место! А я не желаю!
одноименной повести американской писательницы Кэтрин Энн Портер
(1890-1980), символизирует неисправимый оптимизм] с членом!
спокойно говорил Кэрд. - Оплаченный отпуск и работа, которая не даст тебе
скучать. Подумай, сколько красивых мест ты увидишь, встретишь новых людей.
Ты же жаловалась, что твоя работа продавщицей очень утомительна. А ты ведь
сможешь управлять огромным бульдозером. Подумай, какая мощь будет
подвластна твоим рукам. Вообрази, что ты делаешь лепешку из своих
родителей огромными стальными гусеницами.
и Лотус, несомненно, напитывалась им. Иногда же она отталкивала его как
зонтик воду. Лотус очень возмущалась, что Кэрд торчит дома и не работает.
Ему надоело объяснять, что это не его вина.
обычно отвечала она.
прочь позабавиться в постели, а уж сексуальна - как сиамская кошка в зной
- если ей опять не вспоминались родители. Ей льстило делить квартиру со
знаменитым, хоть и безработным, человеком. Его узнавали даже в Центральном
парке, когда они выбирались на пикник; люди обычно подходили поговорить с
ним. Она сияла в отраженном свете.
сообщения. Они дали команду экрану сделать распечатку своего уведомления -
на тот маловероятный случай, не будь оно зарегистрировано в банке данных
Департамента специального найма - ДСН.
здание ДСН на углу Хьюстон и Вуменвэй. Лотус позвонила своему шефу в
магазин и сообщила, что не сможет завтра прийти на работу. Тот заявил, что
в ДСН ей следовало бы обратиться в свой выходной день. Это разъясняли
только что появившиеся правила. Лотус передала ему распоряжение ДСН, и шеф
обещал, что позже перезвонит ей. Через полчаса, красный от волнения, он
выполнил обещание. Он крупно повздорил с чиновником из ДСН. Шеф сердито
сообщил Лотус, что ей придется взять увольнительную. Он пытался напомнить
мерзавцу из ДСН о правилах, но этот сукин сын холодно заявил, что
департамент может, если того требуют обстоятельства, игнорировать
инструкции.
шеф. - Знает ведь подлец, что промашка вышла, да покрывает себя и твердит,
что можно отклоняться от порядка. Я еще запрошу устав департамента, тогда
посмотрим, не лжет ли этот паршивец.
правил ДСН нет. Но он поостыл, слишком хлопотно воевать с высокомерием и
тупостью ДСН. Да еще заработаешь неприятности, хотя и законность и права
на его стороне.
часа ожидания их проводили в просмотровую комнату. Учебную ленту, которую
им показали, с тем же успехом можно было передать им в квартиру: при
демонстрации не присутствовал никто, кто мог ответить на вопросы.
грубых просчетов, никакой путаницы.
внушительная вииди по имени Квигли выпускала пар около их стола. Ноги
широко расставлены, глаза красные. Глотая слова, она шипела:
революционером.
Квигли. - Если бы не ты, мне не надо было бы отправляться в дебри Хобокена
и сложить там свою задницу. Я могла бы жить, как мне нравится. Так нет же
- ты устроил мне веселенькую жизнь!
бару: она громила правительство. И вот вдруг злодеем обернулся он.
свалился со стула. Упал он тяжело, почти теряя сознание, несколько секунд
оставаясь недвижным. Острым носком туфли Квигли ткнула Кэрда под ребра.
Лотус, пронзительно визжа, ударила пивной бутылкой по большому рыжему
затылку Квигли. Та пошатнулась, но устояла и ответила Лотус ударом в
челюсть. А затем возникла пошлая драка, какая обычно таится за кулисами
таверны вииди, готовая выйти под огни рампы. Кэрд еще лежал бессилен
вступить в схватку, когда появились гэнки. Он не нанес ни одного удара, но
его арестовали вместе с другими. Кэрд не оказал никакого сопротивления и
потому отбыл в тюремном фургоне в обществе самых миролюбивых нарушителей.
Квигли и пару ее дружков оглушили легкими лучами и стоунированными
доставили в участок. Кэрд и Лотус отделались нотацией судьи, легким
испугом и обещанием наблюдаться три дня у психолога. Квигли же нанесла
оплеуху судье, пытаясь опять напасть на Кэрда. Ее оглушили и отправили в
тюрьму.
психиатру, - ныла Лотус по дороге домой. - Надеюсь, ничего подобного
больше не произойдет.
хватает. Они готовы поносить кого угодно, а я всегда под рукой.
отпущения. Неприязненные взгляды и брюзгливые оскорбления стали обычным
делом. Вскоре Кэрд прекратил посещение "Семи мудрецов" и нашел другую
таверну. Лотус при этом жаловалась, что скучает по привычному месту и
друзьям. Но и в другой таверне он встретил такой же прием тех, кого
отобрали для выполнения проекта Хобокен. В итоге Кэрд теперь чаще
прикладывался к спиртному дома, что очень огорчало Лотус. В конце концов с
плачем и воплями о том, что он никогда не любил ее, она выдворила его. Ее
жизнь стала адом с тех пор, как он поселился с ней. Оба заявления были
далеки от правды, но Кэрд не спорил. Он нашел холостяцкую квартирку в
Западном районе.
посещали общие занятия, и ему опять приходилось терпеть ее упреки. Если бы
он действительно любил ее, говорила Лотус, он бы так просто не уходил,
когда она выставляла его вон. Он бы возражал, упрашивал ее, убеждал в
искренности своих чувств. Она хандрила, была совершенно несчастна, когда
он ушел. Но не желает его возвращения.
никогда не любил меня! Я всегда это знала!
на последнем приеме. - Ведь не я вызвал Переход.
произошел бы.
доказывать свое Кэрд.
все оставалось бы по-прежнему долгие годы, не послужи вы катализатором.
направить свой гнев против правительства. Не я все это сделал. Я не
настоящий Кэрд. Не хочу даже, чтобы меня так звали. Я считаю себя Бейкером
Но Вили.
разницу.
отправляться в Хобокен в качестве лагерного консультанта! Понимаете ли вы,
что это значит для меня и моей семьи? Представляете ли вы, что мы в итоге
теряем? Нет, конечно: вы же вииди!
враждебность и оскорбления, - сказал Кэрд. - Но я не стану этого делать.
Мои соболезнования!
сообщили, что ему надлежит явиться для обучения в качестве официанта
столовой в Бруклин Форест Парк. О требовании иметь среднее образование для
этой работы позабыли. Четыре субнедели ежедневно он переезжал автобусом
ДСН через мост Вашингтона на север к месту обучения. Памятная доска у
ворот гласила, что в древние времена в этом месте располагался Госпиталь
Ветеранов Соединенных Штатов. Под неотступным контролем Кэрд неделю
прислуживал за обедом за длинным деревянным столом в огромном сборном
бараке. За едоков выступали роботы, запрограммированные вести себя как
обычные посетители столовой. Тот, кто задавал программу, был или большим
шутником или не очень хорошо думал о людях. Человекообразные машины были
зверски голодны, беспредельно требовательны и неотесанны. Они "нечаянно"
били стаканы и кувшины с водой и апельсиновым соком, роняли пищу на
одежду, на стол, на пол, при этом громко рыгали и издавали непристойные