read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com


Мы спорим. Если он даже прав, осуждая занятие Весневича, то ошибается,
предполагая, что ему придется в будущем за все расплачиваться. Я знаю из
истории, что испокон веков людям давали различные звания в обмен на
материальные ценности и что на это нет твердой таксы. Но Малинский сердито
отводит мои аргументы.
- Я не говорю, будто он ворует! Я не говорю, будто он мошенничает!
Будто потихоньку, незаметно откладывает какие-то суммы в свою пользу.
Допустим! Что с того? Рано или поздно от него отступятся, отстранят его от
работы, как только эта коммерция-в весьма растяжимом смысле слова-станет
привлекать к себе слишком много внимания. Торговлю не прекратят.
Слишком доходный промысел, чтобы от него отказываться.
Только для отвода глаз на низшей ступени лестницы сменят одного
человека. Пешку! Слепого исполнителя!
Говоря о Весневиче, он явно думал и о себе. Я спрашиваю:
- А что его тогда ждет?
- Карантин. Пока не утихнет шум, вызванный его делом. А потом тесть
снова что-нибудь для него подыщет.
- А если бы у него не было такого тестя?
- Много всяких неприятностей и унижений. Все, кроме тюрьмы. Разумеется,
если такая слепая пешка честно трудилась на своего работодателя.
Тюрьма-это единственное, от чего его избавят. Чтобы не раздувать скандала,
его уж как-нибудь вызволят, спасут от худшей из возможностей.
Возле Малинского нет ни книг, ни газет. В его углу, хоть он и
неподалеку от окна, в течение всего дня темно. Окно занавешено от солнца.
Мне хотелось сделать Малинскому что-нибудь приятное, и я купил ему цветы.
Он попросил больше этого не делать: цветы привлекают мух. Я спросил,
играет ли он в шахматы или в шашки, может, принести их ему. Не захотел. Ни
с кем в палате он не познакомился. Вокруг полно людей, но он ко всем
равнодушен, никем не интересуется. Когда я прихожу, глаза у него обычно
закрыты; я наклоняюсь над ним, и тогда он их открывает. Малинский часто
жалуется на больницу. Действительно, если судить по той палате, которую я
посещаю, хорошего там мало. Малинский жестоко страдает из-за недостатка
воздуха, однажды, когда он, неведомо в который раз, начал ругать больницу,
я не выдержал и спросил, нельзя ли его перевести в другое место. Разговор
был при Козицкой.
- Меня тут держат бесплатно, - ответил Малинский.
Козицкая одновременно:
- Конечно, можно.
Он упрямо повторил:
- Я же говорю, меня тут держат бесплатно.
Она:
- Ну и что с того! Лучше платить, чем задыхаться без воздуха.
Спор продолжался еще некоторое время. Ясно было, что они спорят по
этому поводу уже не в первый раз. Но по каким причинам он так настаивает
на своем, я понял только на следующий день. Я пришел к Малинскому ранним
утром, в то время когда Козицкую еще задерживали дела в пансионате.
Видно, его задело, что я спросил о больнице, и он сам вернулся к этой
теме.
- Ися, - он так ее называл: теперь и в моем присутствии он обращался к
ней по имени, чего раньше никогда не делал, - не разбирается в
обстоятельствах. Правда, у меня есть сбережения, но, как только об этом
пронюхают, у меня их из рук вырвут.
- Кто?
- Суд. Адвокаты.
- Но все-таки...
Он перебил меня:
- К тому же не знаю, сколько времени продлится мой карантин. Возможно,
я никогда больше не вернусь на ринг!
- На ринг?
- Не войду в милость! И мне придется довольно долго жить на эти жалкие
накопленные гроши. Очень долго! То есть до самого конца. А кроме того, по
некоторым соображениям мне удобнее дольше болеть, чем раньше времени
выздороветь. Ися и этого не понимает.
- Ваша болезнь очень ее волнует, - говорю я, - и ей хочется поскорее
поставить вас на ноги.
Он на это:
- Для того чтобы смотать удочки! Чтобы с чистой совестью бросить
наконец Рим, не оставляя тут без присмотра тяжелобольного человека!
Я притворился, будто не понимаю, не слышу. Напрасно. Он хотел довести
до конца начатый разговор, углубить тему, которую лишь слегка затронул. "Я
вспомнил, что мне говорили о Козицкой знакомьте из Кракова: она потеряла
мужа в Варшаве за месяц до восстания, а сама сразу после войны, прямо из
лагеря, попала в Рим.
- Я поддержал ее, - дополнил теперь мои сведения Малинский. - Выходил
ее. Но с годами наше положение перестало ее удовлетворять. Из Рима уехало
большинство ее знакомых. Остались только такие, как мы, это верно; и, быть
может, она действительно права-пользуемся мы немногим, а больше используют
нас...
Тут он запнулся, стал задыхаться, лоб у него покрылся капельками пота.
На столике стоял флакончик с одеколоном.
Малинский не мог до него дотянуться. Я помог ему и постарался его
успокоить.
- Пожалуйста, не утомляйте себя, - сказал я. - Я более или менее
разбираюсь в ситуации. Понимаю.
- Ее или меня?
- Обоих, - ответил я.
Он мне поверил. А может быть, устал. Во всяком случае, больше не
возвращался к разговору о Козицкой, к теме взаимных расчетов, о которых
мне неловко было слушать. По крайней мере нс говорил об этом прямо, а
только с помощью метафор.
Например:
- Такова наша судьба, судьба хромых и слепых, связанных друг с другом.
Раньше я ее нес, теперь она меня ведет. Вы понимаете, в каком смысле я это
говорю? - Или:-Ей всегда кажется, что везде, помимо Рима, нас только и
ждут. Что везде, помимо Рима, мы добудем независимость. А между тем я
знаю, что нам уже поздновато ждать ее. Мне, ей-одним словом, всем, кто
попал в здешние условия.
- Ну, ну, да неужели?
Я отвечал на афоризмы Малинского в таком духе, иногда вступал в спор,
но чаще старался его пресечь. Потому что спор-то был пустой и никчемный. К
тому же я не имел намерения задерживаться у Малинского. Не говоря уж о
том, что с каждой минутой дышать здесь было все трудней. Особенно когда
солнце, миновав башню святого Варфоломея, шпарило прямо в окна больничного
флигеля. Тогда я уходил от Малинского. На дворе в эти часы уже было жарко
и знойно. Но после душной больницы даже раскаленный воздух улицы казался
мне благоуханным.

XXIX
У меня осталось еще два дня. Предпоследний и последний день работы
курии. В первый из них, за час до завтрака, меня будит стук в дверь: к
телефону! Накидываю халат, причесываюсь.
Это длится мгновение, но горничной за дверью не терпится, она снова
стучит. Выхожу в коридор, и тогда она мне сообщает, что звонит
междугородная. Подношу к уху трубку. Звонят из Польши. Отец!
- Это я! - кричу. - Здравствуйте, отец! Как я рад!
Я говорю чистую правду, хотя к моей радости примешиваются укоры
совести, и я боюсь упреков, потому что так долго не писал.
- Вы получили мое последнее письмо? - глупо спрашиваю я.
- Нет. Уже две недели от тебя нет писем!
Объясняю, почему оборвалась наша переписка. Осторожно подбираю слова,
так как знаю, что отец будет волноваться, хотя главные трудности
преодолены.
- Мы топтались на месте. Поэтому я и не отзывался, со дня на день
ожидал, когда смогу сообщить что-нибудь конкретное.
Едва только это оказалось возможным, я тотчас написал.
- Мне знакомы такие вещи, - слышу я голос отца. - Знаком этот порядок.
Затем я перехожу к информации, содержащейся в письме, которое он не
получил. Он одобряет метод, предложенный Кампилли и утвержденный
монсиньором Риго. С первого слова отец понимает, в чем тут суть.
- Чудесно, - говорит он. - Это положит конец моему делу.
- Жаль только, что хлопоты заняли столько времени, - говорю я. -
Догадываюсь, как дорого для ваших нервов обошлось ожидание.
- Не важно. Я вооружился терпением.
- Во всяком случае, хорошо, что вы позвонили, отец. Теперь вы можете
быть более спокойны.
Тогда он:
- Я не затем звоню. Скажи, ты в Риме не слышал, кого прочат в преемники
Гожелинского?
- Нет.
- А у нас считают твердо решенным, что назначение получит каноник Ролле.
- Вот здорово! - говорю я, памятуя о дружбе отца с каноником. - Если
это верно, я зря ездил в Рим!
- О нет, Рим-это Рим! К тому же неизвестно, насколько достоверно то, о
чем я тебе говорю. Попросту так говорят здесь люди, обычно хорошо
осведомленные.
- А как само заинтересованное лицо? Что он говорит?
- Со дня смерти Гожелинского каноник Ролле находится в Познани,
которой, если ты помнишь, подчинена наша епархия.



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 [ 49 ] 50 51 52 53
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.