоему будущему. Не думай, ради Бога, что я намерен поучать тебя. Я лишь
хотел добраться до главного вопроса данного момента, а именно: что такое
настоящее?
улитки, вытянутые до предела. Именно это "теперь"-единственный общий
знаменатель всего живого. И единственный миг жизни от искони до скончания
времен, ибо все остальное, обе вечности, простирающиеся до и после нашего
"теперь", лежат в глубочайшем застое. Следовательно, настоящее -- это
остановившаяся часть времени. Жизнь не может существовать во времени,
которое течет и пока оно течет. Жизнь существует лишь в настоящем, где оно
стоит. Хочешь доказательств? Пожалуйста: мое настоящее не может быть ничьим
будущим. Прошлое же состоит из мгновений, в которых время остановилось, а
будущее -- из мгновений, в которых время остановится.
частичка нашего времени, которая утратила возможность остановиться. Потому
что количество остановившегося времени во Вселенной постоянно, излишек же
исчезает. Поэтому смерти должны происходить. Подчиняясь этой общей
неизбежности, время каждого раньше или позже перестанет останавливаться и
исчезнет навсегда. Когда твоя часть времени утратит возможность
останавливаться, ты умрешь, потому что, запомни, во времени -- до тех пор и
пока оно в движении -- нет, не было и не будет жизни... Время должно нас
ждать, чтобы мы жили.
тебе, и когда ты наполнишься своими часами, как водой, ты захлебнешься,
потому что в тебе для них уже не будет места, а Вселенная в это время будет
становиться все моложе и моложе.
только одному виду смерти. Ибо шаманская религия полагает, что существуют
два вида смерти -- мужская и женская. Одна смерть, по их уверению, женского
рода, с темными глазами, с венком лотоса на голове, в темно-красном платье.
Она льет слезы над тем, что творит, и немилосердно уносит и мужские, и
женские жизни. А ее слезы превращаются в болезни и смерти. Смерть же
мужского рода -- Бог, и имя его Яма. Он тоже забирает и тех, и других. Чтобы
жить вечно, мало победить только бога смерти Яму (или ракшаса, что некоторые
брахманские священники уже пытались сделать), нужно победить богиню смерти,
а это еще никогда и никому не удавалось.
убеждена наша классическая медицина? -- прервал его на этом месте майор. --
Ты думаешь, что и она, подобно нашему настоящему, разделена?
о рог, торчавший у него изо рта. -- Я тебе лишь пересказал поверье,
существующее в одной части Азии. А теперь перехожу к существу...
соединиться в воздухе, и пушечным выстрелом направил дым из своей трубки на
стену, где висели под стеклом фотографии покойных дочерей майора Похвалича.
Точным выстрелом, разорвавшимся, как бомба, он угодил прямо в голову одной
из девочек, потом повернулся к хозяину и со смущенной улыбкой продолжил:
умереть!" А женщине? -- спрашиваю я. Женская смерть, как ты, наверное,
слышал в народе, опять же делится на смерть нерожавшей женщины и смерть
родильницы.
больше. Эта смерть, в общем-то, и не похожа на смерть, скорее это новые
последние роды. Родильница как бы переживает еще раз свои роды в своей
смерти. Нерожавшие женщины между тем умирают совсем иначе, потому как у них
нет подобного опыта.
умирала и умирает сейчас впервые. Все ее предкироженицы собрались, чтобы
умереть вместе с нею, в ее смерти. И их долгий-предолгий путь незаметно
завершается здесь, в минуту смерти нерожавшей женщины после бессчетных
тысячелетий непрерывной жизни. Даже если оставить в стороне побочные
отростки этой женской лозы, очевидно, что один-то побег многоликой жизни
навеки засыхает и гибнет со смертью нерожавшей женщины.
стало быть, умерла и их мать Витача, которая хотя еще жива и открыла одну
церковь, закрыв другую, но больше не будет иметь детей, и ее сестра Вида,
которая предлагала всем и каждому кому потрогать, кому подержать свою
необъятную, не меньше задницы, грудь; умерла в них и мать Витачи, Вероника
Исаилович, по мужу Милут, черту -- муку, а Богу отруби отдавшая; и ее мать,
госпожа Иоланта Исаилович, урожденная Ибич, велеречивая прабабка твоих
дочерей, которая с покойником венчалась да ворожбой занималась; и мать ее,
госпожа Ангелина Ибич, внебрачная Пфистер, или та же Ризнич, переплюнувшая и
попа и дьякона, чтобы у нее молоко в грудях скисло; умерла в твоих дочерях и
их незаконная прабабка Амалия Ризнич, которая читала лексикон улыбок да мужу
своему при живой жене новую искала, и мать этой красотки Амалии, Евдокия,
урожденная (одна семья) Ризнич и по мужу (другая семья) Ризнич, которая в
сытости постилась и от пирогов хлеба алкала, и мать ее, Паулина, по мужу
Ризнич, урожденная графиня Жевуская, выдавшая сестру за Бальзака, а сама
ступавшая куда взгляд упадет, да не видевшая, куда ступает, и мать ее,
урожденная Потоцкая, которая сладко ела, да у мужа оскомина была, и ее мать,
понимавшая, что с помощью часов никуда не приедешь, потому как сами они идут
по кругу. Умерла в твоих дочерях и благородная госпожа Меджанская, самая
знаменитая в вашей семье по материнской линии, усохшая по пути из церкви
после венчания, потому что свекор бросал на землю по дукату под каждый ее
шаг. Умерла в них и мать ее, и бабка ее, и прабабка, и мать прабабки,
прапрабабка, прародительница и мать прародительницы, ее бабка и прабабка и
"белая орлица", которая во времена Столетней войны прославилась своим
Николаев Андрей
Шилова Юлия
Андреев Николай
Василенко Иван
Журавлев Владимир
Сертаков Виталий