Чтение 49–й страницы книги ~Кингсблад, потомок королей~

- Не обещаю вам на сегодня коротких выступлений. То, что имеет нам
сообщить наш друг майор Олдвик, так важно, что я дал ему зеленый свет на
неограниченное время.

Подстриженные ежиком волосы Рода, его широкие плечи и тонкая талия
вызывали в памяти всякие слова из Киплинга: сирдар, саиб, сипай, долг,
сила, нищий, туземец, каста, пария, кровь; беззаботно ответил полковника
сын, голос крови во мне не угас; твой сын молодец, отважный боец, он
Квислингом будет у нас. А в голосе Олдвика звучал лай плац-парада,
смягченный адвокатскими модуляциями.

По его словам, поведение всех наших белых войск в Европе доставило ему
большую радость. "Не консервы и не патроны, а боевая доблесть - вот что
давало нам силу". Но он должен отметить одно чрезвычайно печальное
обстоятельство, а именно - поведение наших солдат евреев и негров.

Десять минут он с увлечением громил евреев, а затем продолжал:

- Эти самые меньшинства любят прихвастнуть в своих крамольных газетках,
но на поле чести они не выдерживают, кишка тонка, особенно у темнокожих
братьев. Не посетуйте за грубое солдатское выражение, от них смердит!

(Нийл посмотрел на страдальческое лицо брата, на Уэбба и Экли
Уоргейтов, которые принимали на завод квалифицированных рабочих-негров.
Уэбб - среднего калибра бухгалтер в очках, вечно дрожащий над балансом, и
Экли - бухгалтер мелкого калибра, еще не научившийся дрожать.)

Речь Олдвика стала размеренной и твердой:

- Я лично свободен от предрассудков, наша армия и флот свободны от
предрассудков, господь бог, надо полагать, свободен от предрассудков. Мы
надеялись, что эти шоколадные джентльмены кое-чему научились за прошлую
войну. В этой войне мы дали им все шансы - у нас даже был один генерал
негр и немало полковников! А сегрегация если и проводилась, так только по
просьбе самих же цветных командиров, которые откровенно признавали, что их
черные барашки не доросли до общения с белыми.

Я сам видел, как во время атаки тихий маленький сержант ариец в очках
сдерживал целую ораву черных солдат, вздумавших удирать во главе с
огромным детиной, у которого хватило нахальства нацепить, на плечи две
полоски; увидев меня, этот "капитан" только заулыбался, как дурак. Зато
когда доходило до ухаживаний за простодушными французскими крестьянками,
тут эти косолапые кавалеры не знали страха!

Однако, если говорить о зверствах и безобразиях негров, какие мне лично
пришлось наблюдать, то хуже всего был случай, когда один из них -
очевидно, с пьяных глаз - имел наглость заявить рослому ирландцу из
американской военной полиции: "Вот меня отправят домой по состоянию
здоровья, тогда уж я обслужу вашу девушку за вас". Не знаю, право,
насколько это было законно, и узнавать не собираюсь, но могу вам сказать,
что этого голубчика хоронили без воинских почестей!

(Смех и аплодисменты.)

Где же выход? Мне кажется, наш новый друг и сочлен Люциан Файрлок может
предложить нам единственный выход: это _полная сегрегация_, которая столь
успешно проводится на Юге и которой, надо надеяться, скоро потребуют
повсеместно у нас на Севере. Мне бы хотелось, чтобы в будущей войне негров
даже не называли солдатами, чтобы их обрядили не в форму, а в комбинезоны
и силой сгоняли в рабочие команды.

(Нийл посмотрел на Люциана Файрлока, сидевшего рядом с Дунканом
Браулером, вице-президентом компании Уоргейта. Видимо, Люциану было так же
неловко выслушивать комплименты Рода, как сидеть, положив ноги на стол.)

- А теперь, - продолжал Род, - я должен сообщить вам кое-что о неграх,
живущих здесь у нас, в Гранд-Рипаблик. Когда мы уходили отсюда, чтобы с
оружием в руках защищать наши мирные жилища, негры здесь были наперечет, и
все больше скромные, работящие старики вроде Уоша, который с детства всем
нам чистил башмаки и был доволен этим, дай ему бог здоровья, и которого
все мы любили и уважали.

Но, возвратившись с фронта, мы увидели, что в наше отсутствие сюда
проникли сотни цветных самого худшего типа, а за ними тянутся и все их
вшивые, немытые и незваные родственники с Юга, где от них рады избавиться,
и на наших глазах создается такой очаг черной смуты, что расовые
беспорядки совершенно неизбежны, а всему виной - ложный либерализм, слепая
терпимость по отношению к неграм.

(Майор Родней Олдвик никогда не говорил "ниггер". Он не произнес бы
этого слова, даже участвуя в линчевании.)

Сейчас мы имеем здесь уже около двух тысяч этих сынов и дочерей
мумбо-джумбо, а скоро их будет двадцать тысяч, и прекрасный город будет
загрязнен, заражен, погублен, _если мы этому не воспрепятствуем_.

Я по собственному почину собрал сведения о нескольких негритянских
агитаторах, которые пытаются посеять смуту на наших заводах и фабриках, и
хочу рассказать вам об этих небезынтересных субъектах, которые, хотя
большинство из вас о них и не слышало, готовятся отнять у вас ваши
предприятия, джентльмены, и, прибавлю, имеют все шансы добиться успеха,
если вы не проснетесь и не приметесь за дело очень, очень энергично!

(При этом возгласе из детективной мелодрамы все подняли головы.)

Они хотят заставить профсоюзы, которые до сих пор обычно не принимали
черных или обезвреживали их, выделяя в особые псевдосоюзы, они хотят
заставить их широко открыть свои двери, чтобы каждый черный
чурбан-землекоп мог войти туда и даже занять должность.

Скоро вы увидите такую картину: дюжий черный профсоюзник является к вам
в кабинет, усаживается, не снимая шляпы, пыхтит вам в лицо дешевой сигарой
и учит вас, как вести дело, на создание которого вы отдали лучшие годы
своей жизни. Да, да, а черные, как сажа, девицы будут требовать "права"
пользоваться той же уборной, что и ваши дочери и ваши изящные секретарши!

И вы, джентльмены свободных профессий, вы, врачи, и мои коллеги юристы,
и даже лица духовного звания, не думайте, что вас это не коснется! Если вы
не примете нужных мер, вас заставят брать на работу темнокожих секретарей
и бухгалтеров, - и вы, умные люди, возглавляющие наше общество, допустили,
чтобы этот заговор составился у вас под носом!

(Впечатление было потрясающее. Все знали, что Род Олдвик - хороший
малый, храбрый солдат, способный юрист, но он, оказывается, еще и
недюжинный мыслитель и оратор! Да он, пожалуй, со временем подойдет на
пост губернатора или сенатора Соединенных Штатов!)

А теперь совершенно конфиденциально, чтобы вы могли защитить себя, свою
честь и свой бизнес, я назову вам коноводов этого заговора - образованных
негров, устроившихся на теплых местечках и не имеющих ни малейшего права
вмешиваться в дела рабочих организаций.

Самый опасный из них - некий Клемент Брэзенстейн, профессиональный
агитатор с темным прошлым. Он не живет здесь постоянно, но, как тать,
пробирается сюда под покровом ночи, чтобы подстрекать к мятежу здешних,
очень, кстати сказать, активных предателей. В число их входит некий Райан
Вулкейп, бывший солдат, выгнанный из армии за неподчинение приказам, и
Сьюзен, она же София Конкорд, медсестра городской больницы, получающая
жалованье из налогов наших сограждан, из ваших и моих денег, чтобы сеять
разрушительную пропаганду среди безобидной негритянской бедноты!

В том же заговоре участвует весьма подозрительный черный
горлодер-проповедник, известный одураченной им пастве как "евангелист"
Брустер, который кощунственно использует церковную кафедру для
распространения красной доктрины восстания рабов, и бывший рабочий с
фабрики патентованных средств, который выдумал, будто он ученый-химик, и
именует себя "доктор" Ашер Дэвис.

Все эти милые личности непрерывно поддерживают связь с еврейскими
чиновниками в Вашингтоне, у которых есть тайный план: сделать КНРР -
Конспирацию Негодяев, Разлагающих Республику, - основным законом страны,
подменить ею наш Американский Образ Жизни и принудить каждого
промышленника держать на работе целую кучу негров, независимо от того,
нуждается он в них или нет. По всей Америке подготавливают они этот
неслыханный переворот - от рыбоконсервных заводов старой Новой Англии до
киностудий Голливуда, - не верьте мне на слово, джентльмены, а почитайте,
что пишут сами негры в своих возмутительных газетах!

Однако здесь, в Гранд-Рипаблик, они проявляют особое коварство, и с
ними из вечера в вечер встречаются некоторые белые люди, и притом не
евреи, не бродяги или преступники, а люди нашего с вами круга!

(Род торжествующе окинул глазами аудиторию, на секунду взгляд его
задержался на Нийле, и тот безмолвно ответил ему: "Хорошо, Род. Я готов".)

Род продолжал:

- Присутствующие здесь сегодня Уоргейты и Дункан Браулер достойны самой
сердечной похвалы за то, что они в своем великодушии дали огромному
количеству черных джентльменов возможность показать, на что они способны.

Нужно сказать, что эти левые, эти витающие в облаках мечтатели из
Вашингтона утверждают, будто бы цветные братья не уступают белым рабочим в
точности, дисциплинированности и качестве работы. Но я уполномочен
заявить, что Уэбб, Экли и Дунк пришли к совершенно иному выводу, и в
ближайшее время общая картина на заводах Уоргейта значительно изменится и
ухмыляющимся черным рожам будет уделено в ней куда более скромное место!

(Нийл посмотрел на Экли, в лесном домике которого они так весело
провели вечер две недели назад. Вид у Экли и у его отца был смущенный, но
они не пытались возражать.)

Итак, джентльмены, я нарушил традицию и не старался вас посмешить,
потому что тем из нас, кто стоял под огнем неприятеля, будет не до смеха,
пока мы не убедимся, что вы намерены сохранить для нас то, что мы
сохранили для вас ценой своей крови, - чистую, честную, незапятнанную
страну свободной конкуренции и инициативы - Америку Отцов Основателей!

В знак одобрения они застучали кружками по столу и разбили свои
глиняные трубки.

Нийл думал: "Вот оно. Пора. Идет смотритель тюрьмы со священником".

Доктор Дровер призвал к молчанию, чтобы поблагодарить оратора, и тут