Чтение 49–й страницы книги ~Брайтонский леденец~

она все еще была в халате, но уже затянулась в корсет.

- К тебе пришли, - сказала она.

- Знаю.

Роз взбежала по лестнице. Впереди было самое большое торжество, о каком
только можно мечтать, - впервые приветствовать свою мать в собственном
доме, предложить ей сесть на свой собственный стул, обменяться с ней
взглядом людей, прошедших через одно и то же. Роз чувствовала теперь, она
сама знает о мужчинах не меньше, чем мать, - в этом и состояла награда за
то, что ей пришлось вытерпеть в постели. Она радостно распахнула дверь
комнаты и увидела эту женщину.

- Что вам тут... - начала было она и добавила: - А мне сказали, тут моя
мама.

- Нужно же мне было что-нибудь им сказать, - мягко объяснила женщина. И
тут же продолжала, как будто была у себя дома: - Войди, дорогая, и закрой
за собой дверь.

- Я позову Пинки.

- Я не прочь перекинуться парой слов с твоим Пинки.

Ее нельзя было обойти, она стояла, как преграждающая проход стена,
покрытая непристойными надписями, которые начертала мелом вражеская рука.
Тут Роз пришло на ум, что это из-за нее Пинки иногда вдруг становится
грубым, из-за нее ногти его вдруг впиваются ей в руку. Она вызывающе
сказала:

- Не видать вам Пинки. Я никому не позволю беспокоить Пинки.

- Скоро у него не будет недостатка в беспокойстве.

- Кто вы такая? - умоляюще спросила Роз. - Что вы вмешиваетесь в наши
дела? Ведь вы не из полиции?

- Я такая же, как все остальные. Хочу справедливости, - добродушно
объяснила женщина, как будто спрашивала в лавке фунт чаю. Ее широкое,
цветущее, чувственное лицо расплылось в улыбке. Она добавила: - Я хочу,
чтобы ты-то не пострадала.

- Не нуждаюсь я ни в чьей защите, - возразила Роз.

- Ты должна вернуться домой.

Роз сжала кулаки, защищая медную кровать и кувшин с мутной водой.

- Мой дом тут.

- Нечего тебе злиться, милочка, - продолжала женщина. - Я не собираюсь
больше выходить из себя. Тут не твоя вина. Ты не знаешь, как обстоят дела.
Бедная малютка, мне тебя просто жаль.

Она шагнула по линолеуму, как будто собиралась заключить Роз в объятия.

Роз попятилась к кровати.

- Не подходите ко мне!

- Ладно, не волнуйся, милочка, это тебе не поможет. Понимаешь... Я ведь
упорная.

- Не знаю, к чему вы клоните. Почему вы не можете говорить открыто?

- Есть дела, о которых лучше говорить... намеками.

- Отойдите от меня. Или я закричу.

Женщина остановилась.

- Давай рассуждать здраво, дорогая. Я здесь только для твоей же пользы.
Тебя нужно спасти. Подумай... - Одно мгновение она: казалось, не могла
подобрать нужных слов, а затем тихо добавила: - Твоя жизнь в опасности.

- Ну и убирайтесь, если только в этом все дело...

- Только в этом все дело! - Женщина была поражена. - Только в этом! -
Она решительно захохотала. - С ума можно сойти! Разве этого мало? Я ведь
не шучу. Если до тебя не доходит, то поразмысли получше. Он-то ни перед
чем не остановится.

- Ну и что? - спросила Роз так же сдержанно.

Женщина тихо прошептала, стоя на расстоянии нескольких шагов:

- Он - убийца.

- Вы думаете, я этого не знаю? - спросила Роз.

- Господи, спаси, - пробормотала женщина, - ты что, хочешь сказать...

- Вы не можете сообщить мне ничего нового.

- Ты просто рехнулась, дурочка, - знала обо всем и вышла за него замуж.
Правильно я сделаю, если перестану с тобой возиться.

- Жалеть не буду, - ответила Роз.

Женщина еще раз напряженно улыбнулась, как будто положила на гроб
венок.

- Ты меня не выведешь из себя, дорогая. Ох, если я только отступлюсь от
тебя, я ведь по ночам глаз не сомкну. Неправильно это будет. Послушай-ка,
может, ты не знаешь, что они сделали. Я-то теперь все выяснила. Они
затащили Фреда в туннель под набережной, в одну из тех лавчонок, и начали
душить - задушили бы его насмерть, в конце концов, но у него сердце не
выдержало. - Голосом, дрожащим от ужаса, она добавила: - Они душили
мертвеца... - Вдруг она резко сказала: - Да ты не слушаешь меня.

- Я все это знаю, - солгала Роз.

Она напряженно соображала... припоминала предостережение Пинки: "Не
впутывайся..." В голове заметались смутные и беспорядочные мысли: "Он
сделал для меня все что мог, я должна помочь ему сейчас". Роз пристально
посмотрела на женщину - никогда не сможет она забыть это круглое,
добродушное, стареющее лицо; вот сейчас оно похоже на лицо юродивого,
выглядывающего из развалин разрушенного дома.

И она сказала:

- Ну что ж, если вы уверены, что все именно так и было, чего же вы не
идете в полицию?

- Вот теперь ты рассуждаешь здраво, - ответила женщина. - Я только хочу
все выяснить. Вот как обстоит дело, милочка. Есть один человек, я ему
денег дала, и он рассказал мне кое-что. А кое-что я выяснила сама. Но этот
человек... он не будет давать показания. На это есть причины. А показаний
нужно очень много - раз доктора установили естественную смерть. Вот если
бы ты...

- Почему вы не бросите все это? - спросила Роз. - Ведь со всем этим
покончено. Почему вы не оставляете вас в покое?

- Это было бы неправильно. А кроме того... он ведь опасен. Вспомни, что
произошло здесь на днях. Меня-то ты не убедишь, что это несчастный случай.

- А вам, наверное, и в голову не пришло, - настаивала Роз, - почему он
это сделал? Человека не убивают без причины.

- Ну а почему он это сделал?

- Не знаю.

- А ты бы у него спросила.

- Не к чему мне знать об этом.

- Ты думаешь, он тебя любит, - продолжала женщина. - Ничего подобного.

- Но он женился на мне.

- А зачем? Потому что нельзя заставить жену давать показания против
мужа. Ведь ты такой же свидетель как и тот человек... Милочка моя, -
попыталась она снова перебраться через пропасть между ними, - я ведь
только хочу спасти тебя. Тебя-то он убьет, не задумываясь, стоит только
ему заподозрить, что ты для него опасна.

Прислонившись спиной к кровати, Роз следила, как женщина приближается.
Она позволила ей положить себе на плечи большие прохладные руки - такие
руки могли бы хорошо месить сдобное тесто.

- Люди меняются, - сказала она.

- Ох, нет, не меняются. Погляди-ка на меня. Я никогда не меняюсь. Это -
как палочка леденца. Откуси от нее, сколько хочешь, и все-таки прочтешь:
"Брайтон". Такова уж человеческая натура.

Она печально вздохнула прямо в лицо Роз - от нее пахло вином и чем-то
сладким.

- Исповедь... раскаяние, - прошептала Роз.

- Это все религия, - возразила женщина. - Поверь мне, мы имеем дело со
здешним миром.

- Она потрепала Роз по плечу, дыхание с шумом вырвалось у нее из горла:

- Давай, собирай вещи, и пойдем отсюда вместе со мной. Я о тебе
позабочусь. Тебе нечего будет бояться.

- Пинки...

- Я позабочусь и о Пинки.

- Я сделаю все... все, что вы хотите... - сказала Роз.

- Вот теперь ты дело говоришь, милочка.

- Если вы оставите нас в покое.

Женщина отпрянула. Вместо неестественной улыбки, напоминающей
похоронный венок, на лице ее неожиданно и неуместно мелькнула ярость.

- Упрямица; - сказала она. - Была бы я твоей матерью... хорошую
взбучку...

Запавшие глаза на худощавом решительном личике с упрямым ртом вернули
ей яростный взгляд - в воздухе запахло всеми войнами, потрясавшими мир;
корабли готовились к бою, бомбардировщики поднялись в воздух. Лицо девушки
было, как военная карта, отмеченная флажками.

- Вот еще что, - сказала женщина, - тебя тоже могут засадить в тюрьму.
Потому что тебе все известно. Ты сама мне сказала. Сообщница - вот кто ты
такая. Это уж точно.

- Разве вы не понимаете, - удивленно сказала Роз, - ведь если заберут
Пинки, все будет мне безразлично!

- Боже мой, - воскликнула женщина, - я же только из-за тебя и пришла
сюда. Сначала я и смотреть-то на тебя не хотела, а теперь я просто не могу
позволить, чтобы пострадал безвинный. - Эта фраза выскочила у нее с
треском, как билет из автомата. - Ты что, и пальцем не пошевелишь, так и
будешь ждать, пока он тебя убьет?

- Он не сделает мне никакого вреда.

- Ты молода. Ты не знаешь жизни, как я.

- Есть вещи, в которых и вы ничего не смыслите.

В то время как женщина продолжала рассуждать. Роз мрачно раздумывала,
стоя у кровати, о Боге, рыдавшем в саду и страдавшем на кресте, о Молли
Картью, горевшей в вечном огне.

- Зато я знаю то, в чем ты ничего не смыслишь. Я знаю разницу между