Чтение 49–й страницы книги ~День гнева~

стеклом, пропел Смирнов. Сырцов узнал, опустил занавеску, пошел открывать,
а Смирнов, идя к подъезду, сам себе удивился. Вслух: - И чего это меня
сегодня на вокзал потянуло?

- Прошу, - сдержанно пригласил Сырцов и распахнул дверь. Смирнов
втиснулся в мини-прихожую, с трудом разобрался со снятой курткой и, шагнув
в комнату, несказанно возликовал:

- А вот еще картиночка, приятная на вид!

- Здравствуйте, - смущенно откликнулся на необычное приветствие
весьма расслабленный Коляша-англичанин. Судя по малой наполненности
литрового однофамильца отставного полковника, расслаблялись здесь уже
давно.

- Уголовка с уголовщиной! - возопил однофамилец самой чистой водки в
мире и, как подкошенный, рухнул в кресло.

- Бывшая уголовка с завязавшей уголовщиной, - поправил Сырцов,
усаживаясь на диван рядом с Коляшей. - А нынче - коллеги.

- Тебе известно, Коляша, что зарплату ему, - Смирнов пальцем указал
на Сырцова, - теперь будешь платить ты?

- Известно, - важно ответил осведомленный Коляша. - Как и то, что
государство сняло вас с довольствия.

- Ишь, как говорить научился, - про себя отметил Смирнов и перешел к
делам. - Что там партийный вождь?

- Я вам звонил сто раз, а вас все нет и нет, - высказал обиду Сырцов.
- Клиент же наш утих в объятиях валютной полюбовницы. Контакты его
проверены; все пустые, за исключением гражданина с Тверской.

- Кто таков?

В давнем прошлом зав. идеологическим отделом райкома КПСС, в недавнем
- зам. директора по кадрам одного из хитрых НИИ, что у меня здесь по
соседству. Две недели назад уволен по сокращению штатов.

- Служил, следовательно, и там, и там, - сообразил Смирнов.

- Служит, - поправил Сырцов.

- Ну, а на зуб, что за человек?

- Разбираемся. Про это в РЭУ не скажут.

- Разберись, Жора, побыстрей. Вполне может возникнуть необходимость
всерьез потрепать его, - Смирнов машинально налил из бутылки в тактично
поставленную Сырцовым на журнальный столик чистую рюмку, поднял ее,
понюхал, решил:

- Хорошая водка.

- Плохую в вашу честь не назовут, - подначил Колюша и предложил: - Вы
выпейте, Александр Иванович.

- Сейчас, - пообещал Смирнов и поставил рюмку на столик. - Будь добр,
Жора, позвони Махову.

- Я ему не то что звонить, я с ним на одном поле срать не сяду, -
ощетинился Сырцов.

- А я сяду, - признался Смирнов. - Позвони, а? Я его домашнего
телефона не знаю.

Обиженный Сырцов встал, принес из кухни аппарат на длинном поводке,
отодвинув тарелки и рюмки, поставил его на стол и набрал номер.

- Подполковник Махов? - спросил он и, услышав дежурное "Алло!"
сообщил: - С вами будет говорить полковник Смирнов.

Смирнов взял трубку и без паузы поздоровался:

- Здравствуй, Леонид.

- Это Жорка был? - прежде всего поинтересовалась трубка и, только
получив утвердительный ответ, приветствовала: - Добрый вечер, Александр
Иванович.

- Мне бы тебя повидать, - вкрадчиво сказал Смирнов.

- С удовольствием. У меня завтра с десяти до одиннадцати окно.

- Сегодня, Леонид.

- Но это невозможно! Пока я доберусь...

- Доберусь я. Диктуй адрес, - перебил Смирнов. - Теплый стан... ага,
запомнил. Через двадцать минут буду. Во двор выходи, - положил трубку,
тупо вспомнил старую идиотскую шутку: - Стан-то теплый, а задница
холодная. - Махнул рюмашку и подтвердил предварительный свой диагноз: -
Хорошая водка.

Не любил Смирнов этот район. Как не любил, впрочем, все московские
новостройки. Пометался во мраке, освещая фарами опознавательные таблички
на домах. Растерялся до некоторой степени, не найдя между седьмым и
одиннадцатым дом под номером девять, но взял себя в руки, преодолел
растерянность и отыскал на солидном отшибе этот проклятый дом. Он домчался
за десять минут, и, естественно, Махова не было. Смирнов спиной привалился
к дверце, уставшую кривую ногу закинул на сиденье - отдыхал.

В разрыве меж домом возникла фигура. Смирнов мощными фарами осветил
ее. Прикрываясь ладошкой от безжалостного света шел к нему навстречу
роскошный молодой еще человек в фирменном прикиде: вальяжная куртка на ста
молниях, джинсы, "суперливайс", кроссовки "рибок". Не по средствам
одевался подполковник Махов. Смирнов, с натугой дотянувшись, распахнул
дверцу и пригласил:

- Садись, Леонид, - проследил, как устраивался Махов, и сходу врезал:
- Одеваешься ты - будто взятки берешь. А, может, и вправду берешь?

- Да идите вы! - с полуоборота завелся Махов. Смирнов заржал, как
конь, и рванулся с места. Махов обеспокоился: - Вы куда меня везете?

- Увезу тебя я в тундру, увезу тебя одну! - пропел Смирнов,
выворачивая на Профсоюзную, вывернул и поведал:

- Я сегодня весь день пою.

- Ну и как?

- Что "ну и как?"

- Поете как: хорошо или плохо?

- Ну, уж это тебе судить. Как слушателю.

Махов судить не стал. Проскочили под МКАД, Смирнов прибавил. Любил,
старый хрен, скорость.

- Зачем понадобился? - сдался, не выдержав паузы Махов.

- Ты это шоссе знаешь? Где здесь безопасно приткнуться можно?

- Через пяток километров магазин.

- А чего нам в магазин? Он же закрыт.

- У магазина - приличная стоянка, - терпеливо объяснил Махов.

Через две минуты, сжигая на немыслимо крутом повороте покрышки, джип
изобразил короткую дугу и стал на стоянке. Смирнов выключил мотор, и они
услышали тишину, еще более глубокую от того, что ее изредка задевали с
шелестом пробегавшие мимо автомобили. Теперь не выдержал паузы Смирнов:

- Я, Леня, понимаю, что ты сейчас начнешь всячески отпихиваться, мол,
никого я там не знаю и знать не хочу, но мне крайне необходимо определить
одного мэна из этой конторы. Судя по всему он - не чиновник, скорее всего
ведет оперативную работу...

- Давайте, что имеете на него, - не стал ломаться Махов.

- Зовут Дима, Дмитрий. За пятьдесят, но до сих пор косит под
паренька, пижон высокого класса, вроде тебя. Рост метр семьдесят - метр
семьдесят пять, вес до семидесяти. Глаза зеленые, короткий нос с
горбинкой, высокие скулы...

Положив затылок на удобный верх спинки сиденья, Махов слушал с
закрытыми глазами: профессиональная ЭВМ в его башке из обрывков складывала
портрет.

...Острый подбородок, волосы темные с проседью. Стрижен коротко,
причесан на косой пробор. Особые приметы: выпуклая родинка на щеке ближе к
носу. Мое предположение, что в звании от полковника до генерал-майора.

- Наклонности, пристрастия, пороки, - потребовал Махов.

- Чего не знаю, того не знаю, - признался Смирнов. - А что, вы на них
втихаря собираете?

- От случая к случаю. И опять же на всякий случай.

- Молодцы! Они вас за глотку держат, а вы их - за яйца. Как сказал
Александр Сергеевич "есть упоение в бою и сладкой бездны на краю".

- Пушкиным увлекаетесь?

- Последнее время. А что делать старику на пенсии?

- Не совать нос в дьявольски опасные черные дела, - в ответ на
риторический вопрос, заданный исключительно для красоты слога, серьезно
ответил Махов.

- Хочется, - извиняясь, сознался Смирнов. - Ну, как картинка с
клиента? Наводит на соображение ума?

- Что-то знакомое, где-то рядом бродит. Помажет по губам и уйдет. Мэн
вроде приметный, а как серьезней - просто общеевропейский стандарт.

- Значит, до завтра тебя не теребить, - осознал догадливый Смирнов. -
Что ж, мы люди не гордые, подождем. Поехали домой?

- Посидим еще самую малость. Просто посидим.

- Когда я от тебя завишу, твои желания для меня закон.

Махов вроде задремал, Смирнов терпеливо молчал. Вдруг Махов распахнул
глаза и вразброс поинтересовался:

- Вы на ту лошадку поставили, Александр Иванович?

Смирнов глянул удивленно и неожиданно зашелся в натужном хихиканьи.
Махов с каменным лицом ждал, когда закончится припадок смеха. Смирнов
вытер слезы, хлюпнул носом и ответил, наконец:

- На ту, Леня.

- На какую же?

- На темную. На себя.

- То есть?

- Я не хочу к кому-либо присоединяться, Леня, только потому, что этот
кто-то должен обязательно выиграть. Я думаю сам и действую сам.

- Но к кому-то вы присоединяетесь?

- Присоединяюсь, когда считаю, что их цели во благо нашей стране и
моему народу.

- Ишь как высоко!

- Так надо, Леня. Думать высоко и поступать по чести. А иначе на кой
черт нужны мои последние годы?