Чтение 50–й страницы книги ~Ур, сын Шама~

посланием к каким-то ефесянам: "Рабы, повинуйтесь господам своим по плоти
со страхом и трепетом, в простоте сердца вашего, как Христу..." Ничего не
скажешь, откровенно выражено: повинуйтесь господам... Как согласовать это
с проповедью самого Христа о братстве, об имущественном равенстве?..
Должна же быть хоть какая-то логика!

Апокалипсис... Откуда взялись безумные видения Иоанна Патмосского?
Опять съедание свитка с некой информацией - откуда, откуда это?.. Описания
землетрясений, космических ужасов, придуманных явно невежественным
автором... Кони со страшными всадниками... Вдруг среди жуткой мистики -
будто забубнил кладовщик: "И слышал я голос, говорящий: хиникс пшеницы за
динарий, и три хиникса ячменя за динарий, елея же и вина не отпускаю".

И - опять космическая катастрофа. Звезды гибнут, падают на землю.
Семь чаш гнева божия... И символ бесконечности, замкнутый в кольцо, - "Аз
есмь Альфа и Омега, начало и конец, Первый и Последний...".

Странная, путаная книга. А рисунки! С кого рисовал художник этого
длиннобородого человека в складчатом одеянии до пят, с полой, перекинутой
через плечо? Ведь это вылитый отец...

Ур не слышал, как зазвонил телефон. И когда Жан-Мари окликнул его,
уставился на библиотекаря отсутствующим взглядом.

- Вы слышите, мосье Ур? Вас ожидает внизу мисс Фрезер.

Ур захлопнул Библию и поднялся. Мисс Фрезер? Ах, эта юная американка
в голубом автомобиле... Чего ей надо? Он направился к двери, и в этот
момент в библиотеку вошел Русто.

- Вы здесь, Ур? Доброе утро. Хотел бы, чтобы оно было добрым, дьявол
их всех побери! - Он забегал по комнате, выкрикивая: - Шакалы с
интеллектом трясогузки! Двуногие бурдюки с вином! Макаки-бумагомараки!

- Остановитесь, метр, - сказал Ур. - Что случилось?

- Что случилось? - Русто подбежал к нему. - Вы что же, не читали
сегодняшней одеронской газеты?

- Читал.

- Ага, спасибо, что снизошли! Что вы намерены предпринять, я вас
спрашиваю!

- Не знаю... А что, собственно, делают в таких случаях?

- Ну, на вашем месте я бы поехал в Одерон, в эту гнусную редакцию, и
разрисовал бы морду бесстыжему репортеру. Только не вздумайте сделать это!
Я не говорил, вы не слышали! - Русто присел на стол и продолжал уже
спокойнее: - Только что мне звонили из полиции. Комиссар Бурже жаждет
познакомиться с вами. Я уже заявил ему, что вы ученый, а не шпион. - Тут
Русто вскинул на Ура пытливый взгляд. - Но, может быть, вы пришелец,
сударь?

- Я земной человек, - угрюмо ответил Ур.

- Очаровательно! Итак, вы тотчас отправитесь в комиссариат и
официально заявите господину Бурже, что вы не красный агент и не обитатель
Альдебарана. Суньте ему под толстый нос свои документы или что там у вас
вместо них. Поняли? А когда вернетесь, мы напишем протест и разошлем во
все газеты. Да, да, во все, потому что сегодня же все вечерние газеты
непременно подхватят эту свинячью чушь. Ну, живо, Ур! Улица Фрежюс,
четырнадцать... Или шестнадцать? Ну, найдете. Имейте в виду, что я
поручился за вас... Эй, что с вами?

Он уставился на Ура, на его окаменевшее лицо.

Ур ничего не видел теперь и не слышал - все утонуло в тяжелом,
давящем ощущении вызова. Он напрягся, вытянул шею, по щекам у него
побежали капельки пота. Он тянулся навстречу зову и, когда ощутил его
проникающую силу, сосредоточил мысль на одном, только на одном - на
сигнале отказа.

Впервые он ответил Учителю отказом. Учитель сам поймет: не время
сейчас. Потом, в другой раз...

Придя в себя, он обнаружил, что сидит в глубоком кресле, перед ним
стоит испуганный Русто с графином в руке, а на лбу у себя Ур нащупал
платок, смоченный холодной водой.

Он снял мокрый платок и сказал со слабой улыбкой:

- Ничего... Все прошло...

- Ну и ну! - воскликнул Русто, ставя графин на стол. - Думал, вы
закатите мне эпилептический припадок.

- Я пойду. - Ур поднялся. - Спасибо вам, доктор Русто.

- За что, странный вы человек? Сделайте Бурже заявление - и мигом
обратно. Я жду вас, Ур.

Он вышел из здания Океанариума на маленькую круглую площадь, ярко и
весело освещенную утренним солнцем. Ему было все равно, куда идти, и он
направился к кафе напротив, чтобы выпить оранжаду. Но тут раздался звонкий
голос:

- Хэлло, мистер Ур!

Белокурая Аннабел Ли, сидевшая за рулем своего "крайслера",
ослепительно улыбнулась ему. На ней был очень открытый голубой сарафан. В
уголке рта дымилась сигарета. Ур подошел к ней, не совсем понимая, как она
здесь оказалась. Ах да, вспомнил он, мне же сказал Жан-Мари, что мисс
Фрезер ждет...

- Решила навестить вас, пока вы не улетели на своем "веретене", -
пошла болтать Аннабел Ли. - Дэдди сегодня раскрыл газету и вылупил глаза
на лоб. А уж ругал меня! Такая, говорит, сякая, с подозрительным типом
фотографируешься, подругой шпиона заделалась... ну, и все такое. Швырнул
мне газету в лицо.

- Сожалею, мисс Фрезер...

- Называйте меня просто Энн. О чем вы сожалеете? О том, что этот
рыжий дурак журналист назвал меня вашей подругой? Ну и пусть, я вовсе не
жалею. Вот только дэдди разъярился. Не окажете ли, мистер Ур, любезность?
Я бы вас мигом подбросила к нам на виллу, пока дэдди не уехал по делам.

- А зачем?

- Как - зачем? Скажете дэдди, что я никакая вам не подруга, что между
нами ничего не было. Мне-то все равно, но дэдди сердится. Ну, садитесь,
поехали.

Ур сел рядом с Аннабел Ли, и та рванула с места. На углу тенистой
улочки она едва не врезалась в стеклянное ателье художественной
татуировки. Оттуда выскочил с проклятиями владелец заведения. Аннабел Ли с
хохотом погнала машину дальше.

От ее смеха, от сверкания дня, от сумасшедшей скорости у Ура отлегло
от сердца. Он с интересом посмотрел на лихую водительницу, на ее тонкие
загорелые руки.

- Мне попался в библиотеке томик Эдгара По, - сказал он, - и теперь я
знаю, откуда у вас такое имя. "И сиянье луны навевает мне сны о прекрасной
Аннабел Ли. Если всходит звезда, в ней мерцает всегда взор прекрасной
Аннабел Ли".

Девушка бросила на него быстрый взгляд.

- Не знаю такой пластинки. А вы и вправду шпион, мистер Ур?

- Я не шпион.

- Какая жалость! Значит, вы пришелец? Что-то не похоже. У пришельцев
жабьи головы и щупальца вместо рук.

- Послушайте, Энн, не хочу я ехать к дэдди. Поедем куда-нибудь в
другое место.

- Куда?

- В Одерон, - пришло вдруг Уру в голову.

- В Одерон? Я была там неделю назад. Тоска смертная, только в
университетском городке можно провести время, у них приличные бары. Но
студентов еще мало, только начинают съезжаться после каникул. У вас там
дела?

- Я бы хотел разрисовать морду тому рыжему репортеру.

- А! Другое дело! Ладно, давайте в Одерон.

Дорога сначала петляла среди скал и холмов, а потом вырвалась на
зеленую равнину и понеслась белой стрелой. Проплывали квадраты полей,
виноградники, каналы. Аннабел Ли болтала почти без умолку. Ур слушал и не
слушал. Рассеянно смотрел по сторонам. Солнце, свист ветра, зеленое и
голубое мелькание...

Спустя час без малого запыленный "крайслер" въехал в предместье
Одерона. Промчавшись мимо аккуратных белых домиков, крытых красной
черепицей, мимо садов, машина выскочила на широкий, как аэродром, проезд,
в конце которого высились светлые современные здания.

- Заедем сперва в университетский городок, - сказала Аннабел Ли. -
Выпьем чего-нибудь в баре.

Вскоре ей пришлось замедлить езду: вокруг одного из корпусов,
ближнего к дороге, густела толпа - пестрая, шумливая и растекающаяся. Тут
и там над головами прыгали плакаты.

- Эй, дорогу! - крикнула Аннабел Ли.

- Нет дороги! - завопили из толпы.

Чьи-то руки потянулись к машине, тут же она оказалась в плотном
кольце. Длинноволосый парень - а может, девушка? - заорал дурашливо:

- Вылезай, приехали!

Гїлїаївїаї пїяїтїаїя

СЧЕТ ВЫПАВШИХ ОЧКОВ

Если что выдаешь, выдавай счетом и

весом и делай всякую выдачу и прием по

записи.

"Книга Иисуса, сына Сирахова"