застонать. Придя в себя, он покачал головой, говоря:
прекратился. Затем Олари сплюнул кровь на пол. Заодно вылетел и зуб.
- сказал он. - Я хотел сказать, что всегда был счастливчиком. И похоже,
удача преследует меня до самого конца.
распростершееся перед ним могучее тело. - У меня ничего не получится, если
ты не расслабишься.
спал как младенец. Особенно накануне рабочего дня. А прошедшую ночь ну все
не так. Всю ночь снился какой-то маленький демоненок. Тело как у человека,
а морда жабья. И все время приговаривает: "Заткнись, заткнись, заткнись!"
Основания на главную арену - оставалось менее часа. Все свои сбережения он
поставил на результат.
из колеи выбивают. Что такое со мной?
по толстым бокам Тулаза.
больно тревожит меня эта грандиозная суматоха, эта спешка. У меня ведь
свое расписание, ты же знаешь. Чтобы прийти в форму, надо как минимум пару
дней. Кроме того, я два дня назад установил рекорд. А семь голов отрубить
- это большая нагрузка на человека, не каждый выдюжит. Им что - они пришли
да потаращились. Для них это лишь развлечение. Им и невдомек, как мне
приходится трудиться, чтобы оставаться в хорошей форме. А я от тех семи
все-таки не восстановился. И теперь мне предлагают восемь, когда я
едва-едва готов.
обычный рабочий день. Держи в уме, и все получится как надо.
день. Ничего особенного.
Не считай, сколько еще предстоит. Одна или восемь, какая разница? Все
равно за раз отрубаешь только одну. Вот и все.
уже лучше себя чувствую.
работу, он накрыл Тулаза плотными полотенцами и посоветовал вздремнуть.
Гигант-палач лежал лицом вверх, прикрыв глаза мощными ладонями. И шептал
себе под нос:
расстроенным, страдая от присутствия уверенности.
денег, чтобы выкупить свои ставки.
остальных шли сзади, связанные вместе одной цепью. Сорок две головы уже
слетели, и толпе прискучили прочие палачи с их ужимками. Но предстояло
главное событие - появление Тулаза, главного палача Валарии, идущего на
побитие рекорда, на восьмую голову.
глаза руками, но руки короткой цепочкой крепились к прочному железному
поясу. Охранник выругался и подтолкнул его древком копья.
возведенный эшафот в центре арены. Эшафот возвышался до уровня сановного
помоста, где среди подушек в тени шатра отдыхали король Дидима, Умурхан и
Калазарис.
массовая экзекуция станет составной частью церемонии празднования Дня
Основания. Король даже гордился скорым и решительным приказом, пусть и
сочтут его дерзким и ломающим традиции. Он полагал, что казнь лишь
раздразнит аппетит граждан перед предстоящими празднествами.
Умурхану и Калазарису - И уничтожит разногласия среди наших граждан.
Хоть он и не сказал ничего, но в душе переживал, что его ежегодное
представление магии будет воспринято толпой без обычного энтузиазма и
благоговения. Пятьдесят отрубленных голов уж слишком разогреют кровь
толпы.
объяснять почему. Для его целей лучше всего было побыстрее покончить с
политическими казнями, пока семьи казненных, друзья и возлюбленные не
успеют переварить скорбь. Быстрая казнь насылает страх перед богами,
подавляя мысли о мести.
Она просочилась с трибун на саму арену. Уже сотни людей плотно
спрессовались в двадцати футах от эшафота, и каждую минуту протискивались
вперед другие, радуясь удаче и размахивая билетами, которыми за
баснословные цены торговали солдаты Дидима.
его товарищи по несчастью едва продвигались к эшафоту. Люди вокруг что-то
вопили, протягивали руки поверх плеч охраны, лишь бы дотронуться до
осужденных. Считалось, что прикосновение сулит удачу. Другие бранились.
Кто-то подбадривал его. Кто-то кричал: "Мужайся, парень!"
предприимчивый молодой человек размахивал пучком засахаренных фиг на
палочке. Фиги были раскрашены краской так, что походили на человеческие
головы. Красная краска окрашивала палочки, изображая ту кровь, которую
предстояло вскоре пролить Сафару и его товарищам.
том, чтобы переставлять одну ногу за другой. Если бы у него сохранялись
еще какие-то ощущения, он испытал бы желание, чтобы все поскорее
закончилось.
ведрами и щетками стирали пятна от предыдущих казней. Другие посыпали
песком вокруг плахи, чтобы Тулазу было не скользко стоять. Осужденных
выстроили в шеренгу на краю эшафота, где охранники облили их холодной
водой и дали пососать пропитанные вином губки, дабы молодые люди не
потеряли сознания и тем самым не испортили зрелище.
криками. Главный палач привлекал всеобщее внимание, и родители поднимали
детей повыше, дабы они стали свидетелями свершающейся на их глазах
истории. Тулаз надел тончайшие белые шелковые рейтузы. Огромный торс
блестел от дорогого масла, в лучах солнца переливались могучие мышцы.
Белый шелковый капюшон ни пятнышком, ни складкой не разрушал конической
симметрии.
начала он осмотрел приступки, на которые осужденным предстояло встать на
колени. Затем расчистил углубление на плахе, где каждому, перед встречей с
лезвием, предстояло положить шею. Удовлетворившись осмотром, он кликнул,
чтобы несли футляр с саблей. В ожидании он натянул особые перчатки,
пошитые специально для него лучшим перчаточником Валарии. У этих перчаток
была рифленая поверхность ладоней и срезаны кончики пальцев, для более
крепкой хватки. Толпа затихла, когда помощник поднес открытый футляр, и
Тулаз склонился над ним, бормоча короткую молитву. Тишина взорвалась
ревом, когда Тулаз высоко поднял сверкающую саблю пред ликом богов.
собственному ребенку. Затем достал любимый оселок из-за пояса и принялся
доводить острие. Каждое из этих неторопливых выверенных движений вызывало
крики восхищения у толпы, но Тулаз, увлеченный лишь саблей, и глазом не
моргнул.
осужденным. Он остановился перед Сафаром, который, подняв голову, увидел
перед собой самые унылые и печальные глаза в мире.
произнес Тулаз. - Ты же понимаешь, что лично я против тебя ничего не имею.
Закон есть закон, и это просто моя работа. Так что не противься, сынок. Не
дергайся. Я твой друг. Последний твой друг. И я обещаю тебе все сделать
хорошо и чисто, и вскоре ты отправишься на отдых.
удовлетворившись, отошел прочь, продолжая - вжик-вжик - оттачивать лезвие.
Но теперь, поговорив с Сафаром, он совладал с собой. "Вот и хорошо, -
Свержин Владимир
Ильин Андрей
Контровский Владимир
Глуховский Дмитрий
Распопов Дмитрий
Роллинс Джеймс