Чтение 49–й страницы книги ~Охота Бешеного~

— Я готов с тебя сам штаны снять, — услужливо сказал Удди и заржал.

— Хватит, парень! — разозлился Михаил. — Дай бабе спокойно оправиться.

— Шуток не понимаешь? Просто не хочу, чтобы она сбежала. — Он вытащил из-за пояса пистолет Макарова.

Михаил развязал девушке руки, и она вышла из машины.

Людмила ждала, что сейчас что-то должно произойти — недаром же незнакомец придумал, будто ей надо помочиться. Однако он продолжал сидеть, и девушке ничего не оставалось, как бесстыдно снять рейтузы и трусики, оголить зад и помочиться.

— Ты посмотри, какая жопа! — воскликнул Удди.

Людмила вернулась в машину и протянула Михаилу руки, вопросительно глядя на него.

— Ладно, так обойдемся. Только не вздумай шутить! — угрюмо предупредил Михаил.

Вскоре они въехали в небольшой городок и остановились у здания больницы.

— Посиди с ней, я тех двоих притащу. — Удди выскочил из машины и скрылся за дверью больницы.

— Я думала… — начала девушка, но Михаил резко оборвал ее:

— А о своих друзьях ты подумала?

— Нет, — смутилась Людмила. — Слушайте, как вас зовут?

— Михаил.

— А меня Людмила. Вы не сердитесь… — Она умолкла, взглянув на здание больницы. — Странно! Второго я не знаю.

— Разберемся, — шепнул Михаил, присматриваясь к двум мужчинам, которых вел Удди.

Одному из них, с измученным бледным лицом, было лет сорок. Другому, светловолосому, лет тридцать. Правая рука его вместе с плечом была закована в гипс.

Удди открыл УАЗик. Тот, что с гипсом, сел назад, к Михаилу и Людмиле, а второй — рядом с Удди.

— Это что, ее приятели? — по-чеченски спросил Михаил, когда машина рванула с места.

— Только дохляк. — Удди кивком показал соседнее сиденье. — А безрукого наши вчера прихватили. Он тоже оператор, только питерский.

Михаилу вдруг показалось, что Людмила внимательно прислушивается к разговору, и у него мелькнула мысль, что она понимает по-чеченски.

Ехали долго. Сослуживец Людмилы был очень слаб и, когда машину подбрасывало на ухабах, тихо постанывал. Питерскому, очевидно, хорошо досталось: глаз заплыл, брови рассечены, сломан нос. Дышал он со свистом и хрипом — наверное, отбиты легкие или переломаны ребра. Он тоже стонал, когда УАЗик трясло на ухабах.

— Ты что, земляк, нарочно ни одной ямы не пропускаешь? — не выдержав, рявкнул Михаил по- чеченски.

— А тебе что, жалко ублюдков?

— Придурок! Мне себя жалко, ты мне поспать не даешь!

— Так бы сказал сразу, — протянул Удди и повел аккуратнее.

Людмила легким прикосновением поблагодарила Гадаева.

Они ехали всю ночь.

— Сколько нам еще трястись? — спросил Михаил.

— Часа через два-три прибудем. Можешь дальше дрыхнуть. Только смотри, чтобы они тебя во сне не придушили! — хохотнул Удди.

— Думаешь, могут? — насмешливо спросил Михаил и посмотрел на часы. Было девять утра.

— Ты бы видел, что этот однорукий вытворял, когда его брали! — продолжал Удди. — Троих наших ребят в больницу отправил с переломанными руками и пробитой башкой. Каратист сраный!

— А чего не добили? — спросил Михаил.

— Думали выкуп за него потребовать, но Хозяин чего-то передумал и сунул к этим, до кучи. Как говорят у русских: «Бог троицу любит».

— Для того он и Хозяин, чтобы приказывать.

— А я что говорю? — спохватился Удди. — Наш командир — умная голова! Знаешь, сколько на него покушений было?

— Читал в газетах.

— Врут твои газеты. На Хозяине места здорового нет. Вот у бабы спроси: она, небось, разглядела. — Он хихикнул. — Шрам у него на лице видел? Это осенью его какая-то сволочь подкараулила. Я гада на куски порубал! Но нашему хозяину все хоть бы хны!

— Аллах его хранит, — как можно серьезней сказал Михаил.

Он все время следил за Людмилой и убедился окончательно, что она понимает по-чеченски.

Наконец машина остановилась на каком-то пустыре.

— Хозяин говорил, что мы должны доставить их к его приятелю, — заметил Михаил.

— Мы и доставили. Лом сам сюда подъедет.

— Почему сюда?

— Тебе Хозяин что велел?

— Проследить, чтобы все было как надо, и доложить ему.

— Вот и выполняй.

Вскоре на пустыре показались белые «жигули». За рулем сидел какой-то мужик — очевидно, Лом. Михаил с удивлением увидел, что в машине находятся Савелий, Матросов и Кораблев.

— Это он? — спокойно спросил Гадаев.

— А кто же еще? — Удди вышел из машины. — Салам аллейкам. Лом!

— Аллейкам салам, Удди! Давно ждете? — Лом не вышел из машины и разговаривал через открытое окно.

— Только что подъехали. Где будем дело делать? — Удди подмигнул. — До города близко, вдруг услышит кто-нибудь?

— А что за парень с тобой? — настороженно спросил Лом.

— Это Михаил Гадаев, новый личный порученец Хозяина, — скривившись, пояснил Удди. — Он должен будет обо всем доложить командиру.

— А ты для чего? Для мебели, что ли?

— У меня своя работа есть. А если тебя чтото не устраивает, так позвони Хозяину и скажи ему об этом.

— Ладно, поехали. Километрах в двух отсюда есть одно хорошее местечко. — Лом дал по газам.

— Шайтан! При Хозяине как овца, а здесь гонор показывает! — Удди сплюнул сквозь зубы.

— Волка нет, вот овцы и гуляют, — усмехнулся Михаил. — Не обращай внимания. Поехали!

Удди вернулся к УАЗику, сел за руль, и они поехали следом за «Жигулями». «Жигули» остановились возле какого-то полуразрушенного дома.

— Отличное место, — сказал Лом. — Здесь участковый наш жил. — Он злобно ухмыльнулся. — Попортил, сука, мне кровушку! Ну, и я в долгу не остался: сделал ему операцию на сердце без наркоза. Прямо тут, в доме. Сперва-то он сбежать хотел, семью спрятал, но за барахлом вернулся. А я как чувствовал — трое суток его дожидался. Слышал бы ты, как он верещал под «перышком»! Приятно вспомнить…

— Хватит воспоминаний! — оборвал его Удди. — Зови своих, дело надо делать.

— А куда ты торопишься? — хмыкнул Лом.

— Куда-куда? Жопой резать провода! — порусски заорал Удди. — Миша, иди познакомься с Ломом, а я пленными займусь. — Он направился к УАЗику.

Михаил вышел из машины, но не успел он подойти к Лому, как из УАЗика раздался крик.

— Помогите! — кричала Людмила.

— Опять бабу лапает, — усмехнулся Лом.

Михаил быстро переглянулся с Савелием и подал знак: «Идем на помощь!». Савелий мгновенно оценил ситуацию. До УАЗика было метров десять-двенадцать, и, если Удди заметит, что Лома «успокоили», то сразу же откроет огонь. Неожиданно Говорков заметил, как из-за угла дома высунулась чья-то рука, и пальцы сделали знак: «Помощь идет!».

— Что, завидуешь? — спросил Савелий Лома, чтобы отвлечь его.

Лом обернулся и, видно, что-то почувствовав, выхватил пистолет, но выстрелить не успел: нож, метко брошенный Денисом, вонзился в его прыгающий кадык. Лом рухнул на землю и захрипел. В голове у него промелькнуло: «Проклятые деньги…» Дернувшись, он затих.

В УАЗике, похоже, никто ничего не заметил. Удди срывал с Людмилы рейтузы и пытался засунуть ей в промежность свои грязные пальцы, одновременно расстегивая ширинку и вытаскивая член.

— Ну что, развлечемся напоследок?

— Иди подрочи, ублюдок!

— Ах ты, сука! — Удди изо всех сил ударил ее кулаком в лицо.

Людмила опять закричала.