золотой предвечерний свет.
Кэти.
не заходить.
самое милое дело.
но боюсь, вам это удастся. Вы сейчас же выйдете из комнаты и перестанете мне
мешать, иначе я уеду и вы не оберетесь хлопот.
сам к вам выйду. - Он закрыл дверь и, увидев в замке ключ, повернул его.
самую настоящую ненависть, беспощадную, лютую ненависть.
отошли?
мелкие зубы. Он глядел на нее в упор.
Мне, сударыня, все это не доставляет ни малейшего удовольствия. Я не знаю, в
чем ваша беда, и, честно говоря, с каждой минутой меня это волнует все
меньше и меньше. Но, может быть, я сумею хоть как-то облегчить ваши
страдания - кто знает? Я задам вам еще всего один вопрос. Если вы не
ответите, если будете глядеть на меня волком, я немедленно уйду, и вы
останетесь валяться здесь одна.
Она сделала над собой огромное усилие. И Самюэла пробрала дрожь, когда он
увидел, как лицо ее меняется, как уходит из глаз стальной блеск, как
вытянутые в узкую полоску губы складываются в пухлый бантик и уголки рта
ползут вверх. Он заметил, как дрогнули и разжались ее кулаки, превратившись
в пальцы с повернутыми кверху розовыми подушечками. Лицо ее стало юным,
невинным, на нем проступила мужественно сдерживаемая боль. Это преображение
было как смена картинок в волшебном фонаре.
вынул оттуда толстую, обшитую синим бархатом веревку с петлями на концах.
Бархат был расшит узором из множества розовых цветочков.
мы ждали нашего первенца. И не пересчитать, скольких эта вереска вытянула на
свет божий - и нашим детям родиться помогла, и детям наших друзей. Он
накинул петли на два столбика в изножье кровати.
щекам прилила кровь. Он ждал, что она застонет или закричит, и настороженно
косился на запертую дверь. Но Кэти не кричала, лишь визгливо поскуливала.
Через несколько секунд тело ее обмякло, и в глазах опять вспыхнула
ненависть. Почти тотчас ее выгнуло снова.
два? Я не разобрался. Чем чаще принимаешь роды, тем яснее понимаешь, что у
всех по-разному. Пожалуй, пора мне вымыть руки. Голова ее металась по
подушке.
недолго. - Он положил руку ей на лоб, на темный, налившийся кровью шрам. Где
же вы так поранились?
рядом с мизинцем. Он вскрикнул от боли и попытался вырваться, но Кэти,
крепко сомкнув зубы, вгрызалась ему в руку все сильнее и мотала головой, как
фокстерьер, треплющий старый мешок. Он дал ей пощечину, но это не
подействовало. Инстинкт заставил его обойтись с ней, как с разъяренной
собакой. Свободной рукой он крепко сдавил ей горло. Она сопротивлялась и
дергалась, но, наконец, разжала зубы. Рука у него была разодрана, вся в
крови. Он отступил на шаг от кровати и взглянул на искусанную ладонь. Потом
со страхом поднял глаза на Кэти. Но лицо у нее было вновь спокойное, юное и
невинное.
колли, так та сучка тоже мне чуть полруки не отхватила.
ядовитые, чем змеи.
Желудок ему сводили спазмы, дурнота заволакивала глаза мутью. Чтобы
успокоиться, он глотнул из бутылки. Ему было страшно снова повернуться к
кровати.
сделана. Я и моргнуть не успел, как она уже родила. Ребенок из нее прямо
вылетел. Я еще и воду не приготовил, чтобы его обмыть, И ведь даже не
тужилась, даже за веревку не хваталась. Право слово, железная".
комнату вломился Адам.
добавил он, заметив, как позеленело лицо Адама, когда тот увидел кровь на
постели. - Пришлите ко мне Ли. А вы, Адам, если вы еще на что-то способны,
идите на кухню и сделайте мне кофе. Заодно проверьте, все ли лампы
заправлены, а колпаки вычищены.
Через минуту в комнату заглянул Ли. Самюэл показал на бельевую корзину, где
шевелился завернутый в пеленку младенец.
продуло. Господи! Жалко, нет здесь Лизы. Не могу я один углядеть за всем
сразу.
потерпеть, пока выйдет послед. Экая вы, оказывается, быстрая. Вам даже не
понадобилась Лизина веревка. - Вдруг он что-то заметил, глаза его
округлились, и он нагнулся над кроватью.- Боже праведный, еще один!
невероятно быстро. И Самюэл вновь перевязал пуповину. Ли принял у него из
рук второго младенца, обтер его, запеленал и положил в корзину.
Он поймал себя на том, что не хочет видеть ее лицо. Укушенная рука начинала
неметь, и он спешил, как только мог. Накрыв Кэти чистой белой простыней, он
приподнял ей голову, чтобы поменять подушку. Наконец, все было сделано, и
ему пришлось взглянуть на нее,
застыло, как каменное, и ничего не выражало. Было видно, как на шее у нее
пульсирует жилка.
собой они не похожи. Родились каждый в своей, отдельной рубашке.
Должен вам сказать, я никогда не видел таких легких и быстрых родов. Она
отвела глаза в сторону:
другой и забудете то, что сейчас сказали.
усталости, ни мягкости. И то, что сказал Самюэл, вырвалось у него невольно.
проглотить эти слова, загнать их обратно, в свое сознание.
мельком взглянул на сыновей, потом быстро прошел в спальню и захлопнул
Флинт Эрик
Шилова Юлия
Акунин Борис
Скальци Джон
Березин Федор
Березин Федор