Чтение 49–й страницы книги ~Риск~

них с силой удерживали меня - их руки мало отличались от железных тисков.

Финч выдвинул ящик в торце стола и вышвырнул оттуда скатерть в крас-
ную и белую клетку, которая плавно перелетела через всю комнату и упала на
кресло. Под скатертью лежали большие квадратные салфетки. Тоже в красную и
белую клетку. Скаковые цвета Гобелена. В критическую минуту в голову иногда
приходят нелепые мысли. Финч и Коннат Павис, каждый скатали валиком по сал-
фетке, наподобие бинта, и закрутили узлом вокруг одной из моих лодыжек. Они
привязали меня за щиколотки к ножкам стола. Потом они стащили с меня пид-
жак. Они скатали и обвязали красно-белыми салфетками кисти рук, туго затя-
нув узлы; свободные концы ярких салфеток трепетали, точно праздничные флаж-
ки. Они управились быстро.

Лица у всех раскраснелись, глаза туманились в упоении утоленной
страсти. Глитберг и Онслоу навалились на меня с двух сторон и растянулись
на спине. Финч и Коннат Павис закинули мне руки за голову и привязали сал-
фетки на запястьях к двум другим ножкам стола. Мое сопротивление только
распаляло их.

Думаю, стол был примерно два на четыре фута. Я вполне умещался на нем
от колен до макушки. Жесткий, покрытый стеклом, неудобный.

Они отступили назад, чтобы полюбоваться делом своих рук. Моя борьба
не принесла плодов, но все они тяжело дышали. Все страдали избыточным ве-
сом, все были не в форме и готовы в любой момент скончаться от сердечной
недостаточности. Но они продолжали жить.

- Что теперь? - задумчиво поинтересовался Онслоу. Он опустился на
колени и снял с меня ботинки.

- Ничего, - сказал Тревор. - Достаточно.

Стадный инстинкт угас в нем первом. Он отвернулся, избегая смотреть
мне в глаза.

- Достаточно! - вскричал Глитберг. - Да мы ведь еще ничего не сде-
лали.

Павис окинул меня с ног до головы пристальным, оценивающим взглядом
и, наверное, только теперь осознал, что они сделали.

- Да, - медленно произнес он. - Достаточно.

- Вот еще! - злобно отозвался Онслоу.

- Ни за что, - вторил ему Глитберг. Павис не удостоил их вниманием
и обратился к Финчу.

- Он твой, - сказал он. - Но на твоем месте я бы просто оставил
его здесь.

- Оставить его?

- У нас есть дела поважнее, чем заниматься туте ним глупостями. Ты
не хотел оставлять на нем следов. Уверяю тебя, будет вполне достаточно то-
го, как мы связали его.

Уильям Финч обдумал сказанное и кивнул; он уже немного опомнился, к
нему возвращалась способность рассуждать здраво. Он медленно приблизился и
остановился почти вплотную ко мне, сбоку. Финч взглянул вниз, и глаза его
до краев наполнила знакомая ненависть.

- Надеюсь, ты удовлетворен, - сказал он. И плюнул мне в лицо.

Навису, Глитбергу и Онслоу идея показалась замечательной. Они проде-
лали то же самое по очереди с самой презрительной миной, какую смогли изоб-
разить.

Тревор к ним не присоединился. Он просто смотрел и жалко дергал рука-
ми, выражая протест, впрочем, совершенно бесполезный.

Слюна почти ослепила меня. Ощущение было ужасным, и я не имел возмож-
ности стереть ее.

- Хорошо, - сказал Павис. - Вот и все. Теперь сваливай, Финчи, а
ты, Тревор, собирай вещи, и мы все уходим.

- Вот еще! - снова возмутился Онслоу.

- Тебе нужно или не нужно алиби? - задал вопрос Павис. - Для этого
придется потрудиться. Попасться на глаза полудюжине добропорядочных людей.
Распустить кое-какие слухи.

Онслоу сдался неохотно и потешил себя, удостоверившись, что ни один
узел на салфетках не ослаб. Чего, увы, не произошло. Финч исчез из моего
сократившегося поля зрения, как и, похоже, из моей жизни. У подъезда заве-
лась машина, колеса прошелестели по гравию, и звук мотора замер вдали.

Тревор вышел из комнаты, но вскоре вернулся с чемоданом в руках. Пока
он отсутствовал, Онслоу хихикал, Глитберг глумился, а Павис проверял, нас-
колько свободно я могу шевелить руками - мне удавалось сдвинуть их на пол-
дюйма, самое большее.

- Тебе отсюда не выбраться, - сказал он. Он потряс меня за локоть и
насладился результатом.

- Полагаю, теперь мы квиты. - Он отвернулся, ибо появился Тревор.

- Все двери закрыты?

- Все, кроме парадной, - ответил Тревор.

- Отлично. Тогда поехали.

- Но как быть с ним, - спросил Тревор. - Мы не можем просто оста-
вить его в таком положении.

- Неужели? Почему же?

- Но...-пробормотал Тревор и умолк.

- Кто-нибудь найдет его завтра, - сказал Павис. - Уборщица или еще
кто-то. У вас есть уборщица?

- Да, - неуверенно промямлил Тревор. - Но она не приходит по втор-
никам. Хотя вернется моя жена.

- Так в чем же дело?

- Хорошо. - Он поколебался. - Жена хранит кое-какие деньги на кух-
не. Пойду принесу.

- Ладно.

Тревор отправился за деньгами, потом возвратился. Он остановился око-
ло меня с обеспокоенным видом.

- Ро...

- Ну, хватит, - нетерпеливо вмешался Павис. - Он погубил тебя, как
погубил и нас. Ты ни черта ему не должен.

Он вывел всех из комнаты. Тревор уходил подавленный, Глитберг с ух-
мылкой, Онслоу недовольный. Павис оглянулся на пороге, и его лицо - по
крайней мере та часть, которую мне удалось разглядеть, - было преисполнено
самодовольства и удовлетворения.

- Я буду вспоминать о тебе, - сказал он, - всю ночь.

Он потянул на себя дверь, закрывая ее, и погасил свет.

Тело человека не создано для того, чтобы часами оставаться в одном
положении. Даже во сне оно постоянно двигается. Суставы сгибаются и разги-
баются, мускулы то напрягаются, то расслабляются.

Ни одно человеческое тело не приспособлено лежать так, как лежал я, с
растянутыми и напружиненными до предела мышцами ног, живота, груди, плеч и
рук. Уже через пять минут, пока все они еще толпились в комнате, напряжение
стало совершенно невыносимым. Никому бы в голову не пришло сохранять подоб-
ное положение по собственной воле.

Когда они ушли, я попросту не мог представить, что меня ждет впереди.
Мое воображение засбоило. Оно отключилось. Что делать человеку, если он не
в силах вынести что-то, но должен?

Самые смачные плевки медленно стекли с моего лица, но на коже оста-
лось еще много липкой, вызывавшей зуд слюны. Я слепо смотрел в темноту ши-
роко открытыми глазами и мечтал оказаться дома, в собственной удобной пос-
тели, где еще несколько часов назад я и надеялся провести ночь.

Я осознал, что мне на удивление трудно дышать. Дыхание воспринимается
многими как нечто само собой разумеющееся, но этот процесс вовсе не так
прост, как кажется. Межреберные мышцы опускают и поднимают грудную клетку,
позволяя воздуху свободно вливаться в легкие. Так сказать, не воздух, про-
никая внутрь, расширяет объем груди, но расширение объема груди открывает
доступ воздуху. Если грудная клетка зафиксирована в одном положении, то
возможности для нормальной работы мышц весьма ограничены. Мою шею, как
удавка, теснили застегнутый воротник рубашки и галстук. Я могу задохнуться,
мелькнула мысль.

Еще один орган, который дышит за вас, - это диафрагма, чудесная
плотная мышечная перегородка между сердечно-легочной полостью и расположен-
ными ниже кишками. Спасибо тебе. Господи, за диафрагму, подумал я. Да
здравствует царство диафрагмы. Моя трудилась, выбиваясь из сил.

Вот было бы здорово, решил я, провести ночь в беспамятстве. Если бы я
изучал йогу... освобождение духа из телесной оболочки. Но слишком поздно. Я
вечно опаздывал. Неприятности застигали меня врасплох.

Острая боль в растянутых мышцах пронзила мои плечи. Иглы. Шпаги. Ду-
май о чем-нибудь другом.

Яхты. Подумай о яхтах. Больших дорогих парусниках, построенных по са-
мым высоким стандартам на лучших британских судоверфях, отплывающих из Бри-
тании к торговым агентам на Антибах и Антигуа.

Огромный плавучий капитал в легко реализуемой форме. Никакой обычной
бюрократической волокиты с переводом крупных сумм денег за границу. Нечего
беспокоиться о долларовой пошлине и прочих подобных препонах, установленных
алчными правительствами. Нужно только вложить деньги в стекловолокно, снас-
ти и паруса, и отплывай на них с приливом.

Служащий из "Голденуэйв" сказал мне, что у них никогда не было недос-
татка в заказах. Яхты, утверждал он, не устаревают, как аэропланы или маши-
ны. Вложите четверть миллиона в судно, и почти наверняка его стоимость воз-
растет спустя несколько лет. Продайте судно, положите деньги в банк, и -
але-гоп! - тихо, чисто и законно сработано.

Мои руки и ноги выражали неистовый протест. Мне не удавалось сдвинуть
их больше чем на дюйм; я не мог предложить ноющим мышцам совсем никакой пе-
редышки. Я пришел к выводу, что это была поистине чудовищная месть. Какой
смысл теперь вспоминать, что я сам потревожил Пависа и Онслоу с Глитбергом.
Ткните палкой гремучую змею и не удивляйтесь, если она вас укусит. Я соби-
рался выяснять, не они ли похитили меня, а вместо того выяснил, что они
сделали со всеми исчезнувшими деньгами.

Расплата за яхты. Главную опасность представляло упоминание о яхтах,