Чтение 49–й страницы книги ~Школа двойников~

спичек намешает.

Но это все -- любительщина, дилетантизм. Серьезных конкурентов проще
устранять при помощи взрывчатки. А нелюбимых жен и мужей, соперников в любви
и зажившихся родичей в наши дни если и устраняют, то с помощью ножа и
топора.

Яд, особенно бытовой, штука ненадежная. Того и гляди с дозой ошибешься
или стаканы перепутаешь. Поэтому убийцы перешли на холодное и огнестрельное
оружие. Благо на рынке можно прикупить что угодно. Хоть базуку. Хоть
миномет.

И все же, несмотря на то, что новое поколение убийц выбирает не цианид
и не мышьяк, каждый, даже если он не наследник престола или финансового
магната, может претендовать на честь быть отравленным. В опасности и кесарь,
и слесарь. И уже не звучат анахронизмом слова "Отведай и ты из моей чары". В
конце двадцатого века в России легко отравиться кильками, но и водкой тоже
можно.

Лизавета и Саша без труда нашли Савву. Он лежал не в отдельной палате,
как предприниматель от психологии, а в трехместной -- правда, вполне
современной, с хорошими кроватями и хорошим оборудованием. По крайней мере,
стойки для капельниц были явно западноевропейских кровей, тумбочки не
традиционно обшарпанные, а белье свежее. Вероятно, Центр некогда включили в
список медицинских заведений, достойных получения гуманитарной помощи. Вот
она-то и придала старым, впрочем, аккуратно отремонтированным стенам
некоторый лоск. Врачи в Центре, по слухам, тоже работали по мировым
стандартам.

Словом, Савва не имел морального права жаловаться. Тем не менее он
лежал на койке у окна с лицом Чайлд Гарольда, заброшенного судьбой-злодейкой
в убогий лазарет вместо султанского сераля. Заметив гостей, он слабенько
улыбнулся и еле заметно кивнул.

А вот его соседи были приятно удивлены, увидев воочию красивую ведущую
теленовостей.

-- Это же надо, он и вправду с телевидения, -- гаркнул лежавший под
"искусственной почкой" бравый пилот -- от вены на его левой руке к огромному
черному ящику тянулась тоненькая трубочка. Лизавета, как-то делавшая сюжет о
проблемах тех, кто постоянно нуждается в очищении крови из-за почечной
недостаточности, знала, что это аппарат для гемодиализа. -- Надо же, а я не
при параде. Черт дернул именно дагестанского купить, хотя этикетка и
показалась подозрительной. -- Пилот бережно дотронулся до прозрачного
шланга, по которому отсасывался яд, попавший в крепкий организм летчика
вместе с коньячком подвального разлива.

Не придавая значения тому, что гости пришли не к нему, а к соседу по
палате, пилот принялся рассказывать свою горестную историю.

Неделю назад он решил расслабиться вместе с давним другом --
встретились случайно в аэропорту Пулково. Встретились, купили коньячку. Итог
-- один на больничной койке, другой на погосте. Впрочем, летчик, чудом
выживший после дегустации (просто потому, что выпил за дружбу чуть меньше),
ничуть не унывал. Сразу бросалось в глаза его жизнелюбие. Он и впредь,
несмотря ни на что, будет пить и покупать выпивку незнамо где.

-- Самое смешное, мне наши рассказали, милиция потом этот ларек
проверила -- все чисто, никакого бодяжного коньяка, и водка как слеза! Вот
невезуха! -- закончил он рассказ.

Журналисты, уже уставшие снимать сюжеты о работе подпольных
винно-водочных заводиков, предупреждать граждан о большом количестве
подделок, в том числе опасных для жизни и здоровья, и призывать к
бдительности, переглянулись. Перед ними лежала живая иллюстрация к грустной
повести о том, что сколько ни призывай русака требовать сертификат качества,
он все равно покупает водку просто так. Саша Маневич не удержался и дал
совет:

-- В следующий раз будьте внимательнее.

-- Да уж, с полустертой наклейкой покупать не буду! -- согласился пилот
и тут же переключился на Лизавету: -- А вы в жизни совсем не такая, как на
экране. Высокая... -- Было видно, что он любитель женщин вообще и женщин с
ростом за метр семьдесят в особенности.

-- Да, камера чуть меняет человека, -- вежливо ответила Лизавета.

Узнающих ее телезрителей можно было разделить на три категории -- на
тех, кто считал, что в жизни она лучше, чем в телевизоре; на
придерживающихся прямо противоположной точки зрения; и на тех, кто уверял,
что и там и там она одинаково хороша или плоха. Лизавета ни с кем не спорила
и для каждого находила вежливый, но стандартный ответ.

-- А вот скажите, вы там наизусть шпарите? -- Летчик явно настроился на
длинное и подробное интервью.

-- Нет, у нас есть специальный аппарат, телесуфлер, вроде вашего
автопилота. -- Лизавета перевела название телемашинки на доступный летчику
язык.

-- А, я так и думал. А слова...

На третий традиционный вопрос телезрителей Лизавета ответила раньше,
чем летчик успел договорить:

-- Тексты я пишу сама, а информацию мы получаем от разных агентств.

Она уже приготовилась рассказывать, что такое агентства, но вмешался
болящий Савва. Он, еще минуту назад такой недвижимый, такой страдающий,
зашевелился, привстал и скомандовал:

-- Давайте выйдем в коридор, поговорить надо.

Правда, в коридоре Савва опять вспомнил, что в больнице следует болеть.
Скривившись, он прислонился к подоконнику и далее говорил тихим голосом,
который вполне подошел бы для озвучивания партии умирающего лебедя.

-- Спасибо, что навестили.

-- Что ты! Не стоит! Это наш святой долг и почетная обязанность! --
Саша попытался разбудить Саввино чувство юмора.

Савва устало прикрыл глаза, давая понять, что он ценит столь трепетное
отношение коллег к их обязанностям.

-- Ну, какие новости?

-- Да особо никаких, вот кабинеты разгромили. Ярослав даже милицию
вызвал...

Саша Маневич не успел договорить. Чайлд Гарольд, погруженный в
собственные беды, перебил его, задав очередной вопрос:

-- А про меня что говорят?

-- Да особо ничего. -- Саша незаметно дотронулся до Лизаветиного плеча
-- мол, молчи.

-- Совсем ничего? -- Савва возвел глаза к потолку.

-- Говорят, что отравился...

-- Отравился? Вот просто отравился! -- В голосе больного звенела
горечь, он страдал от несовершенства мира, не сумевшего понять и осознать.
-- Значит, просто отравился...

-- Да, сейчас же бодяги до фига продают, а ты -- любитель пропустить
рюмочку, -- невозмутимо продолжал Саша. -- Нет, все тебе очень сочувствуют,
желают скорейшего выздоровления, собираются навестить...

-- Навестить... -- печальным эхом откликнулся Савва.

-- Завтра, наверное, Лидочка придет со Славиком Гайским...

-- Лидочка, со Славиком... -- уже едва слышно произнес Савва.

-- Да не переживай ты так! -- Саша, оторопев, принялся успокаивать
друга. Но тот неожиданно пришел в себя.

-- Отравился! -- Савва скорчил страшную рожу. -- Вы меня за идиота
держите?! Отравился! Рюмочку пропустил! Меня отравили. По-настоящему.
Пред-на-ме-рен-но. -- Последнее слово он произнес по слогам. -- А вы,
товарищи называется! Врачи и те подтверждают...

-- Что они подтверждают?

-- Что это не просто алкогольное отравление. Они уже провели
гемосорбцию...

-- Уголька активированного, что ли, дали? -- подала голос Лизавета.

-- Нет, что-то другое, -- сразу завял Савва. Он почему-то тушевался в
разговорах с Лизаветой, особенно последнее время.

-- У пилота тоже не алкогольное отравление. Он же не упился вусмерть,
просто хлебнул какой-то гадости. Да и второй твой сосед...

-- У него вообще горло сожжено. Соляной кислоты попил!

-- Пытали?

-- Нет, бутылки перепутал... Но я-то -- другое дело. Я вообще спиртное
не пил!

Савва скрестил руки на груди и замер в ожидании надлежащей реакции.

-- А грибы ел? -- Саша все еще не терял надежды рассмешить друга.

Савва улыбнулся, но моментально справился с собой, прикрыл рот рукой и
проглотил улыбку.

-- И грибы не ел. Да будет тебе известно, я ничего не ел. Только
пепси-колу пил! В магазинчике на Надеждинской. Попил и еле до дому дошел!

-- Это перспективно, сдерешь с "Пепсико" приличную сумму.

-- Не в этом дело, и пепси тут ни при чем!

-- Это они пусть в суде доказывают! -- продолжал стоять на своем Саша.

-- Да при чем тут суд! Я уже прикинул, кто мог меня отравить, вот
небольшой списочек.

-- Еще один неуловимый Джо! -- снова вмешалась Лизавета.

А Саша неожиданно посерьезнел.

-- Ты действительно полагаешь, что это не случайное происшествие?

-- Полагаю! -- снова скривился Савва. -- Наконец-то дошло по длинной
шее! А что мне еще полагать? Я ничего непроверенного не ел, не пил, и вдруг
такой приступ, и врачи ставят диагноз "острое отравление".

-- Ну, хорошо, допустим. И кому же ты нужен? -- насмешливо спросила
Лизавета. Она и сама не страдала манией величия, и другим не позволяла.

По дороге в больницу Лизавета еще раз обдумала версию "школы
двойников". Ей теперь казалось очень маловероятным, что налет на ее
квартиру, погром в редакции и Сашины подозрения насчет слежки связаны между
собой и имеют какое-то отношение к их работе. А тут еще Савва со своим
отравлением! Ну не могли эти "двойники" так топорно работать!