Чтение 49–й страницы книги ~Атаульф~

крыльцо вышел. Мы с Гизульфом по пыли катаемся, стонем, в слезах тонем
от хохота. В одной руке курица у Ахмы, в другой боевая секира Аги-
гульфа-соседа, тестя ахминого. Такой секирой лошадь пополам разрубить
можно. Ахма секиру за собой волочит.

Ахма курицу за ноги подхватил, как положено, и шмякнул ее головой на
плашку. Стал секиру заносить, а секира-то тяжеленная, Ахме одной рукой
не поднять. Агигульф-сосед и то с годами перестал ее с собой брать. Тут
двух рук и то мало может оказаться. Ахма и взял секиру двумя руками, а
про курицу позабыл. Та и вырвалась. Пока Ахма секиру заносил, чтобы ку-
рицу обезглавить, она уже была такова. Ахма секиру опустил, она в плаху
глубоко ушла.

Стал Ахма секиру вызволять, плаху вместе с секирой повалил и сам
упал. Фрумо кричать на него стала, сердясь. И все свое кричит:

- Курочки хочем, курочки хочем!

Ахма постоял столбом, а потом как заревет в голос, давай сопли и сле-
зы размазывать.

Тут с нашего двора донесся рев дедушки Рагнариса:

- Где они, бездельники? Где их носит?

Мы с братом Гизульфом сразу поняли, что это он про нас. И убежали.

И вовремя убежали. Успели в хлев нырнуть прежде, чем дед показался.
Гизульф вилы схватил, а я просто наклонился, будто очищал что-то. Дед
проворчал что-то и удалился.

После снова рев его послышался. Он Ильдихо честил за что-то.

Как мы с дядей Агигульфом на ту рыбалку сходили, так дед все время не
в духе. Всем в доме достается, но Ильдихо - больше других.

К вечеру, когда солнце к Долгой Гряде уже низко склоняться стало,
вбежал к нам в дом Од-пастух. Мы Ода увидели и испугались. Запыхавшийся
был Од, бледен и всклокочен. Будто галиурунны за ним гнались или впрямь
царь-лягушка на село войной пошел. Не то чужаки объявились. Иначе зачем
Оду-пастуху так спешить?

У дедушки Рагнариса на лице мрачное торжество появилось. Дескать, го-
ворил я вам! И сказывать Оду велел, потому что мы все молчали, ждали,
пока дед распорядится.

А Од говорить не говорил, только в сторону подворья нашего соседа
Агигульфа показывал. И вдруг с той стороны верещание пронзительное до-
неслось. Это Фаухо-лиска, племянница хродомерова, надрывалась.

Ясно стало - беда какая-то случилась. Мы с Гизульфом сразу подумали
про ту секиру, что Ахма из дома взял. Ахма хоть и дурачок, а все же наш
брат.

Мать наша Гизела дернулась было бежать туда, но Од-пастух на Рагнари-
са глазищами своими дикими сверкнул. И головой мотнул. А дед понял его.
Велел ей дома оставаться. Сам за Одом пошел. И мы с Гизульфом следом,
только поодаль, чтобы деду на глаза не попадаться. Отца же нашего Тарас-
мунда дома не было.

У агигульфова подворья творилось невероятное. Скотина блеет да мычит,
собаки вертятся и гавкают. Од-пастух стадо по домам разводил, да только
до Агигульфа-соседа и дошел. И люди толпятся. Женщины за щеки держатся,
едва не плачут. С полсела, наверно, уже стояло.

Дедушка Рагнарис на них цыкнул, чтобы расступились. На Фаухо рявкнул:
замолчи, мол! За Хродомером беги.

Сам на двор пошел, а мы из-за плетня глядеть стали.

По всему двору в пыли лежали куры. Одни были мертвые, другие еще би-
лись. По белым перьям размазывалась кровь. Гуси у Агигульфа были, тех
тоже участь эта не минула. Пес дворовый на боку лежал, под брюхо кровь
натекла.

Ни Ахмы, ни Фрумо видно не было. Секира как была повалена, в плахе
застрявшая, так и лежала. Ее и не трогали.

Дедушка Рагнарис в дом вошел, велев остальным на двор не заходить.
Сказал, зло здесь было сотворено великое. Тут Гизульф деду на глаза по-
пался; дед приказал ему Тарасмунда быстро найти.

Дед из дома вышел и сказал, что в доме все в порядке. Но ни Ахмы, ни
Фрумо и в доме нет. И назад через двор пошел.

Тут слева от дома лопухи зашевелились. Стон послышался, жалобный та-
кой. Дед повернулся в ту сторону и обмер. Из лопухов выполз Ахма-дура-
чок. Потянул за собой след темный. В руке меч держал. Агигульф-сосед че-
ловек запасливый, из походов много оружия принес.

Меч этот памятный был, Агигульф-сосед еще в молодости его у одного
могучего воина взял и нам многократно показывал, мечом гордясь. Но с со-
бой этот меч не возил. Этот меч в доме висел. Ахма его и взял.

Ахма был так густо кровью забрызган, что не сразу поняли мы, почему
он ползет. Ахма же полз по двору и, меча из рук не выпуская, кур и гусей
собирал.

Мы все стояли, оцепенев. Дед было к Ахме направился.

Ахма на него зарычал, привстал и, оскалясь, мечом угрожающе тыкать
вперед начал. Остановился дед. Впервые в жизни мы видели, как дедушка
Рагнарис растерялся и не знает, что делать.

Тут, расталкивая всех, во двор Тарасмунд вошел. Дедушка обрадовался,
видать, что есть, на ком зло сорвать, и кричать на отца нашего начал:
оставил, дескать, недоумка, когда в капище предлагали отвести в голод-
ный-то год, теперь сам с ним разговаривай! И с соседом Агигульфом тоже
сам объясняйся. Всю птицу у него погубил, окаянный дурак, пса извел.

На роду, что ли, дедушке Рагнарису написано, что сыны его в рабство
за долги пойдут один за другим? Только пусть зарубит себе на носу Тарас-
мунд: Агигульфа, сына младшего, он, дедушка Рагнарис, за это гнусное де-
ло не отдаст.

Пускай-пускай Тарасмунд за своего сынка полоумного отвечает, коли
сдуру пожалел на свою голову. Стыдоба-то какая! Ведь поручились перед
Агигульфом-соседом, что приглядим за домом его!..

Рядом с нами, между мной и Гизульфом, к плетню Валамир притиснулся.
Валамир учащенно дышал, и пахло от него резко, как от зверя. Меч при Ва-
ламире был. Крикнул Валамир деду, что берется он супостата одолеть, кем
бы ни был.

Тарасмунд Валамиру крикнул, чтобы тот замолчал. И к Ахме направился.

Валамир ничуть не обиделся. Пробормотал только:

- Агигульф теперь родич ваш, с ним и договориться можно.

Ахма с мечом опасен был. Для безопасности Ахму убить нужно было бы,
но кто же станет убивать человека, родича своего, у него же в доме? Без-
законно это, пусть даже и дурачок Ахма. Да и блаженного убить - мало у
кого рука поднимется.

Мы уже разглядели, что Ахма сильно ранен был. На меч от неловкости
упал, что ли?

Когда Тарасмунд подошел к Ахме, я затаил дыхание. Неужели и отца род-
ного мечом пырнет?

Тарасмунд наклонился к Ахме, будто тот и не вооружен был, и спросил о
чем-то. Ахма приподнялся, стал что-то объяснять ему. Тихо говорили, мы
не слышали, о чем. Дедушка Рагнарис закричал недовольно, чтобы Тарасмунд
объяснил, в чем дело.

Отец наш Тарасмунд выпрямился и сказал, что Ахма хотел пир устроить.
Для того и птицу забил, чтобы всех угостить.

Тут Ахма завопил, перебивая отца, и соплями шмыгая, объяснять стал:
мол, гости едут, гости к нам едут. Издалека едут, голодные едут.

От этих слов мне зябко стало.

Решили Фрумо искать. Боялись, не случилось ли с ней беды. В селе ее
не видели. Теодагаст на кобылу свою сел, по округе поехал. Он Фрумо и
нашел. Она на берегу была, выше села по течению, там, где глину мы бе-
рем. Шла Фрумо по берегу, сама с собой разговаривала. Теодагасту же
объяснила, что Ахма послал ее смотреть, не едут ли гости на пир.

Все жалели Агигульфа-соседа.

Думали еще, не оттуда ли, куда Фрумо ходила, ждать беды. Но потом ре-
шили, что оттуда беда прийти не может, потому что еще выше по течению
берега больно топкие с обеих сторон. Любая беда завязнет, особенно если
конная.

Ахма-дурачок поранился серьезно, поэтому его решено было к нам в дом
забрать, чтобы было, кому за ним приглядывать. И Фрумо тоже одну остав-
лять нельзя было. Поэтому ее тоже к нам в дом забрали. Дедушка Рагнарис
велел Ильдихо за Фрумо присматривать. Ильдихо сердилась и шипела, но де-
душку ослушаться не смела.

Ахму же в доме положили, и наша мать Гизела за ним ходила.

И Рагнарис, и Тарасмунд, оба воины бывалые, в один голос говорили:
плохая рана.

ВЕСТЬ ИЗ БУРГА

На другой день после курьего побоища наши посланники из бурга верну-
лись. Мы уж недоумевать начали, что не едут. А они, как выяснилось, Тео-
добада ждали - был вождь в отлучке.

Дядя Агигульф на двор въехал, когда у нас на стол собирали. Как раз к
трапезе подгадал. Пока коня расседлывал, пока за дом отводил, туда, где
луг начинается, - Агигульф-сосед к нам вошел. Не вошел, а ворвался.

Страшен был Агигульф-сосед. Если сравнить, то на том тинге, где дело
о бесчестии его дочери Фрумо разбирали, был куда как кроток по сравнению
с сегодняшним.

А мы уже за столом сидели, дядю Агигульфа ждали. И не дали мы соседу
благочинность трапезы порушить. Дедушка Рагнарис не дал.

Агигульф-сосед, весь красный, только рот раскрыл, а дедушка уже велит
Ильдихо - чтобы ложку гостю подала. И на место слева от себя показал.