Чтение 49–й страницы книги ~Звездный час Уилта~

Полковник уже звонил в караулку. Выслушав доклад лейтенанта, он
повернулся к Уилту.

-- Ваша жена -- это такая толстушка, мать четырех детей?

-- В общем-то, вы описали ее довольно точно. Но, между нами, называть
ее "толстушкой" в лицо я бы не советовал. А почему вы спрашиваете?

-- Потому что ваша семейка штурмует главные ворота, -- ответил
полковник и снова прижал трубку к уху. -- Не пускайте... Что значит -- не
можете? Она не... О Господи!.. Ладно, ладно. Да заткните вы чертовы сирены!

Повисла пауза. Полковник отвел трубку в сторону и уставился на Уилта.
Сирены умолкли, и из трубки явственно доносились вопли Евы:

-- Верните мне мужа! Но-но, убери свои грязные лапы? А ну прочь от
девочек, а не то...

Полковник бросил трубку.

-- Еве палец в рот не клади, -- как бы в оправдание сказал Уилт.

-- Я это уже понял. Скажите, а что она здесь делает?

-- Судя по крикам, ищет меня.

-- Позвольте, вы утверждали, будто она не знает, что вы на базе. Так
как же могло случиться, что она заявилась сюда, устроила мордобой и...

В эту минуту вошел капитан Форчен.

-- Я решил поставить вас в известность, что звонит генерал, -- объявил
он. -- Генерал требует объяснить, что происходит.

-- Почему он меня об этом спрашивает?

-- Но кто-то должен быть в курсе.

-- Вот кто в курсе, -- полковник указал на Уилта -- Знает и молчит.

-- Просто у меня голова идет кругом, -- сказал Уилт. К нему постепенно
возвращалось самообладание. Мне очень не хочется впадать в учительский тон,
но, по-моему, разобраться, что вообще происходит на белом свете, не может
никто. Половина жителей планеты подыхает с голоду, другая половина с жиру
бесится да только и думает, как бы себя уничтожить, а...

-- Господи ты боже мой, -- простонал полковник. Вдруг его осенило.

-- Выведите этого мерзавца. Сию же секунду, -- приказал он.

Уилт вскочил и попятился. По американским фильмам он слишком хорошо
знал, что означает "выведите его".

-- Не пойду, -- запротестовал он. -- И насчет мерзавца вы напрасно. Я,
что ли, затеял этот долбанный бедлам, будь он неладен? А если со мной что
случится, кто позаботится о моей семье?

Полковник угрюмо вперился в гравюру. Поистине, английская душа --
темный лес, и постичь ее Эрвину не дано. Не зря французы называют Англию
"коварный Альбион". Шельмы эти англичане: никогда не знаешь, что они
выкинут. Однако надо как-то успокоить генерала.

-- Передайте генералу, что это сугубо частная проблема. Да пошевелите
там Глаусхофа. Раз речь идет о безопасности, ему и карты в руки.

Капитан направился к двери. Уилт вскипел.

-- Если этот маньяк хоть пальцем притронется к моим девочкам, кому-то
не поздоровится. Я не позволю и их травить газом!

-- Вы отец -- вы и призовите их к порядку, -- проворчал полковник и
вышел из кабинета.

23

Когда Уилт и полковник подъехали к главным воротам, им стало ясно, что
дело приняло скверный оборот. Близняшки выскочили из машины и бросились
спасать маму от охранников, хотя никакой необходимости в этом не было:
вспомнив занятия на вечерних курсах самозащиты от изнасилования, Ева уже
свалила одного охранника ударом в пах коленом. Второго близняшки с ног до
головы обсыпали перцем, чем начисто лишили боеспособности. Затем они заняли
караульное помещение и взяли лейтенанта заложником. Стараясь избавиться от
удушливого запаха, лейтенант сорвал с себя мундир, и близняшки без труда
завладели его револьвером. Второй револьвер был отобран у охранника, который
корчился на асфальте. Тут к шлагбауму подъехала автоцистерна с мазутом, и
близняшки воспользовались ее появлением, чтобы понадежнее защитить подступы
к караулке. Под угрозой оружия они заставили неосторожного шофера вылить
сотни галлонов мазута на землю. Только после этого автоцистерна
медленно-медленно проехала на базу. При виде этого моря разливанного
ужаснулась даже Ева.

Джип лейтенанта Хары подлетел к караулке и попытался затормозить.
Попытался -- и тут же запутался в проволочном заграждении. Выкарабкавшись из
машины, Хара схватил переносную рацию и вызвал подкрепление.

-- На территорию проникли посторонние! -- надрывно вопил он. -- Банда
левых террористов захватила караульное помещение!

-- Какие террористы? Это же просто девочки! -- крикнула Ева, но ее
слова заглушил вой сирен: Саманта включила сигнал тревоги.

Между тем снаружи вдоль ограды уже выстроились "матери против бомбы".
Сковавшись наручниками рука к руке, они образовали живую цепочку, которая
перегородила въезд на базу. Крайние укрепили свои наручники на ограде
висячими замками. Цепочка пустилась отплясывать что-то наподобие канкана,
скандируя:

-- К чер-ту пуш-ки! Мир на-ро-дам!

Демонстранток обступили операторы с телекамерами и кучка
фотокорреспондентов. Над головами "матерей" лениво покачивался на ветру
огромный воздушный шар престранного вида. Он смахивал на жилистый
напряженный пенис, а по бокам виднелись загадочные надписи: "Роддом бы, а не
бомбы" и "Пусть крылатые ракеты вам и делают минеты". На глазах Уилта и
Эрвина шар, который, очевидно. накачивали водородом, стал раздуваться,
складки на его пластиковой оболочке разглаживались, утрачивая сходство с
крайней плотью, и наконец летучий агитчлен превратился в гигантскую ракету.

Полковник Эрвин, который только что любовался, как перепачканный
мазутом лейтенант Хара пытается встать на ноги, при виде надувной ракеты
затуманился:

-- Старый бомбардяга этого не переживет. Думаю, и президент будет не в
восторге. Вон сколько телевизионщиков понаехало: всенепременно отведут
чертову фаллосу лучшее эфирное время.

Из-за угла вылетела пожарная машина, а следом -- джип, за рулем
которого сидел майор Глаусхоф. Его правая рука болталась на перевязи, лицо
пылало.

Капитан Форчен встревожился:"

-- Если пожарные вляпаются в мазут, десятка три "матерей" унесут отсюда
вперед ногами.

Но машина остановилась благополучно, пожарные бросились раскручивать
шланги.

Снаружи к живой цепочке подкатил полицейский автофургон. Инспектор
Роджер и сержант Ранк вытаращили глаза на демонстранток. "Матери"
скандировали, выкидывая ноги, пожарные поливали мазут и лейтенанта Хару
пеной, а майор Глаусхоф здоровой рукой подавал знаки подразделению охраны
территории объекта, которое выстроилось на безопасном расстоянии от
"матерей" и приготовило канистры с паралитическим газом.

-- Стойте, олухи! -- гаркнул Глаусхоф. но перекричать сирены не смог.
Канистры полетели к ногам "матерей". Полковник Эрвин закрыл глаза. Он понял,
что майору хана, однако и его карьера под угрозой.

-- Надо убрать детей, пока телеоператоры их не заприметили! -- крикнул
Эрвин майору. -- Действуйте!

Майор покосился на асфальт, залитый мазутом и пеной, на марево
паралитического газа. Кое-кто из "матерей" уже валился на землю. А тут еще
Саманта как бы невзначай выстрелила из окна и вызвала ответный огонь ПОТО.
Положение становилось опасным.

-- Что мне, жить надоело, -- отмахнулся майор.

Тогда Уилт взял дело в свои руки. Не обращая внимания на мазут и пену,
он добрался до караулки и вывел оттуда полную даму и четырех крошек.

Роджер их не заметил. Как и телеоператорам, ему было не до семейства
Уилтов. Но заваруха возле ворот его тоже не волновала. Почуяв запах ПГ, он
поспешил убраться подальше. Однако из-за газа же отъехать далеко не удалось:
полицейский фургон дал задний ход, врезался в автобус "матерей", рванул
вперед, рикошетом отлетел от машин телевизионщиков, затем его занесло на
обочину, и фургон повалился на бок. В тот же миг на Роджера снизошло
озарение: а инспектор Флинт не такой уж болван. Поистине, кто свяжется с
Уилтами. плохо кончит.

Полковник Эрвин тоже это уразумел.

-- Мы вывезем вас на вертолете, -- предложил он Уилту. глядя, как
"матери" одна за другой валятся без чувств.

-- А моя машина? Думаете, я оставлю...

Но его протест был заглушен воплями близняшек. И Евы.

-- Хотим покататься на вертолете! -- хором голосили близняшки.

-- Увези меня отсюда! -- взывала Ева.

Минут через десять Уилт с высоты птичьего полета взирал на кружева
тропинок и дорог, россыпь зданий и бункеров. У ворот базы стояли машины
"скорой помощи", в которые загружали бесчувственных "матерей". Впервые в
жизни Уилт с теплотой подумал о Мэвис Моттрем. Баба она, конечно, вздорная,
но зато у нее хватило ума бросить вызов будничному безумию авиабазы. Это
местечко -- сущий концлагерь. Правда, тут никого не загоняют в газовые
камеры, нет дымящих труб крематориев. Но сама жизнь на базе пронизана духом
слепого послушания. И Глаусхоф, и даже полковник Эрвин готовы, не
задумываясь, исполнить любой приказ. Все они такие, все до одного. Все.
кроме Мэвис Моттрем и демонстранток у ограды. Прочие же, когда пробьет
роковой час, скажут "Есть!" -- и ввергнут мир в катастрофу. И уже никто не
придет освобождать покоренных, и потомки не воздвигнут памятники павшим, не
извлекут горькие уроки из страшного прошлого, потому что потомков не будет.
Будет лишь тишина. Тишина, голос ветра, голос моря...

То же самое творится и в России, и в порабощенных странах Восточной
Европы. Нет, там еще страшнее. Там таких, как Мэвис Моттрем, уже заставили