Чтение 49–й страницы книги ~Экспансия

поляков и евреев; доктор Вильхельм Байснер живет там же; работник СД
Бернхард Бендер скрывается под псевдонимом Бена Салема в Каире, во время
войны был штурмбанфюрером СС, возглавлял отдел по борьбе с евреями в
гестапо Варшавы; доктор Бубль скрывается в Мадриде под псевдонимом Амана
Хуссейна Сулеймана, офицер гестапо из секции по борьбе с евреями; доктор
Вальтер Кучман, виновен в расстрелах поляков, русских, белорусов и евреев,
проживает ныне в районе Мирамор под фамилией Педро Рикардо Ольмо;
штандартенфюрер СС Франц Адомайт, сотрудник военного преступника Эйхмана,
проживает в Мадриде под псевдонимом Паоло Саарейба, сотрудничает с фирмой
ИТТ; доктор Эрих Альтен, руководитель гестапо в Галиции, находится в
Лиссабоне, имеет паспорт подданного Египта на имя Али Бела; ближайший
сотрудник Геббельса доктор Ханс Апплер проживает в Малаге, имеет два
паспорта - на имя Салеха Шаффара и Эмилио Гарсиа; в Кордове открыто живут
под своими фамилиями полковник Рудель и штандартенфюрер СС профессор
доктор Танк..."

Клаудиа заметила, как глаза сенатора перестали
и н с п е к т и р у ю щ е, словно бы подчеркивая строки, вылущивать из
бумаги фамилии; испугавшись, что он вернет ей текст и молча уйдет в
квартиру, она сказала:

- Это десятитысячная часть тех материалов, которые находятся в
распоряжении моего друга, который направил меня к вам. И еще он просил
передать, что человек, который предлагал вам - или в ближайшее время
предложит - отдохнуть на горных курортах Барилоче, на тех склонах, где
разворачивается бизнес американца Краймера и его компаньона, на самом деле
охотится за вашими материалами, он - звено в провокации...

- Войдите, пожалуйста, сеньора, я готов продолжить разговор, но не
здесь...

- В вашей квартире нельзя разговаривать, - повторила Клаудиа, - мой
друг рекомендовал говорить на лестнице, в подъезде, в автобусе...

- Хорошо, я переоденусь, с вашего позволения, - Оссорио улыбнулся. -
А вы молча посидите в гостиной.

- Лучше уж я доскажу здесь то, что меня просили передать вам. Если вы
решитесь включиться в борьбу против нацистов, которые развертывают свою
активность в Аргентине, мой друг позвонит вам и представится именем
Массимо... И еще: он очень ждет хоть каких-то фамилий тех немцев, которые
начали переселяться в Барилоче накануне военного переворота Перона... И
окружение нациста Зандштете и доктора Фрейде также интересует моего
друга... Он сказал, что эти люди сохранили в своих руках все нити
национал-социалистской подпольной организации...

- Проходите же, - повторил Оссорио, - я мигом.

Он усадил женщину возле радиоприемника, шла веселая утренняя
передача, предложил посмотреть последние иллюстрированные журналы и
отправился в ванную комнату. Остановившись возле зеркала, он посмотрел на
свое изображение и сразу же увидел рядом с собою доброго доктора Гуриетеса
из ИТТ, который столь вдохновенно описывал красоты сказочного горного
курорта, куда добрались безумные "гринго", намереваясь превратить этот
уголок Аргентины в филиал Скво-вэлли; видимо, Перон им этого не позволит,
как-никак традиционное австрийское местечко, закрытая зона: "Но если вы
хотите по-настоящему отдохнуть, отправляйтесь туда, спросите фирму
Краймера и отключитесь от изводящего душу безумия столичной жизни, только
там вы сможете прийти в себя, никто не достанет..."

РОУМЭН (Голливуд, сорок седьмой)
__________________________________________________________________________

Каждое утро теперь Роумэн начинал с гимнастики.

Рабинович сам показывал ему упражнения; занимались они во дворике,
никто не подслушает; Эд передавал последние новости, которые приходили от
Джека Эра, тот сообщал и про работу в архивах, и про Кристу, которая - в
случае надобности - будет ждать их на яхте в открытом море, именно там,
где будет заранее оговорена встреча.

В тот день, однако, Рабинович был хмур, дал Полу взбучку за то, что
тот плохо прогибается: "У тебя в загривке большие отложения солей, надо
разгонять, иначе действительно свалишься, все сосуды проходят там"; потом
объяснил, что вчера приезжали два типа из Вашингтона: "Мы бывшие коллеги
мистера Роумэна, разрешите посмотреть историю его болезни, возможно,
удастся поставить вопрос о пенсии, человек честно воевал, нельзя забывать
героев".

- Ну и как? - поинтересовался Роумэн, делая утомительные приседания с
обязательным выбросом рук в стороны. - Удовлетворились?

- Разговором со мною - да... Но потом они пошли по сестрам и
санитаркам, в открытую, нагло. Увидав это, я прогнал их.

- Не бери в голову, Эд. У тебя работает какой-то человек, который
дает обо мне ежедневную информацию. Черт с ними... Я веду себя верно.

- Я не хотел тебе говорить... Словом, их приезд совпал с новым
слушанием Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности...

- Принес?

- Довольно подробный отчет... Лично я ощущаю себя обгаженным...

Роумэн, однако, гимнастику не прервал, закончил, лишь когда взмок;
поднялся в палату, принял контрастный душ - сначала горячий, потом
ледяной, прекрасный массаж сосудов, - и лишь потом углубился в чтение
материалов комиссии.

В нижнем левом углу полосы давалось сообщение, набранное петитом, о
том, что Чарльз Чаплин предложил Пабло Пикассо организовать комитет в
защиту Ханса Эйслера; комитет был организован в Париже; американскому
послу во Франции вручили протест против травли комиссией великого
композитора, подписанный Матиссом, Пикассо, Кокто, Арагоном, Элюаром. В
свою очередь, Альберт Эйнштейн и Томас Манн обратились к генеральному
прокурору Тому Кларку с требованием прекратить издевательства над
Эйслером.

Две полосы были отданы допросу, проведенному комиссией в Голливуде,
куда были вызваны - в качестве свидетелей, подтверждающих коммунистический
заговор в киноиндустрии Штатов, - писательница Анн Рэнд, актеры Гари
Купер, Адольф Менжу и Роберт Тейлор, самые известные в Америке.

"С л е д о в а т е л ь С т р и п л и н г. - Пожалуйста, миссис Рэнд,
как бывшая советская подданная, объясните комиссии, что вы понимаете под
термином "коммунистическая пропаганда".

Р э н д. - Коммунистической пропагандой я считаю все то, что
изображает жизнь в России как вполне нормальную, даже хорошую. Возьмите, к
примеру, фильм, снятый в Голливуде, "Песнь о России". Он посвящен дружбе
наших стран в борьбе против Германии. Роберт Тейлор играл роль
американского дирижера, приехавшего в Россию. Он встречает девушку из
русской деревни. Она умоляет его, великого дирижера, приехать к ним в
деревню. Агенты ГПУ не мешают ей сделать это. Доверчивый американец
влюбляется в хорошенькую крестьянку. Он показывает ей Москву. Зритель
видит высокие дома и чистые улицы, - но таких нет в Москве! Потом вы
посещаете московский ресторан, - но ведь их нет в городе! Там есть только
один буфет для партийных бюрократов и приезжающих иностранцев, куда
впускают по разрешению НКВД! Но русская девушка, которая по советским
законам не имеет права въехать в Москву без специального разрешения,
оказывается с американским дирижером в ресторане! Он протягивает ей
меню... Но в России нет таких меню! Разве что были до революции! А из
ресторана они отправляются на прогулку, ездят в роскошных вагонах
метрополитена, а потом заглядывают в парк, где бегают чистенькие,
улыбающиеся дети! Это совсем не те бездомные оборвыши, каких я видела в
России двадцать лет назад, это какие-то херувимчики! Затем дирижер
отправляется с любимой в ее деревню, и нам ни слова не говорят о тех
миллионах мужиков, которых по решению правительства погубили голодной
смертью, чтобы остальных заставить войти в колхозы!

С т р и п л и н г. - А священники были показаны в фильме "Песнь о
России"?

Р э н д. - Конечно! Я собиралась сказать об этом! Священник венчает
дирижера с его русской пассией! Но ведь каждому известно, что в России
запрещены свадебные обряды в церкви! Зачем нужна эта ложь, вводящая в
заблуждение американского зрителя?! А после свадьбы колхозники слушают его
концерт по радио. Еще одна ложь! В России не больше ста человек владеют
собственным радио! И вот начинается война, Гитлер напал на бедненькую, не
ожидавшую войну державу Сталина, который был союзником нацистов! Дирижер
хочет увезти русскую жену в Америку, но она отказывается: "Я должна
сражаться с врагом". И это не есть коммунистическая пропаганда?! А
кончается киноидиллия тем, что русские уговаривают жену дирижера поехать в
Штаты, чтобы рассказать там о борьбе русских против немцев... Я верю
хозяину фирмы "Метро-Голдвин-Майер" мистеру Майеру, что он не думал о
коммунистической пропаганде, делая этот фильм. Однако показ нормальных,
смеющихся и симпатичных людей в стране террора и рабства - это
коммунистическая пропаганда, вне зависимости от благих намерений мистера
Майера.

С е н а т о р В у д. - Но ведь фильм был сделан в годы войны, когда
русские противостояли нацистам.

Р э н д. - Это не имеет никакого отношения к вопросу о
коммунистической, пропаганде.

В у д. - Вопрос в этом фильме шел о поддержке русских, которые
воевали...

Р э н д. - А мы помогали им ленд-лизом. Но не надо при этом врать
американцам, что в России есть счастливые люди! Пусть бы сказали правду:
"На какое-то время мы кооперируемся с диктатурой Сталина, чтобы разрушить
диктатуру Гитлера". Это было бы честно! А еще надо было послушать, что бы
на это ответили американцы. Согласились бы они с таким предложением или