наяву и стонать во сне от преследующих его кошмаров.
ничего нельзя было различить, кроме мягкого ложа, таинственно освещенного
бледным светом бронзовой лампы. Здесь его раздели, умастили душистыми
эссенциями и, завернув в льняные ткани, оставили в одиночестве.
на пушистых коврах усталые члены. После всего, что он перенес, эта минута
покоя показалась ему необыкновенно прекрасной. Священная живопись, черные
обелиски, боги с головами зверей, крылатые змеи и сфинксы медленно
выплывали из глубин памяти и пускались в какой-то дьявольский хоровод.
колесо, ось которого висела между двух колонн. С одной стороны на него
поднимался гений добра Германубис, прекрасный, как Антиной, с другой -
бросался в пропасть злой Тифон. Их разделял сидящий на самой вершине
колеса сфинкс с мечом в львиных лапах.
сквозь гранитные толщи свода, прогнали видения.
флейты и голубиные стоны арфы навевали дремоту. Орфей закрыл глаза и
погрузился в синие глубины сна.
окрашенные зарею. Темные ущелья, прорезанные пропастями, и сияющий на
вершине лесистого холма храм Диониса. Со всех сторон спешат к храму толпы
мистов, вереницы посвященных и женщин, тысячи прекраснейших женщин. И все
приветствуют друг друга, потрясая миртовыми ветвями.
розами чашу. Ее смуглое тело лоснилось от масла, источавшего такой сильный
и тревожный аромат, что Орфей почувствовал, как к горлу подкатывается
душный комок, заставляющий дышать часто и коротко.
мерцали глаза.
движении, ленивом и томном, как солнечный свет на неподвижной воде.
награду победителей - чашу забвения и наслаждений.
родились у него в ушах. Он потянулся к чаше и сразу же отпрянул назад,
точно ожегся. Ему вспомнились рассказы жрицы мистерий Милитты.
благоухание ее смуглых плеч. Иначе утром его встретит презрительный взгляд
иерофанта, он услышит слова, не оставляющие ни тени надежды:
прошел сквозь огонь и воду, но ты не сумел победить самого себя. Дерзнув
взлететь на высоты духовного совершенства, ты поддался первому искушению
чувств и упал в бездну низшей материи. Оставайся же навеки во мраке, раб
плоти. Ты был предупрежден об ожидающей тебя судьбе. Жизнь будет оставлена
тебе, но ты навсегда останешься в этом храме рабом>.
пролилась на драгоценные ковры и тонкой струйкой потекла вниз, на
порфирные плиты.
лесах, посвященных эллинским богам. Ты обещала мне блаженство и счастье,
теперь только тень твоя ведет меня к истине>.
Орфей оставался один. Двенадцать неокоров с факелами в руках медленно
окружили его ложе. Огонь трещал, и пузырилась смола, и густо дымили
благовонные шарики кифи. Неокоры повели его в святилище Изиды. В темных
переходах к ним присоединялись белые фигуры посвященных. Все пели
торжественный гимн Изиде.
Неокоры один за другим погасили свои факелы и стали вокруг колоссального
бронзового изваяния богини.
и улыбалась спокойной всепонимающей улыбкой. Перед богиней в пурпуровом
облачении стоял глава иерофантов. Он повернулся к Орфею, простер над ним
магический жезл из электрона* и начал читать обет молчания и подчинения.
Орфей повторял за ним грозные слова древней клятвы.
голос первосвященник.
выполненному сценарию, - это реклама, притягательный элемент, воспитание
абсолютной покорности и опять-таки подавление критического духа.
Характерно для всех тайных институтов всех времен и народов (запись на
полях лабораторной тетради).
Жрец поднял его и каким-то другим, мягким и проникновенным, голосом
сказал:
первосвященник, и Орфей, который только что явственно чувствовал на себе
дыхание бога, тяжело вздохнул и поник головой без веры в сердце.
земную, - продолжал жрец. - Ты постигнешь тайны растений и минералов,
историю народов и государств, медицину, архитектуру и священную музыку. Ты
не только станешь искусен в науках, но и преобразишься, достигнешь
нравственной силы путем отречения. Человек может овладеть истиной лишь
тогда, когда она сделается частью его внутренней сути, естественным
проявлением его духа. И не смущай себя понапрасну вопросами, не тревожь
свой дух сомнениями. Все придет в назначенный срок. Маслина не созревает в
месяце мехир, и в месяце тот не расцветает фиалка. Всему свое время.
Работай и жди. Думай о вечности. Иди с миром.
камни этих слов!.. Работай и жди. Жди и работай. И думай о вечности.
Только о вечности, больше ни о чем.
проглатывая сотрясающие грудь рыдания, спросил:
божественный свет Озириса?
Ее можно лишь обрести внутри себя или вообще никогда не найти. Мы не можем
сделать тебя посвященным, ты сам должен сделаться им. Лотос долго растет
под водой в черном иле, прежде чем покажет небу свой лиловый венчик. Не
пытайся раскрыть лепестки божественного цветка. Все, что должно
совершиться, совершится; надо только терпеливо ждать. Работать и ждать.
Ждать и молиться... Теперь иди...
прибывала с каждым днем. Люди раскупали изображения крокодилоголового
Себека. Священные ибисы шумно ссорились в зарослях папируса. Вспыхнула
эпидемия бубонной чумы.
аркой.
казалось, что звезды тихо плывут над ним и тают во мраке, растекаясь
серебряной пыльцой Млечного Пояса.
мучительно стремясь разомкнуть круг земных форм, обрести новое воплощение
где-нибудь на звезде Хор-сет или там, у горизонта, где тревожно пылает
звезда Хор-ка.
факелы стражи, дрожали звезды в зелено-черной воде. Воздух был густым и
терпким, как настой. Пахло резедой и мятой.
росли апельсиновые кусты, карликовые алоэ, кедры, ребристые пальмы и
мастичное дерево, листья которого жуют женщины, чтобы придать дыханию
аромат.
вдруг коснулось дуновение вечности. Ночь длилась, и до рассвета могли
незаметно пролететь годы. Странное и целительное преображение ощущал
Орфей. Сжигавшие его страсти угасли, как тени, а мысли о вечности и
успокоении обретали плоть. И не было в мире другой реальности, кроме этих
мыслей. И ему показалось, что ночь поглощает его без остатка, тело
становится невесомым и нечувствительным, чистым и возвышенным.
темным галереям.
ступени, прижался к ним лицом. И хлынули слезы. Он улыбался, точно не
ощущал этого горячего и благодатного ливня. Все растворялось в этих
слезах: желания, возмущение, тоска и сожаление. Он целиком отдавался
Буджолд Лоис
Андреев Николай
Березин Федор
Каменистый Артем
Корнев Павел
Сертаков Виталий